Желтые небеса - Орлов Антон

Проводник, видимо, усвоил с первого раза, что его наниматели – не лохи, и добраться до места удалось довольно быстро. Получив плату за свой труд, ойниец растворился в толпе. Мартин и Сотимара, захватив корзины, отправились на рынок за продуктами. Рынков в Ойне было два: около южных ворот и около северных.

– Не выходите наружу, не открывайте дверь машины, – еще раз предупредил Мартин Мадину и Эджен. – Мы вернемся через часок и сразу тронемся. Лады?

– Лады, – согласилась Мадина. – Ой… Откуда у вас такая огромная шишка?

Она только сейчас заметила!

– Ваши знакомые камнем ушибли. – Он машинально потер шишку. – Скоро пройдет. Сотимара, пошли.

Они уложились в полчаса. В караван-сарае возле рынка разместился недавно прибывший в Ойн солванский караван, направляющийся на юг. Сразу же набежали, стремясь опередить друг друга, торговцы съестным. Мартин и фаяниец воспользовались этим, чтобы пополнить запасы пива, копченого мяса, фруктов и хлебных лепешек, не погружаясь в рыночную сутолоку. Сотимара предупредил, что на рынке все дешевле, но Мартина вопрос о цене не волновал. Вернувшись к машине, они спугнули воришку, который безуспешно пытался сковырнуть с дверцы резную декоративную накладку в чадорийском стиле. Мадина сидела в кабине, на ней была белая шелковая полумаска вроде здешних, украшенная тонюсенькими полосками кружев. Чего только нет в ее гардеробе… Запихнув корзины в бывший холодильник, ныне шкаф (правда, некоторую термоизоляцию этот шкаф все же обеспечивал), Мартин вернулся в кабину и спросил:

– А где Эджен?

– Смылась.

– То есть как – смылась?..

– Ушла. Сказала, что придет через час. Этак небрежно сказала, словно я – ее секретарша!

Пробурчав ругательство, Мартин распахнул дверцу. Фаяниец последовал за ним. Расспросы результатов не дали: никто ничего не видел, никто не обратил внимания.

– Так же было, когда мы искали дочку того купца, – печально заметил Сотимара. – Одна надежда, что за нее потребуют выкуп. Видите ли, тот купец был не слишком богатый, а девушка красивая, и похитители рассчитывали на стороне продать ее подороже. А мы зарекомендовали себя состоятельными людьми, так что есть надежда…

Они вернулись к машине.

– Я не хотела, чтобы с ней случилось такое несчастье, – жалобно, словно оправдываясь, сказала Мадина, – но она все равно бы меня не послушала… Надо сообщить властям, что она потерялась.

– Они все повязаны, – махнул рукой Мартин. – Придется ждать.

– Час как раз истекает, – вытащив из кармана приобретенные в Эгтемеосе зитанийские часы в форме сердечка, педантично заметил бледный от расстройства Сотимара.

– Что там?.. – повернулась вдруг Мадина.

Бронекар стоял на площади, которая примыкала к рынку. С севера ее территорию ограничивал длинный глинобитный караван-сарай, на юге и на западе в нее вливалось с полдюжины узких затененных улиц. Вокруг сновали покупатели, направлявшиеся на рынок и обратно, воры, попрошайки, гиды, проповедники, уличные танцоры, праздные гуляки. До сих пор все они двигались, несмотря на видимую хаотичность, в едином, характерном для Ойна ритме, а теперь в этом ритме возник сбой. Что-то вроде завихрения в горловине одной из улиц. Люди шарахались в стороны, перед кем-то расступаясь. Увидав, перед кем они расступаются, Мартин подался вперед. Эджен. Живая, но лицо, руки и ноги в крови, шорты и безрукавка тоже испачканы кровью. Он бросился к девушке, расталкивая тех, кто не успел вовремя убраться с дороги.

– Вы ранены?

– Только одна царапина. Вот, – она показала довольно глубокий порез на предплечье.

– И столько крови?.. – оторопело поглядев на порез, а после смерив ее взглядом, вымолвил Мартин.

– Это не моя. – На перемазанном лице Эджен сверкнула улыбка.

– Ужас… – прошептала за спиной у Мартина Мадина.

– Хорошо. Я рад, что вы не стали жертвой работорговцев. Но я же сказал вам ждать в машине, почему вы ушли?

– Не смогла удержаться.

Во взгляде Эджен не было ни вызова, ни раскаяния. От олигарха она в такой ситуации получила бы хорошую затрещину, но Мартин был не денорским олигархом, а культурным лидонцем.

– Эджен, я руководитель группы и прошу вас относиться к моим распоряжениям серьезно. Мы с Сотимарой чуть не отправились искать вас.

– Я вернулась вовремя. – Чуть помедлив, она добавила: – Я не могла не принять вызов Ойна.

Мартин подавил вздох. Сам был таким в ее возрасте, лез очертя голову во все подряд рискованные авантюры… Потом жизнь научила его некоторой осмотрительности, и эту девчонку тоже научит.

– Кое в чем вы нас все-таки подвели, хоть и вернулись вовремя, – чувствуя себя старым занудой, сообщил Мартин. – Вы должны помыться, иначе обивку в машине испачкаете. Еще полчаса задержки.

Оглянувшись на Мадину и Сотимару, он попросил:

– Дайте, пожалуйста, какую-нибудь одежду! И сидите в машине, а мы с Эджен сходим к каналу.

Чуть погодя фаяниец, высунувшись из кабины, подал ему шелковистый сверток, мыльницу и махровое полотенце.

– Там было слишком тесно, некуда отскочить, вот меня и забрызгало, – объяснила по дороге все еще возбужденная Эджен. – Они следили за мной от самой площади. Я завела их в тупик, но не рассчитала с пространством…

Канал выходил на площадь из одной улочки, плавно заворачивал и исчезал в соседней. Найдя вытесанную из блеклого камня лесенку с неровными ступеньками, они спустились на площадку, где две худые смуглые женщины в масках из серой холстины стирали белье. Вода была холодная, как лед: отведена из какого-нибудь горного источника, даже прогреться как следует не успела, несмотря на жару. Эджен сбросила одежду и окунулась, стоически удержавшись от гримасы. Наверху начали собираться зеваки. Мартин поглядел на них, и они отошли на почтительную дистанцию. Меч Эджен он держал в руках, рукоятка его собственного меча торчала над правым плечом, так что выглядел он внушительно, и выводы они сделали правильные. Полотенце на шее и сверток под мышкой не мешали имиджу.

Эджен вылезла из воды, делая вид, что ей совсем не холодно, натянула серебристые трусики, и, расстегнув карманы безрукавки, достала множество предметов. Мартину пришлось рассовать их по своим карманам. Присев на корточки, она прополоскала безрукавку и шорты, отжала, сунула в пластиковый пакет, потом обтерлась полотенцем. Она все делала быстро, но основательно, не испытывая никакого смущения из-за своей наготы. Мартин подал ей одежду. Так он и думал, савашейский наряд Сотимары: переливчато-серая шелковая рубашка с отложным воротником, отороченным кружевами, и темно-голубые шаровары, к щиколоткам зауженные. Галантный фаяниец подобрал расцветку, которая Эджен очень шла. Девушка застегнула на талии ремень с кобурой, висевший до этого на плече у Мартина, приладила за спиной меч и только после этого надела ботинки. Подобрала пакет.

Из окон дома на том берегу канала – первый этаж каменный, второй глинобитный, разбухший, ярко-оранжевый – на них таращились чьи-то физиономии. Не стоит задерживаться. Слухи о происшествии вскоре расползутся, и тогда страже у северных ворот придется заплатить впятеро больше положенного. Мартин не осуждал денорку за резню: для любого другого города это было бы чересчур, но Ойну с его криминальными традициями только на пользу пойдет. Надо полагать, здешние охотники за рабынями давно так не нарывались!

Когда вернулись в машину, он сразу же сел за руль и двинул к воротам.

– Госпожа Лерг Тареоно, вы просто восхитительны, – донесся из коридорчика голос фаянийца. – Если вам понравилась эта одежда, пожалуйста, оставьте себе. Я ни разу ее не надевал. В ней вы похожи на цветок, выкованный из серебра.

– Спасибо, Сотимара, – отозвался голос Эджен. Очень теплый.

Щелкнула скользящая дверь.

– Бесподобная девушка, – устроившись рядом с Мартином, вздохнул Сотимара. – Она подарила мне такой нежный взгляд, а ведь комплимент я сказал совсем простенький…

– Ничего себе – простенький! – хмыкнул Мартин. – Вы ей только что невероятно польстили.