Вторая мировая: ошибки, промахи, потери - Лен Дейтон

Блейми не желал отдавать своих людей под начало англичан. «Прошедший опыт научил меня смотреть с тревогой на то, как английские командиры становятся во главе крупных соединений первоклассных войск доминионов, — сказал он, — в то время как военачальники доминионов полностью исключаются из обсуждения вопросов управления войсками и планирования боевых операций».

Австралии и Новой Зеландии предстояло выделить все войска для отправки в Грецию, за исключением механизированной бригады и артиллерии, однако командовать экспедиционными силами должны были не Блейми и не новозеландский генерал сэр Бернард Фрейберг. Вместо этого командование было поручено английскому генералу сэру Мейтленду «Джамбо» Вильсону, командующему группировкой в Египте и бывшему правой рукой Уэйвелла. Вильсон не пользовался популярностью в войсках. Всем была памятна его желчная склока на людях с одним из немногих английских специалистов по боевому применению танковых частей — генерал-майором Перси Гобартом, — который был с позором отослан в Англию.

Блейми возразил, что, поскольку основу экспедиционных сил составят войска доминионов, командование должно быть поручено ему. Уэйвелл, не отрицая, что в составе экспедиционных сил будет 42 тысячи австралийцев и новозеландцев, сказал, что с учетом служб обеспечения, связи и так далее общая численность войск, направляемых в Грецию, достигнет 126 тысяч человек, так что солдаты доминионов будут составлять в них лишь треть. Блейми уступил, но вскоре у него возникли подозрения, что Уэйвелл обманул его, назвав цифру, бывшую не более чем долгосрочным прогнозом. «Часть этих войск еще в пути, а часть вообще не существует», — писал он. Подозрения Блейми оказались обоснованными: в Грецию было отправлено 17 125 австралийцев и 16 720 новозеландцев, что составило больше половины общей численности экспедиционных сил. Если Уэйвелла и втягивали в войну в Греции помимо его воли, он великолепно скрывал свои истинные чувства. Один из его младших штабных офицеров, де Гиньян, был вместе с ним в Афинах, когда делегация Великобритании сделала- греческому правительству конкретное предложение о помощи. Он писал:

«Когда пришло время высказать свое мнение по поводу военного аспекта предстоящей операции и шансов на успех Британских экспедиционных сил, Иден [министр иностранных дел Великобритании] обратился к генералу Уэйвеллу с просьбой поделиться своими соображениями. Это был очень напряженный момент; казалось, было слышно, как растет трава. Уэйвелл не спеша встал, готовясь отвечать. Помню, я мысленно вознес к небу молитву, чтобы он высказал сомнения по поводу исхода операции; когда же Уэйвелл закончил свой доклад, я почувствовал, что меня захлестнула волна ярости, ибо я не мог понять, как может опытный военачальник говорить подобные вещи. Тихим и подавленным голосом Уэйвелл доложил всем присутствующим, что, по его убеждению, предполагаемая помощь обязательно должна позволить союзникам предотвратить захват Греции германскими войсками».

Сторонники Уэйвелла утверждают, что он значительно переоценивал силу греческой армии и считал, что гористый ландшафт облегчит ведение оборонительных действий. Однако окончательное решение, принятое в тот день, как и все стратегические решения, было в первую очередь политическим. Делегацию в Афины возглавлял Антони Идеи, глава внешнеполитического ведомства, и именно он больше всех горел энтузиазмом сражаться на стороне Греции. Еще в самолете по пути в Афины Иден составил подробный список, сколько танков, орудий и солдат он пообещает греческому правительству. Греки отказались бы от помощи, если бы сочли ее недостаточно эффективной, и люди Идена «раздули» цифры. «Мне казалось… это граничит с бесчестием», — признается в своих воспоминаниях де Гиньян. Он продолжает, описывая Идена после окончания конференции, когда уже было принято решение отправить войска в Грецию:

«Иден вышел с торжествующим видом. Он подошел к камину и, потирая руки у огня, начал диктовать текст донесения своему секретарю. Все сотрудники министерства иностранных дел были рады исходу переговоров не меньше своего шефа и буквально расточали друг другу комплименты. Судя по всему, Идеи добился своей цели, выполнил ту задачу, с которой прибыл сюда».

Просто диву даешься, как могла возникнуть одна только мысль об этом неподготовленном вторжении в Европу с юга. Даже если оставить в стороне полное отсутствие поддержки с воздуха, сыгравшее такую большую роль в поражении Британских экспедиционных сил, что потрясенные солдаты, которым посчастливилось спастись, ни о чем другом не говорили; даже если отбросить то, что линии снабжения протянулись через Средиземное море; забыть о том, что британские войска на Ближнем Востоке снабжались конвоями, которым приходилось огибать Африку и проходить через Суэцкий канал или же пересекать ставшее похожим на огромное стрельбище Средиземное море, — задумайтесь, как могла английская армия, не говоря уж о всего 4 дивизиях образца 1941 года, противостоять огромным силам, подготовленным Германией к вторжению в Россию.

Уэйвелл уступил. Начиная с 5 марта 1941 года морские конвои доставили из Александрии в греческий порт Пирей 60-тысячную армию — без необходимой боевой техники и почти без авиационного прикрытия, — которой предстояло вступить в заранее проигранное сражение. За три недели до этого О'Коннор был уведомлен о том, что о продолжении его наступления в Ливии не может быть и речи. 12 февраля 1941 года честолюбивый генерал Эрвин Роммель провел свою первую ночь на африканской земле, перед тем как лечь в кровать успев облететь линию фронта. Роммель был решительно настроен оттеснить англичан к Каиру и оставить свой след в истории.

Без участия в греческой кампании Уэйвелл смог бы удержать всю завоеванную пустыню и, возможно, сохранить жизненно важный остров Крит. Но приговор историка Коррелли Барнетта суров:

«Таким образом, высадка в Греции затянула еще на два года кампанию в Северной Африке — кампанию, высасывавшую основные силы Британского Содружества наций, вследствие чего Дальний Восток остался практически совершенно беззащитен перед японцами».

Война демонстрировала, каким совершенно невыносимым бременем являются растянутые пути снабжения и — какое жизненно важное значение имеет господство в воздухе на полях сражений. Господство в воздухе не имело ничего общего с ночными налетами дальних бомбардировщиков. Оно означало преимущество в воздухе непосредственно над головами противника — на передовой и ближайшими тылами, так что его войска подвергались постоянным бомбовым ударам и существенно осложнялся подвоз боеприпасов и снаряжения. Это новое измерение войны получило название «огневая поддержка».

Для того чтобы быть успешным, огневая поддержка должна быть непрерывной, а для этого требуются фронтовые аэродромы — со всем необходимым оборудованием, расположенные непосредственно рядом с передовой, позволяющие обеспечивать постоянную смену действующих на линии фронта авиационных подразделений. Такое авиационное прикрытие невозможно осуществить издалека или из-за моря.

Регулярное морское сообщение между итальянскими портами и Триполи, единственным имевшимся у держав «Оси» глубоководным портом на африканском побережье, следует признать триумфом экипажей транспортов и кораблей прикрытия. Теоретически Королевский военно-морской флот должен был бы нарушать линии снабжения, топя транспорты, но темные ночи и небольшие расстояния помогали конвоям держав «Оси» следовать практически беспрепятственно. Во второй половине 1940 года эти конвои доставили в Северную Африку 690 тысяч тонн грузов, при этом потери составили меньше 2 процентов.

Когда резко возросло морское сообщение Великобритании с Критом и Грецией, у итальянского флота появилась возможность коренным образом изменить расстановку сил, атакуя конвои с войсками и снаряжением. Но итальянский флот оказался совершенно не готов к этому. Запас в 1 800 000 тонн мазута, имевшийся к началу войны, расходовался со скоростью около 100 тысяч тонн в месяц, и к марту 1941 года топливный рацион военных кораблей был строго урезан. Германские обещания нефти так никогда и не материализовались ни во что большее, чем скудные 21 166 тонн в месяц. Неудивительно, что начальник итальянского генерального штаба в сердцах признался: «У меня есть две главных заботы: нефть и Мальта».

Несомненно, англичане выделили бы для сопровождения конвоев столько боевых кораблей, сколько смогли бы, и, если бы итальянцы вздумали действовать против них крупными надводными кораблями, большого морского сражения было бы не избежать.

У итальянцев не было авианосцев, а к этому времени уже стало ясно, что без прикрытия с воздуха корабли становятся легкой добычей авиации противника. Кроме того, Муссолини считал, что боевыми кораблями, особенно крупными, рисковать ни в коей случае не следует.