Воитель - Кристина Дуглас

Шёлковая ночная рубашка струилась вокруг моего тела. Она всегда была там, якобы для моей первой брачной ночи. Для моего прощального вечера это было бы просто замечательно, я надела её, желая доставить себе удовольствие. Она была соткана из мягких, скрученных кусочков белой ткани и обнимала моё тело подобно ласке. Я посмотрела в зеркало, и всё, что мне было нужно — это лавровый венок, чтобы завершить картину. Я выглядела как богиня, какой и была. Богиня, которая могла посылать молнии и уничтожать ангелов, но смертная, не способная заставить одного единственного мужчину полюбить её. Если я должна была быть древнеримской богиней, почему, чёрт возьми, я не могла быть Венерой? Держу пари, у неё никогда не было проблем с личной жизнью.

«Никакой жалости к себе», — напомнила я себе, выключая свет в ванной. Я откинула одеяло и растянулась на кровати.

Я могла видеть залитую лунным светом воду со своей кровати, если положу голову в изножье и лягу на живот. Я пошевелилась, глядя в ночь, и странный покой охватил меня, когда я прислушалась к шуму прибоя.

Я резко очнулась и увидела, что он стоит в моих открытых дверях, а позади него бушует и шумит океан. Он просто стоял и смотрел на меня своими тёмными бездонными глазами.

— Мне нужно признаться, — сказал он, его роскошный, тёплый голос всё ещё мог заставить мою кровь танцевать под кожей.

Я подняла голову, но не сдвинулась со своей, как я надеялась, провокационной позиции.

— Я не хочу слушать твою исповедь, — сказала я. — Мне это не нужно.

— Что тебе нужно?

Всё-таки люди, даже архангелы, были простыми существами. Они не умели предполагать, гадать, делать выводы. Им нужно было говорить.

— Ты, — сказала я.

В лунном свете я разглядела белую полоску, когда он улыбнулся.

— Хорошо, — сказал он и вошёл в комнату.

Я перевернулась на спину, глядя на него снизу вверх.

Он сел на край кровати, его пальцы вцепились в складки шёлковой ночной рубашки.

— Откуда это взялось?

— Она всегда была здесь, — сказала я, внезапно занервничав. — Видимо, она была предназначена для моей первой брачной ночи.

— Похоже, это дело рук Рейчел.

— Тебе не нравится?

— Ты мне больше нравишься без неё.

Так стоит ли мне сесть и выпутаться из сложных лент ночной рубашки? Может быть, это была плохая идея…

— Знаешь, что я думаю, Виктория Беллона?

— Понятия не имею, Ваше Безупречное Ангельское Великолепие.

Он задохнулся от смеха.

— Пока это лучшее, что я слышал, но немного громоздко для разговоров о сексе. Я подумал, — он рукой скользнул вверх по моей ноге, забирая с собой тонкую ночную рубашку, — что я тебя не соблазнил должным образом.

Я сглотнула. Прикосновение его руки к моей коже произвело на меня свой обычный эффект.

— Что ты собираешься делать, принести мне цветы и шоколад?

— Думаю, мы уже зашли немного дальше, не так ли? Но я не уверен, что мы прошли этап, когда я должен убедить тебя лечь со мной в постель. У тебя так много причин сказать «нет».

В тот момент я не могла придумать ни одной, но поверила ему на слово.

— Мне кажется, — продолжил он, и рукой коснулся моего бедра, — что мне нужно очень много работать, чтобы убедиться, что ты не пожалеешь об этом. Мне нужно подарить тебе прекрасное время.

Я покачала головой.

— Я не хочу, чтобы сегодняшний вечер был посвящён мне.

Он долго смотрел на меня.

— Ты хочешь, чтобы он был посвящён нам, — сказал он.

Не имело значения, смухлевал ли он, прочитав мои мысли. Одного того факта, что он знал это без моего ведома, было достаточно.

— Да, — прошептала я.

Он взял меня за подбородок и наклонился, чтобы поцеловать.

— Ты разобьёшь мне сердце, — наконец сказал он.

Я хотела ослабить напряжение резким вопросом: «Ты уверен, что оно у тебя есть?». Но что-то меня остановило. Время для шуток прошло.

Поэтому я вообще ничего не сказала, как и он. Вместо слов он скользнул другой рукой мне за голову, притянул меня к себе. Его длинные пальцы массировали мою шею, удерживая меня для мягкого, соблазнительного поцелуя.

Поцелуй начался медленно, с мягкого покусывания моих губ, пробуя на вкус, изучая, и когда я попыталась углубить поцелуй, он отстранился.

— Эй, Виктория Беллона, — сказал он. — Не торопи события. Мы не торопимся, и я собираюсь насладиться каждым дюймом твоей кожи.

Я почувствовала, как моё сердце остановилось, а затем снова забилось быстрее. Он снова поцеловал меня, и я последовала его примеру, неторопливо изучая вкус, язык и зубы. Я провела руками по его коротко остриженной голове, наслаждаясь этим ощущением. Он поднял меня выше, притягивая в свои объятия, и поцелуй естественно углубился, медленные угольки желания разгорались всё сильнее и сильнее.

На нём была рубашка, и я хотела снять её. Я просунула руки под воротник, наслаждаясь ощущением его горячей кожи, и попыталась расстегнуть пуговицы, но мои пальцы были неуклюжими, и он рассмеялся.

— Не та рубашка? — сказал он.

Я просто разорвала её на части. Пуговицы полетели в стороны, и он снова засмеялся, пожимая плечами, а потом снова накрыл меня руками, скользнув вверх по моим рукам к бретелькам ночной рубашки.

Не знаю, как ему удалось справиться с этим, но мгновение спустя он опустил сорочку мне на талию.

— Так будет справедливо, — прошептал он и лёг рядом со мной, притянув меня к себе, мои обнажённые груди прижались к его груди, и это было восхитительное чувство.

Я двигалась, тёрлась об него, и возбуждение стало ошеломляющим. Я хотела большего и не знала, что делать.

— Тори, — прошептал он мне на ухо. — Тебе не нужно бояться. Это всего лишь я. Всего лишь тело, которое ты уже изучала. Делай то, что тебе нравится.

Я взглядом встретилась с его глазами, и последняя неуверенность исчезла. Он не собирался меня бросать. Он не собирался предавать