Цейтнот. Том 1 (СИ) - Корнев Павел Николаевич

— Я готов уплатить любую разумную сумму! — даже подался вперёд Фёдор Ильич. — Но это срочно!

— От вас может потребоваться ответная услуга, — счёл нужным предупредить я и развёл руками. — Или не потребуется ничего. Предлагаю не гадать на кофейной гуще. Вечером я всё разузнаю, и лучше будет, если сообщите мне имена интересующих вас персон прямо сейчас. Завтра утром я улетаю в Новинск.

Господин Карпинский промокнул платком выступившую на лбу испарину, прикинул что-то в уме и перечислил:

— Георгий Ладинский, Василий Новосельский, Ричард Ельский. — Он замолчал и уточнил: — Не будете ничего записывать?

— Нет, я запомню, — уверил я собеседника.

Тот кивнул, перечислил года и места рождения, подтвердив моё предположение, что последний из этой троицы родился в Айле, куда после Февральской революции эмигрировала его семья.

Я допил чай и поднялся на ноги, напоследок пообещав:

— Свяжусь с Юлией Сергеевной сразу, как только появится какая-то конкретика.

Господин Карпинский кивнул и остался сидеть за столом, а вот Юлия задерживаться в ресторане дольше необходимого оказалась не расположена, она попрощалась с дядей и покинула кабинет одновременно со мной.

— Позвони в девять, — шепнула барышня уже в холле. — А лучше сразу приходи. Номер триста пять.

— А как же Настенька?

— Тебя же утром только присутствие Анатоля смутило? За язык никто не тянул! — выдала Юлия Сергеевна, насмешливо сверкнув своими васильковыми глазами, и скрылась в кабине лифта, предоставив мне воспользоваться лестницей.

Альберт Павлович из министерства ещё не вернулся, так что я переоделся в повседневный костюм, а воскресный заранее упаковал в чемодан. Походил по гостиной, взялся и сразу отложил методичку, поглядел в окно.

Настроение вдруг сделалось приподнятым. Маета и хандра сгинули без следа, меня переполнил азарт. Ну а как иначе?

Я только что общался с представителем клики монархистов в ресторане одной из лучших столичных гостиниц, а вечером навещу его племянницу, и всё это не просто так, всё это по делу. Секретное задание, интриги, флёр тайны.

Здорово же! Будто в шпионском кинофильме оказался!

Впрочем, долго я на пике воодушевления не продержался, поскольку имелась во всей этой бочке мёда и ложка дёгтя. Обстоятельства могли сложиться таким образом, что придётся вербовать Василя, а мне подводить под монастырь товарища не хотелось просто категорически. Даже ради пользы делу.

Кое-как я обуздал эмоции и в ожидании возвращения Альберта Павловича даже немного помедитировал. Куратор появился уже ближе к шести, выспросил у меня подробности встречи с Карпинским и велел непременно встретиться сегодня с Василем, но ни о какой просьбе в разговоре с ним не упоминать.

— Попробую свои каналы задействовать, — сказал он, застёгивая воротник свежей сорочки, и предупредил: — Вернусь не раньше полуночи, не теряй.

— Не буду, — пообещал я, лелея на вечер известного рода планы. — Как думаете, эта троица из Общества изучения сверхэнергии?

— Узнаем, — только и сказал Альберт Павлович. — Но что-то во всём этом есть. Банальной вербовкой на будущее, уж поверь моему чутью, тут и не пахнет. Карпинский, разумеется, такой возможности не упустит и точно держит её в голове, только сейчас его должно было крепенько припечь, раз он стал действовать столь прямолинейно.

— Думаете, дело в делёжке политического наследства великого князя?

Куратор пожал плечами.

— Кто знает? Но лично меня смущает возможное участие в этом деле Горского. Видишь ли, Карпинский и Горский друг друга на дух не переносят. Первый обслуживает интересы эмигрантского сообщества, второй входил в ближний круг Михаила, который представлял дворян, не покинувших пределы республики. Мне сложно представить точку пересечения их интересов.

— А если они стали ситуативными союзниками? Против кого могут дружить?

Альберт Павлович миг обдумывал моё предположение, затем покачал головой.

— Не вижу смысла гадать на кофейной гуще. Думаю, ситуация прояснится, когда мы выясним, кого именно они потеряли. Ладинский, Новосельский, Ельский?

— Да, — подтвердил я и даже пожалел, что завтра придётся улететь в Новинск.

Впрочем, без меня в этом деле всё равно не обойдётся, а территориальная удалённость проблемой точно не станет — едва ли Юлия Сергеевна надолго в столице задержится. Другое дело, что о срочности её дядюшка определённо не для красного словца упомянул, это может всё предельно осложнить.

Ну да с проблемами стоит разбираться по мере их возникновения. Подопрёт — тогда и буду выкручиваться, а пока не до того.

— Альберт Павлович, — обратился я к куратору, потом замялся и всё же после недолгих колебаний продолжил: — Получается, первопричина всей этой ситуации с Вдовцом его фиаско с перенастройкой Сутолоки?

— Ты знаешь, Петя… Сложно сказать, сломался он под гнётом обстоятельств или проникся тягой к буржуазным ценностям и красивой жизни ещё во время заграничной командировки.

— Но исключать такой возможности нельзя, так? — продолжил я гнуть свою линию. — И что же — Сутолока вообще никакого наказания за отклонение от процедуры не понёс?

— Ах вот ты к чему! — понимающе протянул Альберт Павлович. — А кто тебе сказал, что он действовал вразрез с процедурой?

— Но как же…

— Из-за чего попал в опалу Дичок, знаешь? — перебил меня резким вопросом куратор.

— Из-за срыва перенастройки Герасима на айлийский источник, разве нет?

— И какое отношение к этому срыву имел сотрудник контрольно-ревизионного дивизиона? — усмехнулся Альберт Павлович. — Не всё так просто, Петенька. Не всё так просто. Ты уж не считай наших руководителей самодурами, это тебе может плохую службу в будущем сослужить. Твой Герасим лишь предложил внести изменения в стандартную процедуру перенастройки, дабы выжать из неё максимум возможного, а последнее слово оставалось за его наставниками. Дичок дал заключение о целесообразности проведения эксперимента, Вдовец гарантировал его результат. Они отошли от инструкций из каких-то своих личных интересов и запороли всё дело. Глупо требовать осмотрительности от двадцатилетнего юнца, подобный провал целиком и полностью лежит на совести его кураторов.

Я выдавил из себя улыбку.

— Напомню, когда в следующий раз пропесочивать станете.

Альберт Павлович рассмеялся и потрепал меня по плечу.

— Не расстраивайся! Ход мыслей у тебя верный. Продолжай в том же духе. Что ты на меня так смотришь? Не в моих принципах советовать такое, но лучше будет, если у тебя на них что-то будет. Уж извини за каламбур.

— Неожиданно.

— Дело житейское, — пожал плечами Альберт Павлович. — Ты только действуй тоньше и с Городцом в такие игры не играй, не нужно это.

— А с вами?

— А мы с тобой, дорогой Пётр Сергеевич, крепко-накрепко повязаны. У нас с тобой полнейшее доверие и взаимопонимание. Не так ли?

— И возразить даже нечего! — улыбнулся я.

— Вот-вот!

Куратор похлопал меня по плечу, снял с вешалки возвращённое из починки пальто и вышел за дверь. Я тоже в номере задерживаться не стал. Рассовал по карманам документы, выкидной стилет и остатки суточных, надел пальто, взял кепку и спустился в холл. Сдал ключ, купил почтовую открытку с видом «Астории» и наскоро накидал послание домашним, тут же заплатил за марки, дабы отправление ушло со штемпелем гостиницы. Потом отправился в комиссариат. Пока шагал знакомым маршрутом до Якорной площади, обратил внимание на явный избыток в центре города полицейских патрулей, а столько броневиков не попадалось на глаза даже в день покушения на великого князя. Тут и там мелькали тёмно-синие шинели бойцов ВОХР, проехало несколько грузовиков с солдатами в кузовах, на рысях прошёл по набережной отряд кавалеристов.

Власти ждут народных волнений?

Я полагал раскол в обществе не столь серьёзным, но всё верно: лучше перестраховаться, чем потом в город войска для подавления беспорядков вводить.

Перед зданием комиссариата стояли с работающими двигателями сразу несколько фургонов и легковушек, да и пропускной режим оказался усилен, но к моим документам претензий у караульных не возникло, разве что содержимое портфеля к осмотру предъявить пришлось. А так — порядок.