Вторая мировая: ошибки, промахи, потери - Лен Дейтон

Вероятно, Уэйвелла точнее назвать самым культурным военачальником своего времени. Но даже в этом мы должны быть осторожны, ибо большую часть своего времени он проводил в окружении огромного числа военных. Уэйвелл умел внушать к себе любовь и доверие — качество, которым обладают очень немногие. Коренастый невысокий человек в кожаных гамашах и с морщинистым лицом, почти не отличавшимся от них по цвету, он не любил появляться на людях и не заботился о безупречности своей формы, что было свойственно большинству старших офицеров. Возможно,^именно его любовью к поэзии объясняется то, что Уэйвелл не тратил слов напрасно, хотя его прямота и резкость нередко смущали окружающих его людей. Один младший офицер, сидевший рядом с бригадиром Уэйвеллом на торжественном полковом обеде в 1931 году, попытался в ответ на его «добрый вечер» завязать разговор. «Добрый вечер, сэр, — осмелился юноша. — Кажется, вы знакомы с майором X из полка Y?» «Да, — ответил Уэйвелл, — и он мне не нравится».

Военные действия измотали Уэйвелла. Когда прямо накануне нападения Гитлера на Россию он оставил свой пост, на смену ему пришел не один человек, а несколько. Несмотря на критические высказывания Черчилля, генерал оставил после себя легендарную репутацию, однако отчасти это объясняется тем, что ему лично приписывали заслуги во всех успешных операциях, проведенных войсками под его командованием, в то же время редко обвиняя в неудачах, которых можно было бы избежать. В течение долгого времени комплименты, расточаемые Уэйвеллу, одновременно были направлены на то, чтобы выставить Черчилля необразованным дилетантом с диктаторскими замашками, чьи представления о войне так и не вышли за рамки его участия в южноафриканской кампании в отроческом возрасте. Однако трудно предположить, что подобная писанина доставила бы удовольствие самому Уэйвеллу.

Арчи Уэйвелл говорил, что он пошел в армию только для того, чтобы порадовать своего отца. Когда англо-бурский кризис внезапно потребовал большого количества сухопутных офицеров, срок обучения Уэйвелла в Сэндхерсте был сокращен с полутора лет до двух семестров. В сентябре 1901 года восемнадцатилетний лейтенант «Черного дозора» Уэйвелл уже направлялся в Южную Африку. Во время Первой мировой войны он служил в Египте и Палестине; и в Палестину он вернулся в 1937 году. Теперь-же, в Каире, Уэйвелл был в зените своей карьеры.

Итальянская армия в Ливии находилась в состоянии войны с англичанами в соседнем Египте еще с июня 1940 года, когда Муссолини вторгся в Южную Францию. Но летом в Африке слишком жарко для того, чтобы вести боевые действия. Итальянцы осторожно выжидали, пытаясь определить, собираются ли сражаться французские войска, находящиеся к западу от Ливии, в Тунисе и Алжире. Довольно скоро выяснилось, что те не имеют ни малейшего желания воевать. Уэйвелл к тому времени пришел к выводу, что лучшим видом обороны будет постоянная демонстрация воинственности по всей границе Египта. Через три дня после того, как Италия объявила войну, из Палестины был отозван вместе со своим штабом генерал-майор Р. Н. О'Коннор, которому предстояло возглавить так называемые Силы Западной пустыни. (Это ошибочное название «Западная пустыня» родилось во время Первой мировой войны — так Сахару отличали от Синая, «Восточной пустыни».)

О'Коннор был человеком тихим и скромным, запомнившимся слушателям колледжа Генерального штаба своими весьма посредственными лекциями. Во время Первой мировой войны он воевал бок о бок с итальянцами, наградившими его Серебряной медалью за доблесть. Обычно одевался О'Коннор неброско, он терпеть не мог показухи. Улыбался он крайне редко, и, по словам одного из его подчиненных, тот никогда не видел, чтобы О'Коннор смеялся. Несмотря на такую суровую нелюдимость, О'Коннор был одним из самых любимых генералов старой школы. Для учащихся военных заведений он до сих пор является, пожалуй, самым талантливым полководцем своего времени.

Через два дня после начала войны дозор 11-й гусарской дивизии на бронемашинах «Роллс-Ройс» выпуска конца 20-х годов пересек границу с Ливией и захватил в плен двух итальянских офицеров и 59 рядовых. Впоследствии подобные рейды стали обычным делом; дерзкими набегами англичане держали итальянские войска в постоянном напряжении.

«Армия действовала небольшими мобильными отрядами, совершавшими дерзкие стремительные набеги преимущественно по ночам. Эти группы нападали на итальянские форпосты, взрывали захваченные склады с военным снаряжением и быстро отступали. Они оставались на одном месте час, день, неделю, а затем бесследно исчезали… Пал форт Маддалена, затем форт Капуццо. Сиди-Азиз подвергся опустошительному набегу. Английские бронемашины внезапно появились на дороге, ведущей в Бардию, громя колонны со снаряжением».

О'Коннор стремился лично познакомиться с неприятелем. Дозорная группа 11-й гусарской дивизии, углубившись на занятую неприятелем территорию, встретила движущуюся с запада штабную машину. Однако, когда машина подъехала ближе, разведчики опустили оружие, узнав генерала О'Коннора. «Мне это очень не понравилось», — сказал один из гусаров.

Попавшие в пустыню впервые больше всего страдали от сурового климата. Один молодой офицер, только что прибывший из Англии, так описывал хамсин, песчаную бурю:

«Внезапно на землю опустилась темнота, и задул горячий ветер — словно распахнулась дверца огромной печки, — принеся с собой облако раскаленной пыли. На нас обрушился хамсин. Этот непрерывно завывающий яростный ветер, забивающий глаза и уши песком и проникающий повсюду, задержал нас на несколько дней… наполнив наши сердца меланхолией и тревогой. Как мы выяснили позднее, эти ужасные песчаные бури, пожалуй, были единственным, что могло останавливать военные действия».

Но для бывалых солдат пустыня была так же хорошо знакома, как и оружие, которым им приходилось сражаться. Мало что изменилось со времен Первой мировой войны. На летающие над колючей проволокой истребители-бипланы смотрели пехотинцы, вооруженные винтовками «Ли-Энфилд». Пулеметы «Виккерс» и «Льюис» использовались в английской армии еще в 1914 году; не менее древними были и орудия: 18-фунтовая пушка и 6-дюймовая гаубица. Когда в авиакатастрофе погиб маршал Итало Бальбо, до назначения губернатором Ливии бывший летчиком с мировой известностью, самолеты Королевских ВВС, перелетев через линию фронта, словно в кадре из голливудского фильма «Предрассветный патруль», сбросили на итальянские позиции послание с выражением соболезнования.

Итальянская армия была оснащена еще более древним вооружением: бронемашины были образца 1909 года, а танки Роммель назвал «полностью устаревшими». Маршал Родольфо Грациани, принявший пост губернатора Ливии и командование итальянскими войсками после гибели Бальбо, заслужил себе репутацию во время колониальных войн, которые вела Италия, однако он не имел опыта борьбы с современным противником.

Муссолини приказал Грациани начать наступление, и в сентябре итальянские войска, почти не встречая сопротивления англичан, продвинулись вперед примерно на 60 миль. В Сиди-Баррани Грациани остановился, чтобы подвести дороги и водопровод и построить линию укрепленных фортов. Однако цепочка крепостей, простиравшаяся на 50 миль в глубь материка, не была приспособлена для ведения круговой обороны. Соседствующие форты не обеспечивали друг другу огневую поддержку, и в одном месте в линии обороны была брешь в 20 миль.

Римское радио раструбило по всему миру о победе. «Теперь в Сиди-Баррани снова спокойно, — объявил диктор. — Магазины открылись, и возобновлено движение трамваев». Однако не требовалось заканчивать академии, чтобы видеть, какие возможности предоставляет брешь в линии обороны. Войска могли пройти в нее, а затем нанести итальянцам удар с тыла. Артобстрел фортов должен был внести смятение в ряды оборонявшихся, а тяжелые танки «Матильда», практически неуязвимые для противотанковых орудий, двигались бы по следам итальянской техники (нанесенным на карты по данным аэрофотосъемки), преодолевая без потерь минные поля. Вслед за танками в прорыв предстояло продвинуться пехоте, погруженной на грузовики.

Силы Западной пустыни состояли из механизированной дивизии и имеющей боевой опыт индийской дивизии, в состав которой, как и в состав большинства индийских дивизий, входили британские пехотные батальоны. План О'Коннора состоял в том, чтобы, приблизившись к линии крепостей ночью, осуществить глубокий рейд продолжительностью в пять дней. Ничейная территория простиралась приблизительно на 70 миль, поэтому необходимое снаряжение было выдвинуто вперед и замаскировано там. Самолеты Королевских ВВС, осуществлявшие прикрытие с воздуха, должны были уничтожить авиацию неприятеля на аэродромах, а Королевскому флоту предстояло нанести огневой удар по прибрежным целям.