Жена нелегала - Андрей Остальский

После этого беседа начала протекать оригинальным образом — Дэвид обращался к Данилину по-русски, а тот отвечал ему неохотно, скупо и исключительно по-английски.

Наконец Данилин не выдержал и прямо в лоб, без обиняков, просто и грубо, спросил:

— Простите, Дэвид, что перебиваю… но не подскажете, где мы с вами встречались и где вы работаете? А то, признаюсь честно, я забыл… Вы уж извините…

— Мы с вами много раз бывали близко друг от друга, на конференциях, приемах и так далее. Здоровались, может быть, издалека… Но никто нас друг другу формально не представил…

— Ах, вот как… А служите где?

— Да я — то же самое, что и вы.

— В каком смысле? — опешил Данилин.

— В прямом. Вы отставник, полупенсионер и фрилансер, и я тоже.

— А до выхода на пенсию где трудились?

— А в одной организации аналитического направления… Россией, естественно, занимался…

И Дэвид нахально подмигнул Данилину. Яснее не скажешь.

Данилин быстро отхлебнул побольше из своей кружки («Эх, жаль оставлять славный напиток», — мелькнуло в голове), встал, слегка поклонился, сказал:

— Благодарю вас за «Гиннесс», было очень приятно пообщаться, но я опаздываю на поезд, а потому вынужден вас немедленно оставить.

— Ваш поезд только что отошел, Алеша. Следующий — только через час.

— Откуда вы…

От неожиданности Данилин снова опустился на деревянную скамейку. И даже перешел на русский.

— Скажу вам прямо, Дэвид, если так вас действительно зовут… Я не для того целых десять лет старательно бегал от людей вашей профессии, чтобы сегодня нарушить это правило, даже ради «Гиннесса» и ради вашего приятного общества. Ничего личного, поверьте, но до свидания, вернее, прощайте!

И Данилин решительно вскочил и направился к выходу. Он уже открыл дверь на улицу, как до него донеслись слова:

— У генерала Трошина никогда не было дочерей.

Данилин остановился в дверях, с одной ногой на улицу. Секунду тупо стоял, блокируя вход новым желающим пропустить по стаканчику или кружечке. Потом все-таки вернулся, сел рядом с Дэвидом.

Нет, наверно, это ему послышалось! Чушь, галлюцинация!

И все-таки надо бы проверить.

Спросил:

— Простите, вы что-то сейчас сказали по-русски? Или мне послышалось?

— Будем считать, что послышалось.

— Вы обиделись, что ли? Не обижайтесь! Просто мне… правда… невозможно и ненужно… Я об ваш мир достаточно обжегся. Хватит с меня…

— Понимаю. До свидания.

Данилин во второй раз повернулся, чтобы уйти, но тут же услышал, на этот раз четко и ясно:

— Все-таки знайте: у Трошина дочерей не было.

Данилин вернулся, сел за стол.

— Принести вам еще «Гиннесса»? — заботливо, как больного товарища, спросил краснолицый англичанин.

Данилин только кивнул. Слова вымолвить не мог.

Дэвид удивительно быстро вернулся еще с двумя пинтами и спросил, усаживаясь:

— Гадаете, откуда я знаю, чем вас удивить? Поверьте, ни Джули, ни тем более Шанталь здесь ни при чем, они никому не проговорились — это железные дамы, мы от них никогда ничего добиться не могли…

— Значит, Лиза?

Дэвид рассмеялся. Отхлебнул пива, сказал:

— Недурно было бы с ней откровенно побеседовать, но, увы, она для нас недоступна… Нет, скажу вам, хоть и не должен: технические средства разведки.

Последнюю фразу Дэвид произнес шепотом, практически в ухо Данилину, который вздрогнул от неожиданности.

— Погодите, дайте сообразить, — сказал он. — Выходит, во время нашей судьбоносной беседы в киевской гостинице «Днипро» было не два «жучка» — российский и украинский, а три?

— Не думаю, — задумчиво отвечал Дэвид. — Честно говоря, не знаю, каким именно образом оказался у нас этот продукт. Но могу предположить, что запись просто купили. У одной из двух уважаемых спецслужб. Вернее, у отдельных предприимчивых индивидуумов в их рядах. Не забывайте, это была середина девяностых, когда такими вещами торговали направо и налево. Уговаривали: отдадим дешево! Мы настолько были избалованы, что большую часть товара отвергали. Но эту запись взяли. Мне ее передали для анализа с пояснением, что происходит из заслуживающего доверия источника. Не все даже действующие лица сразу были установлены. Про вас я долго не мог понять, кто вы такой. Но потом установил. С Лизой было еще сложнее.

— Не очень-то приятно мне это слушать, — сказал Данилин. События десятилетней давности снова нахлынули на него, и на секунду он ощутил дурноту. Подумал: «Вот она, аллергия…»

— Извините, но разве вы не дали нам индульгенцию? Лиза прямо вас предупредила, что разговор наверняка прослушивается. Так что мы услышали только то, что вы готовы были сказать под запись.

— И все равно, скотство это… Но раз уж мы зашли так далеко… и я нарушил собственное железное правило, то объясните мне… откуда вы знаете, что Лиза не имеет отношения к генералу Трошину?

— Вам не составит особого труда это проверить. Позвоните Гордиевскому или Калугину. Или даже Любимову в Москву. Они вам подтвердят. У Трошина два сына — и никаких дочерей.

Дэвид явно наслаждался достигнутым эффектом — просто весь лучился от счастья. «Мог бы, вообще-то, и поскромней держаться для виду», — подумал Данилин раздраженно, а вслух спросил сдержанно:

— Если она не дочь Трошина, то, значит, и все остальное, что она нам наговорила в ту ночь, тоже вранье? Если так, то это просто гениальная, фантастическая актриса… Я, знаете ли, в этих вещах слегка разбираюсь… Но как тогда объяснить ее поразительное сходство с Джули?

— Сходство, говорите…

Дэвид извлек из старого кожаного портфеля фотографию.

— Посмотрите…

— Это не она.

— Уверяю вас, она. А вот для наглядности фотография Джули. Видите, определенное сходство действительно наблюдается. Форма головы и лица. Носы — не то чтобы одинаковые, но одного типа. Глаза, правда, сильно отличаются. А вот теперь посмотрите на это — тут я с помощью компьютера сделал госпоже Лизе ту же прическу, что у Джули. Прически вообще на восприятие действуют со страшной силой. Я и волосы тоже подкрасил… Вот эту женщину вы уже узнали бы, не так ли?

— Да-да, вижу теперь, это она… Лиза… Но почему-то тогда, в Киеве, мне ее сходство с Джули казалось более разительным…

— Вы видели ее в основном ночью, освещение в гостинице было так себе… Она могла все время поворачиваться к вам так, чтобы максимизировать сходство. Добавьте к этому суггестию, внушение, технику нейролингвистического программирования… Да еще ночной час, все устали, валятся с ног, Джули пребывает в состоянии шока, да и вы, кажется, тоже…

«И это знает!» — подумал Данилин. А Дэвид продолжал:

— А днем вы ее видели только в парике, гриме и темных очках, не так ли?

— А это-то откуда вам известно?

— Ваш покорный слуга лично съездил в Киев год спустя и сумел разыскать одного из членов команды прикрытия, нанятой Лизой. Тот как раз остался без средств, был чрезвычайно рад возможности подзаработать слегка. Так что вся сцена была описана мне во всех деталях. Кстати, вам морочили голову: все ее участники были бывшими офицерами милиции или КГБ. Лиза попросила их разыграть перед вами сцену противостояния…

— Но кто же она такая, эта Лиза?

— Ну, тут мы вступаем в область предположений и спекуляций… Я долго эту тему разрабатывал и пришел вот к какому выводу: ни в какой школе нелегалов эта так называемая Лиза не преподавала. Никакого романа у нее с Карлом не было. Скорее всего, она не была даже с ним знакома до его возвращения в СССР. Тогда-то ее к нему и приставили. И, кстати, одним из критериев выбора мог быть вот какой: кому-то пришло в голову, что ее сходство с возлюбленной женой Карла-Юрия может сыграть положительную роль.

— Невероятно! Но если это так, если так… значит, все было наоборот! Не Джули была дубликатом, заменой, эрзацем, а Лиза! Не знаю, стоит ли теперь говорить Джули об этом… Боюсь, что это ее слишком взволнует. Как бы не заболела опять… У нее же, знаете, сильнейший нервный срыв был по возвращении из Киева… Не знаю, я должен подумать…

— Не стоит, не говорите, — вроде как испугался Дэвид. — А то я ее знаю: начнет писать во все наши спецслужбы, как писала в ваши, требовать разъяснений… А ведь это всего лишь гипотеза, не более. Хоть и не на пустом месте выстроенная. И вообще я должен сделать очень важное признание, Алеша.

— Неужели? — сощурился Данилин.

— Да, представьте, я здесь по своей собственной инициативе. Никто меня сюда не направлял. Я же говорю: я такой же отставник, как и вы! Такой же пенсионер.

— Я-то как раз не пенсионер. Я вкалываю, кручусь с утра до вечера.

— Ну, так и я работаю. Вы — не по специальности. И я — тоже. Вы же газетный менеджер от бога. Блестящий газетный редактор. В этом ваше предназначение. Не использованное вашей родиной в силу специфических исторических обстоятельств. А чем вы теперь занимаетесь? А, ерундой всякой. Вот и я. Был профи. А теперь кто? А так, бизнес-консультант и немного трейдер. Ерунда. Кручусь и верчусь, как и вы. Отчего же двум пенсионерам не посидеть за кружкой пива, не повспоминать былые дни?