От полюса до полюса - Майкл Пэйлин

Темнеет к тому времени, когда мы доезжаем до Хванге, или Банки, как обычно называют здесь этот населенный пункт. Здесь находятся крупные залежи угля, и, быть может, поэтому до сих пор трудится некоторое количество паровозов — Бейера-Гарретта, потребляющих в день до семи тонн угля. Их вид, звук, запах под ночным небом рождают комок в горле старого путешественника.

День 120: Булавайо

С того времени как поезд наш переезжает стрелку и сбоку появляется приветствие «Добро пожаловать в гостеприимный Булавайо!», меня не покидает иллюзия пребывания в Суррее году так в 1958-м.

Паровозы расталкивают по путям товарные вагоны, а большие желтые дизеля привозят экспрессы из Пламтри и Мафикенга, составленные из лакированных деревянных вагонов под крышами с фонарями верхнего света.

В отель мы едем по широким улицам — когда первопоселенцы закладывали их, ширина выбиралась так, чтобы упряжка быков могла развернуться, не пятясь назад.

Заметны перемены — Селборн-авеню стала Леопольд Такавира-авеню, Родс-стрит сделалась Джордж Силикунда-стрит, а Грей-стрит, Бирченаф-род и Квинс-род вместе составили Роберт Мугабе-вей. Однако сам город по-прежнему остался городом школ-интернатов и боулинг-клубов, и когда белые говорят, что он имеет многонациональный характер, то имеют в виду при этом обитающих здесь шотландцев, ирландцев, немцев и южноафриканцев.

Здесь имеются площадки для крикета и даже Эскотский скаковой круг. На главной улице — британские магазины, принадлежащие эпохе, предшествовавшей появлению «Теско».[58]

На дорогах полно автомобилей старых марок, выпускавшихся в 1940–1960-х гг., прочных старых велосипедов, снабженных спереди багажником для покупок. В Микл-стор сегодня начинается «Ранняя рождественская распродажа».

Отнюдь не все здесь гарантировано и комфортабельно — зловещий плакат в центре города гласит: «Экономьте воду. В наших водохранилищах ее осталось только на двадцать две недели». Однако после Судана, Эфиопии, Танзании и Замбии мне приходится ущипнуть себя, чтобы убедиться в том, что я не сплю и Булавайо не является порождением моего затуманенного паракодеином разума.

Вечером четыре часа гремит гроза с ливнем, добавляющим день-другой к запасам воды. После дождя, разразившегося в жаркий и влажный день, воздух наполняется тучами крылатых насекомых, совершающих массовое харакири на оконных стеклах. Пол говорит, что это крылатые муравьи, вылетающие, чтобы найти пару, забраться в норку и приступить к размножению. Этих муравьев едят по всей Африке обыкновенно в жареном виде.

День 121: Булавайо

Вода не является единственным редким товаром в Зимбабве. Статья в утреннем выпуске Bulawayo Chronicle озаглавлена «Нехватка Библий». Религиозные лидеры Булавайо утверждают, что «к повышению спроса привело умножение церквей Троичного толка, отколовшихся от основной римско-католической церкви». Но спрос и падает одновременно. Секретарь боулинг-клуба в Булавайо Перл Шеппард винит в этом независимость:

— Страну покинула уйма народа… у нас было порядка 400 членов… а теперь их число сократилось до 120.

И когда мы приезжаем для съемок, Перл смущается тем, что мы можем неправильно истолковать приветствующий нас у входа большой плакат: «ВВС. Не оставляйте ворам вещей на веранде».

— Дорогие мои, ВВС — это «Булавайо-боулинг-клуб», — поясняет она извиняющимся тоном.

Невзирая на пасмурное и моросящее утро, на лужайке около двух десятков любителей боулинга. Мужчины стройны, худощавы и седоволосы. Женщины по большей части, но не без исключения, упитанны и полногруды и, как следует ожидать, моложе мужчин.

— Здесь собирается очень репрезентативная публика, представители всех жизненных путей, всех возрастов и бог еще знает чего… все они приходят, чтобы заняться боулингом.

Я спрашиваю Перл, есть ли среди членов клуба черные африканцы.

— У нас таких нет. Просто африканцы не особенно интересуются боулингом. Чернокожие игроки в Булавайо есть только в ассоциации слепых боулеров… Игра их подчас представляет собой фантастическое зрелище, ведь они не могут видеть, что делают, и действуют по команде, однако им иногда удаются совершенно невероятные броски.

…Эта шотландская леди является действующим чемпионом Зимбабве и охотно приступает к игре — широкоплечая и загорелая, сдвинувшая шляпу на затылок, не выпускающая изо рта сигарету. Она энергично подбадривает соперниц. Когда приходит ее очередь, она посылает шар одной рукой, держа в другой сигарету. Пока шар выписывает едва заметную дугу, она выпрямляется и, неторопливо и задумчиво затягиваясь дымком, подбодряет посланный ею снаряд:

— Давай же, малыш… действуй, детка.

Примерно в 35 милях от Булавайо в умеренно живописном и исторически интереснейшем районе источников Матопос похоронен человек, который своей прозорливостью, решимостью и ненасытным честолюбием создал страну, пятьдесят семь лет носившую его имя, прежде чем стать Зимбабве в 1980 г. За свою короткую жизнь он успел оказать существенное влияние на всю Южную Африку — устраивая фермы, разрабатывая месторождения и устанавливая коммуникации. Когда в 1902 г. Сесиль Родс скончался в Кейптауне, личный поезд, спроектированный американской компанией «Пульман», доставил его тело в Булавайо. Родс немного не дожил до пятидесяти лет и оставил в своем завещании точные инструкции. «Я восхищен величием и уединением Матопо в Родезии и хочу, чтобы меня похоронили именно там… на горе, которую я любил посещать и которую называл «Вид на мир», в высеченной в скале квадратной яме на верху горы, прикрытой простой бронзовой плитой с таким словами на ней: «Здесь лежат останки Сесиля Джона Родса»».

По прошествии девяноста лет, несмотря на угрозы Мугабе выкопать тело и отослать его назад в Лондон, именно в этом месте и почиет Родс. Окрестности теперь объявлены Национальным парком, что имело и негативные последствия благодаря насильному выселению местных жителей и обвинениям в осквернении священных мест народа ндебеле, выдвигаемым его представителями.

Могила находится на верху огромного гладкого гранитного выступа, увенчанного кольцом массивных валунов высотой до двадцати футов и застывших подчас под абсолютно отрицающими гравитацию углами на самом краю склона.

Но страна Зимбабве не была бы сама самой, если бы подъем на гору к могиле не был сопровожден официальной инструкцией. «К могиле алкоголь не приносить. Не включать радио. Не шуметь. Не приводить домашних животных» — гласит плакат.

Вид на богатый и неправильный скальный ландшафт, округлые горки и длинные плавные гребни, покрытые зарослями леса, действительно великолепен, и предзакатный гаснущий свет солнца, играя на желтых и красных пятнах покрывающего скалы лишайника, создает теплое сияние.