Воитель - Кристина Дуглас

— Тогда все умрут.

— И это, — вмешался Уриэль, — именно то, что должно произойти. Потому что тебя там не будет. Ты умрёшь на один день раньше, а Михаил вернётся в Шеол на один день позже…

Поднялся ветер, хлестнул по вершине плато, и Уриэль, нахмурившись, замолчал.

— Этого не должно случиться. Ты не можешь….

Я знала, кто это сделал. Призрак освободился от того, что удерживало его на месте, и он двигался. Ветер двигался вместе с ним, трепал его длинные волосы вокруг красивого лица, хлестал свободную одежду по его телу.

— Бегите! — крикнул он, его надорванный голос эхом разнёсся по небу.

И он бросился на Уриэля. В Уриэля, исчезая за его кожей, выталкивая его тело изнутри. Уриэль закричал, посерел, захлопал и стал вырывать из себя части тела. В кротких карих глазах застыл ужас, а потом я уже ничего не видела, потому что Михаил побежал через плато, таща меня за собой. Таща меня на верную смерть.

Я больше не сопротивлялась. Он больно дёрнул меня в свои объятия, прыгнув через пропасть, и я закрыла глаза, гадая, действительно ли барьер над головой был тоньше в этом месте, или это был ещё один трюк Уриэля. Я осмелилась ещё раз посмотреть вниз, но увидела только одну фигуру, бьющуюся на земле, пока мы поднимались всё выше и выше.

Я знала, что было очень холодно, но не почувствовала этого. Я вообще ничего не чувствовала. Глупый мир сладостей и эйфории был иллюзией, и ничто из сказанного Михаилом не было правдой. Мы поднимались всё выше и выше, его тёплое тело прижималось к моему, а воздух становился всё реже. Мы приблизились к свету и исчезли.

ГЛАВА 30

МИХАИЛ ЛЕГКО ПРИЗЕМЛИЛСЯ НА КАМЕНИСТЫЙ ПЛЯЖ за пределами главного комплекса, крепко держа Тори в своих руках. Было уже далеко за полдень, свет угасал, и ему потребовалось время, чтобы напомнить себе, что в этом месте нет Призраков, которые могли бы подвергнуть их опасности. И что Призраки никогда не представляли для него никакой опасности, за исключением, возможно, последнего, того, кто спас их жизни. Он должен был отпустить её, опустить на песок, даже если бы хотел держаться за неё вечно.

Она вырвалась, отталкивая его, и он подумал, что её сейчас вырвет. Она была бледна, выглядела так, словно её вот-вот стошнит, но она держала себя в руках, и взгляд, который она бросила на него, был полон такого холодного презрения, что он должен был почувствовать облегчение. Всё, что было между ними, исчезло. Она умрёт, ненавидя его. Она без колебаний покинет его или жестокий мир, в который он её привёл. Он ничего не потеряет.

Кто-то, должно быть, видел, как они прибыли, потому что Падшие высыпали из здания и, пробежав через лужайку, окружили их. Он увидел, как Тори протискивается сквозь толпу, игнорируя всех, и не стал останавливать её.

Он ничего не мог сделать за те двадцать четыре часа, что ей оставалось жить. Если он скажет, что любит её, будет только хуже. Конечно, он уже сделал это, когда думал, что эйфория оправдает это. Но она считала, что это ложь, вызванная наркотиками.

Но это не означало, что он сдастся без боя. У неё были силы, о которых никто и не подозревал. И он мог присматривать за ней. Найти других, заслуживающих доверия, таких как Асбел, которые смогут приглядывать за ней в предстоящей битве. Он просто не собирался позволять ей умереть.

* * *

Я СЛЕПО ШАГАЛА СКВОЗЬ ТОЛПУ, РЕШИВ УЙТИ ОТ ВОПРОСОВ и любопытных глаз. Пусть архангел разбирается с этим. Я понятия не имела, куда иду. Знала только одно: мне нужно побыть одной, подумать, подготовиться.

Я умру. Думаю, в глубине души я всегда это знала. Не «когда-нибудь», а то, что моя смерть была неизбежной, предопределённой, что объясняло, почему я была такой бесстрашной, независимо от того, с какими опасностями я сталкивалась или насколько малы были шансы. Моя смерть была высечена в камне, и ничто из того, что я сделала, не сможет повлиять на этот факт. И Михаил всегда это знал.

Внутри меня всё оцепенело. Слёзы не помогут, гнев против жестокости равнодушной судьбы бесполезен. Я могла бы презирать предательство Михаила, но это ни к чему не приведёт. Я просто должна была терпеть.

Я прошла мимо ещё нескольких человек, спешащих к пляжу, но я держала голову опущенной, и никто не остановил меня, когда я прошла через главное здание в пристройку, в которой располагались тренажёрный зал и моя спальня. И монашеская келья Михаила.

На мгновение я задумалась, не могу ли я отомстить его комнате, но затем отбросила эту идею. Скорее всего, он даже не ляжет спать сегодня вечером, не тогда, когда грядет битва. Он будет тренироваться всю ночь.

Непроизвольно всплыло воспоминание о том, как он поливал своё тело водой, как она стекала по линиям мышц и сухожилий на его худой коже, и мне стало жарче. И я стала злее.

Всё это время он знал, что я умру, и не сказал мне об этом. Неудивительно, что он согласился жениться на мне. Один месяц, и он будет свободен, вряд ли это было обременительной задачей. И даже с последним свиданием он всё ещё не хотел спать со мной, ублюдок! Я могла только представить, какие слабые оправдания он придумал. Ни одно из них не было приемлемо.

Моя комната была такой же, какой я её оставила. Я открыла французские двери и глубоко вдохнула морской воздух. Когда мы только прилетели, я была слишком расстроена, чтобы заметить это, но теперь я чувствовала, как спокойное благословение обрушивается на меня так же уверенно, как если бы я плыла в ледяном прибое. Я знала, что море исцеляет Падших, но оно не исцелит меня. Возможно, я могла бы сказать Рейчел или даже Марте, что хочу быть похороненной в море. Были места и похуже, где можно провести вечность.

Я вышла на пляж, скинула обувь и зарылась пальцами ног в песок. Я пошла по пляжу, пока не перестала видеть дом