От полюса до полюса - Майкл Пэйлин

Вид на богатый и неправильный скальный ландшафт, округлые горки и длинные плавные гребни, покрытые зарослями леса, действительно великолепен, и предзакатный гаснущий свет солнца, играя на желтых и красных пятнах покрывающего скалы лишайника, создает теплое сияние.

Чтобы как-то уравновесить красноречивое влияние белой культуры, я провожу вечер в пивном баре «Умтшитшимбо», расположенном на задах отеля «Беверли», где вживую выступает ансамбль «Саутерн Фривей»[59]. Бетонные столы и скамьи поставлены на блоки из прессованной угольной пыли, и зелень присутствует здесь только на стенах, где небрежно намалеваны сценки из африканской деревенской жизни — кухонные очаги, питье самогона, чешущие зад павианы. Перед сценой уже собралась толпа. Собравшиеся сидят плечом к плечу, пиво стоит перед ними на самой сцене. Пиво — «Черный ярлык», который пьют из бутылки, или «Касл», — часто дополняется более крепкими напитками. Наибольшей популярностью пользуются кварты джина. Ансамбль начинает, и ему немедленно отвечает щедрый и заразительный рев, наполняющийся особым одобрением, когда на сцене появляется впечатляющая дива по имени Тхандека Нгоро. Ее драматическая внешность и могучий голос, на мой взгляд, скорее бы подошли миланской опере Ла Скала, чем пивному саду «Умтшитшимбо».

День 122: От Булавайо до гор Соутпансберг

Встаем в шесть утра, чтобы упаковать вещи и отправиться из Булавайо в нашу последнюю африканскую страну. Следующими городами на проведенной на юг линии станут Претория и Йоханнесбург в Южной Африке.

Теперь все должно происходить быстро. Мы имеем возможность преодолевать длинные отрезки пути по прямым дорогам из дегтебетона, и достопримечательностей на нашем пути предвидится немного. Сегодня мы намереваемся приблизиться к Южному полюсу еще на 400 миль.

7:15 утра. Автовокзал Булавайо. Для республики, основанной и возглавляемой закоренелым марксистом Робертом Мугабе[60], Зимбабве демонстрирует здравое уважение к частному предпринимательству. На автобусах — названия компаний. Автобусы окружены коммерсантами, предлагающими всевозможные дорожные принадлежности, начиная от афрорасчесок и кончая мотками бечевки для увязывания багажа.

Время ленча: после долгой и монотонной утренней езды по сухому и пустынному бушу наши автобус и микроавтобус въезжают в Бейтбридж, ничем не примечательный приграничный городок. После жаркого ассорти в «Бейтбридж-инн» на зимбабвийской стороне мы переезжаем через Лимпопо и оказываемся на территории Южной Африки.

Развалины сооружений древней цивилизации Зимбабве. XIV в.

Мне хотелось бы не столь будничным образом пересекать Лимпопо, так как подобно названиям кратера Нгоронгоро, озера Таньганьика и реки Замбези река Лимпопо носит одно из самых таинственных и красноречивых среди всех африканских имен. Мне хотелось бы сказать, что я искупался в ней (как в озере Танганьика и в Замбези) или плавал по ней на лодке, или хотя бы подобрался поближе к бегемотам, валяющимся в ее красной и мутной воде. Однако река эта претерпела участь всех прочих рек, которым суждено было сделаться национальными границами, и купаться в ней не рекомендовано по соображениям государственной безопасности. И в особенности на этой границе между управляемым белыми экономическим гигантом к югу от реки и начинающейся за ней на севере Черной Африкой. Хотя апартеид как будто бы скорехонько свернут, тысячи ярдов колючей проволоки, два десятифутовых забора из стальной сетки, сторожевые посты и башни с прожекторами через каждых двадцать ярдов по-прежнему отделяют и Южно-Африканскую Республику от остального мира и Лимпопо — от желающих искупаться в ней.

Пол офиса Южноафриканской иммиграционной службы замощен каменной плиткой. Офис снабжен современными, эффективными кондиционерами, компьютерами и тонированным стеклом. На стенах постеры, но не из тех, что рекламируют красоты страны. Вместо того под призывом «Будь внимательным и спасешь свою жизнь» они учат нас, как распознать мину мелкого заложения, противопехотную мину, фугас ТМ-57 и гранаты М-75, Ф-1 и РГД-5.

Снаружи первые белые солдаты, которых мы видим на территории Африки, проверяют въезжающие в страну автомобили. Они кажутся мне необученными и нескладными, на нездоровых красных физиономиях покрасневшие глаза. Они досматривают в основном грузовые автомобили, частных машин здесь на въезде в страну не слишком много. Несколько африканок голосуют, чтобы их подбросил один из больших грузовиков, проезжающих, хрустя гравием, через контрольный пункт с грузом кобальта и меди из Замбии и Заира.

Клем арендовал для меня BMW, и не простой BMW, а белый. Выбор его трудно назвать благоразумным, но тот, кто в пути уже четыре месяца, побывав за это время в четырнадцати странах, готов воспользоваться любым подвернувшимся на пути бонусом. Я проверяю карту, вставляю в кассетник запись Боба Сигера и уношусь на юг, в Трансвааль. Экономическая трансформация от дикого, неустроенного и беспорядочного к комфортабельному, расходуемому и безгранично возможному, начавшаяся в «Виктория-фоллз» и продолжившаяся в Зимбабве, наконец завершена.

Южная Африка

День 123: От гор Соутпансберг до Йоханнесбурга

После жаркой ночи, проведенной в мотеле в Соутпансберге (Солончаковые горы), при надтреснутом ребре, позволяющем мне заснуть только сидя, мы снова в пути и минуем несколько тоннелей, проходящих сквозь складки и изломы хребта, являющегося частью гор Дракенберг. Если я не слишком ошибаюсь, тоннели Фервурда (названные в честь доктора Хендрика Фервурда, премьер-министра и упорного сторонника апартеида, убитого в 1966 г.) являются первыми тоннелями, по которым нам пришлось проехать на почти 12 000-мильном пути. По прошествии еще 40 миль я с удивлением осознаю, что оставшаяся позади часть Южной Африки находится в тропиках, о чем свидетельствует высокий и современный, увенчанный хромом монумент, отмечающий тропик Козерога.

Насколько же изменились обстоятельства моей жизни с тех пор, как мы пересекли линию тропиков девять недель назад — от парома в Вади-Хальфа до BMW!

Мы проезжаем Питтсбург, на мимолетный взгляд город чистый, ухоженный и богатый, а потом через разные городки, чьи имена вроде Потгиетерсрус и Набоомспруит, свидетельствуют о рождении во времена, последовавшие за Великим треком 1837 г. Тогда 10 000 поселенцев-буров, так и не сумев сжиться с англичанами, оставили Капскую колонию и отправились на север. Теперь эти гордые коммуны оповещают о себе весомыми бетонными знаками. Отели и торговые пассажи пристраиваются за фальшивыми кирпичными фасадами, а на автомобильных стоянках полно аналогов моего BMW. Похоже, что экономические санкции не вызвали здесь особых неприятностей.