Пятерка Мечей - Наталья Солнцева

– Мне показалось, – решил Юрий. – Утомление, плохой сон, нервное состояние – плохие советчики. Они видят то, чего нет, и не замечают того, что есть. Сколько раз жизнь убеждала меня в этом? И все равно я продолжаю грезить наяву! Я постоянно думаю о какой-то женщине, приходившей перед смертью к деду, о видении в полуразрушенном доме, об Аграфене Семеновне… Стоит ли удивляться, что подобные «женщины» начнут возникать перед моими глазами то там, то здесь?! Вполне естественно, что это происходит со мной!

Он достал из холодильника пиво, налил в стакан, выпил и отправился в ванную, приводить себя в надлежащий вид. Уже одевшись, он поймал себя на том, что ему хочется посмотреть в окно.

– Там никого нет и быть не может! – твердил он себе, не позволяя исполнить желаемое. – Я просто смешон со своими нелепыми подозрениями!

Выйдя на улицу, он пошел к ожидающей его машине, не глядя на то место, где стояла женщина в шляпке с вуалью. Ее там, конечно же, нет! Так что не стоит отвлекаться на всякую ерунду! Тем более, что у него сегодня напряженный день, и есть тысяча вещей, которые необходимо обдумать.

Юрий сел в машину и погрузился в свои размышления, связанные с предстоящими деловыми соглашениями. Он специально вызвал машину с водителем и охраной, чтобы спокойно взвесить все «за» и «против» по поводу подписания пары контрактов. На первый взгляд, они казались выгодными, но слишком явные преимущества всегда настораживали господина Салахова.

– Умеренная прибыль более надежна, – вспомнил он наставления Платона Ивановича. – Большая прибыль – это риск. Иногда риск оправдан и должен иметь место. Но зачастую нас пытаются привлечь легкой выгодой для совершения сомнительных операций.

Ситуация, которая складывалась на рынке, заставляла Юрия вникать во все самому. Он доверял своим аналитикам, но только не в критические моменты.

– Сверни в офис! – сказал он водителю.

Тот удивленно оглянулся. Охранник невозмутимо смотрел на дорогу. Его интересовала личная безопасность Салахова, а не его финансовые и прочие проблемы.

– Мы и так опаздываем, Юрий Арсеньевич, – осторожно сказал шофер.

– Ничего, подождут!

Салахов нахмурился и уставился в окно. Он не любил пускаться в длинные объяснения.

Водитель пожал плечами и свернул на проспект, к офису.

– Я пойду вперед, – сказал охранник, когда они подъехали к зданию фирмы.

– Ладно, – согласился Юрий, на ходу доставая ключи от своего кабинета. – Подожди меня внизу! Я через минуту спущусь.

Легко взбежав по лестнице, он открыл массивную дверь и включил освещение. Платон Иванович Салахов был волжский мужик, основательный и прижимистый. Излишний шик он считал признаком дурного тона и «щелкоперства», поэтому весь интерьер центрального офиса был добротен, тяжеловесен и лишен дорогих ультрасовременных выкрутасов. На мебель и оборудование тратилось ровно столько средств, чтобы они производили впечатление о фирме, как о солидной, обеспеченной и надежной.

– Пыль в глаза вынужден пускать тот, у кого за душой ничего нет! – учил внука старший Салахов. – Нам это без надобности. За нами стоит наш капитал и наша репутация, а это, Юра, поважнее, чем деревяшки да стекляшки! Картины должны висеть в музее, а компьютеры выполнять необходимые операции, вместо того, чтобы поражать клиента своей стоимостью. Транжира производит плохое впечатление на истинных деловых людей.

Юрий не сразу согласился с подобным взглядом на вещи.

– Жадность нам тоже не к лицу! – возражал он.

На что Платон Иванович неизменно отвечал одно и то же.

– Жадность для мужика губительна только в двух случаях! Причем первый менее опасен, чем второй. Денег нельзя жалеть на еду. Это первое. И когда речь идет о женщине, расчет и экономия должны перестать для тебя существовать, мой мальчик! Это второе. Никакие деньги не вернут тебе то, что ты можешь потерять вместе с любовью женщины! Это ты на всю жизнь запомни, Юра, и не позорь фамилию Салаховых.

Все это живо явилось на память Юрию, едва он вошел в кабинет и взглянул на портрет деда, который стоял на его рабочем столе. Платон Иванович улыбался, но глаза его оставались серьезными. На глянцевой поверхности стола, несколько в стороне от деловых бумаг, лежал конверт. Юрий медлил, прежде, чем открыть его. Он сел и вызвал секретаршу.

– Люба, откуда это письмо?

– Так вы же сами сказали, чтобы всю личную корреспонденцию на ваше имя, не просматривая, ложить вам на стол… – растерянно оправдывалась девушка.

– Да, конечно, – уже не таким резким тоном согласился Салахов. – Ты все сделала правильно. Я просто хочу уточнить! Когда пришло письмо?

– Вчера вечером я разбирала почту… Вас уже не было, и я положила письмо на ваш стол. Что-то не так?

– Все нормально, Люба! – улыбнулся Юрий. – Извини, если я был невежлив.

– Что вы, Юрий Арсеньевич! – покраснела секретарша. – Я же понимаю, какая обстановка… Все нервничают.

Она была тайно влюблена в своего молодого шефа и не понимала, почему он не обращает на нее внимания. Люба была красивой девушкой, длинноногой и стройной, с нежными чертами лица, обворожительной улыбкой и густыми белокурыми волосами. Она тщательно следила за собой, модно и стильно одевалась, знала два языка и окончила престижную школу моделей. Она умела вести себя в обществе, раскованно и изящно держаться, поддерживать светскую беседу, и вообще была в высшей степени привлекательной. Но не для Салахова! Несмотря на то, что он был холост и не имел постоянной любовницы. Любочка просто с ног сбилась в попытках обратить на себя внимание Юрия, но пока что ее усилия не увенчались успехом.

Господин Салахов отпустил красавицу-секретаршу и занялся письмом. Обратного адреса, конечно же. не было.

«Сударь! Вы имели время подумать, и, видимо, размышляли над сложившимися обстоятельствами. Но у Вас не хватает мужества признать свои ошибки, как не хватало его у Вашего достопочтенного дедушки, Платона Ивановича. Какова судьба его, Вы знаете. И все равно упорствуете! Вы напрасно надеетесь, что все образуется, уляжется само собой… Я не успокоюсь, пока не добьюсь своего. Это не только мое желание, но и желание того, кто не может обратиться к Вам, как делаю это я.

Подумайте, сударь! Человек чести не может оставить без внимания законную просьбу вернуть то, что ему не принадлежит. Для этого должны быть веские причины. Может быть, одна из них в том, что само провидение вновь связывает нас? Сражаться с роком – задача, непосильная для человека. Оставьте эту неравную борьбу, которая не принесет Вам ничего, кроме разочарования, страданий и боли! Смиритесь перед неизбежным. Поступите так, как подсказывает Вам совесть, и Вы не пожалеете.

В противном случае Вас ждет неминуемая гибель! Месть страшна. Но она вдвойне страшна, когда мстят мертвые…»

Письмо выглядело как бы неоконченным. Будто неизвестный отправитель оказался чем-то растерян или испуган. Юрий перечитал письмо дважды, но смысл написанного продолжал ускользать от него. Послание определенно содержало две вещи – требование и угрозу. Если второе было более-менее понятно, то суть первого оставалась скрытой. Чего требовал отправитель? Почему не написать прямо? Видимо, автор послания был уверен, что Юрий знает, о чем идет речь.

Господин Салахов спрятал письмо в сейф и застыл, сбитый с толку очередной загадкой. Он забыл, что привело его в офис, и сидел, тупо уставившись на пепельницу из богемского стекла, по которой робко скользил бледный рассветный луч. Стук в дверь вывел его из забытья.

– Водитель говорит, что вы куда-то опаздываете, Юрий Арсеньевич, – тихо сказала секретарша, не решаясь войти и заглядывая в щелку.

– Да-да! – спохватился Юрий. – Спасибо!

Он молча вышел, сел в машину и с трудом переключился на насущные проблемы. Что-то в этих письмах выбивало его из колеи, действовало на нервы. В очередной раз он задал себе вопрос, не является ли вся эта история следствием раздвоения личности? Скрытыми и коварными проявлениями страшной болезни? Он боялся думать и не мог не думать об этом…

Поздно вечером, закончив все дела, господин Салахов позвонил бывшей уборщице и договорился о встрече. Бабка, моргая подслеповатыми глазами за стеклами очков, несказанно удивилась такому визиту. Юрий дал ей денег, которые использовал как предлог для встречи, объяснив, что это материальная помощь бывшим сотрудникам-пенсионерам. Деньги бабка взяла и даже обрадовалась, но удивление так и не сходило с ее лица.

Она долго не могла понять, чего от нее хотят, когда Юрий задавал ей вопросы о том дне, когда умер Платон Иванович. Наконец, с большим трудом, ему удалось выяснить, что бабка ничего толком не рассмотрела. Было темно, а у нее плохое зрение. Да, заходила какая-то женщина в кабинет к Салахову, но как она выглядела, уборщица сказать не могла.

– Странная женщина, – сказала бабка напоследок. – То ли одета была не так, как надо…то ли… не знаю. Странная, и все!