Охотница на Лис (СИ) - Малышева Анастасия Сергеевна

Сглотнув, Аля бросила ещё один взгляд вверх, пытаясь найти среди окон те, что принадлежали Елисею. Хотела ли она его увидеть? Конечно же да! Здесь не могло быть другого варианта ответа. И точно также она хотела знать, кто сотворил такое с ней. Кому можно было сказать «спасибо» за загубленную карьеру, образование, личную жизнь и попранную честь. И ответить на все эти вопросы мог, по всей видимости, только Воронцов. Там, в своей квартире. Месте, где она была так сильно счастлива, что дух захватывало. И куда так сильно боялась ступить.

Но ей нужно было это сделать. Переступить через себя, через свои страхи. Взглянуть правде в глаза, и наконец-то сделать то, о чем просил Алю её любимый — повзрослеть. Не убегать от своих проблем, стыдливо пряча голову в песок. А встретить их, взглянуть им в глаза, горделиво выпрямив спину.

Что она и сделала. Поправив волосы фирменным Мариночкиным движением, Аржанова кивнула, глядя, как растягиваются в улыбке губы подруги:

— Хорошо. Давай сделаем это.

глава двадцать седьмая

Глава двадцать седьмая

Аля чувствовала напряжение каждой клеточкой своего тела. И чем выше поднимал их с Мариной лифт — тем сильнее становилось это чувство. Глупо было отрицать очевидное — она страшилась встречи с Елисеем. Боялась, что заглянув в его глаза, увидит в них лишь холодное равнодушие и поймёт, что он не звонил отнюдь не из-за того, что у него было много дел. А просто потому что не хотел. Аржанова боялась, что своими действиями оттолкнула его от себя. Но в тоже время понимала, что поступила правильно. И если бы она смогла отмотать время назад — то сделала бы всё тоже самое.

Так, раздираемая противоречиями, девушка, понукаемая подругой, подошла к двери квартиры. Брюнетка бы еще какое-то время наверняка стояла перед ней, мявшись в нерешительности, но, к счастью, рядом с ней была её рыжая подруга. Которая, фыркнув, отпихнула Алю в сторону и утопила кнопку звонка. Громкая трель разнеслась по всей лестничной клетке, и буквально через секунду дверь распахнулась.

Аля напряглась было, ожидая увидеть хозяина квартиры, но на пороге стоял его лучший друг. Игнат улыбнулся, увидев девушек, и только спросил:

— Чего так долго? Заблудились?

Марина хмыкнула:

— Вроде того. Кто-то слишком долго собирался с духом, — кивнула рыжая в сторону подруги.

Та шикнула, не желая признавать, каких сил ей стоило не просто стоять в этом подъезде, но еще и сохранять при этом максимально независимый вид. Однако, судя по прищуренному взгляду Васильева, выходило у неё, мягко говоря, не очень.

— Я почему-то именно так и думал. Ладно, заходите скорей. А то всё самое интересное пропустите.

— Ты о чём? — рискнула всё-таки подать голос Аля уже в прихожей, скидывая куртку.

Но брюнет лишь загадочно улыбнулся:

— Увидите. Обещаю — вам это понравится.

Немало заинтригованные туманом в голосе мужчины, подруги, переглянувшись, всё же решили проследовать за Игнатом. В гостиной, которую было видно с самого входа, было пусто, что не могло не напрягать.

— А где…? — спросила Аля, озираясь и не решаясь произнести имя хозяина квартиры.

Игнат кивнул в сторону лестницы:

— Наверху. Сторожит наши доказательства. А то молодёжь нынче такая впечатлительная пошла. Чуть что — сразу либо в драку лезут, либо в окно сигают.

— Что, прости? — приподняла бровь Марина.

— Да шучу я! — хохотнул Васильев и добавил уже чуть более обиженным тоном, — И вообще, фея. Мы вместе уже целых три минуты — и ты до сих пор меня не поцеловала!

Но рыжая только фыркнула:

— Перебьёшься! Веди наверх нас. Мне уже не терпится посмотреть на то — или тех, что вы нам приготовили.

Усмехнувшись, мужчина послушно кивнул и повел девушек наверх. Марина в квартире Елисея была впервые, так что она позволила себе удивлённо присвистнуть, осматривая холостяцкую берлогу. После чего, повернувшись к подруге, мимоходом поинтересовалась:

— Аль, напомни, где у вас первый раз то был? Вот прям тут? На этом ковре? Или это был диван?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Глаза Аржановой распахнулись, а к щекам моментально прилила краска.

— Ты с ума сошла спрашивать такое? — прошипела она, кивая на Игната.

Но Мариночка только пожала плечами:

— А что такого? Я просто пытаюсь разрядить атмосферу. И потом — мы же взрослые люди.

— Не могу с тобой не согласиться, милая, — встрял Игнат, — Но всё же — пожалей мою фантазию. Я на этот диван свою пятую точку регулярно сажаю.

Андреева в очередной раз фыркнула:

— Какие все нежные и тонко чувствующие натуры! Вы когда спать ложитесь — переодеваетесь в кромешной темноте, чтобы, не дай бог, ничего лишнего не увидеть?

— Я тебе потом расскажу, — пообещал брюнет, — А лучше покажу. Для наглядности.

Так, полушутливо переговариваясь, троица поднялась на второй этаж. Аля замыкала шествие, поэтому хозяина квартиры увидела, только когда друзья расступились перед ней, словно боясь загораживать девушку от чужого взгляда.

Хотя, какой же он чужой? Самый родной, любимый и желанный. Завидев Елисея, который, скрестив мощные руки на груди, подпирал стенку возле одной из дверей, Аржанова от неожиданности споткнулась, но сумела устоять на ногах. Ей помог его взгляд — он словно удерживал её на месте, помогая, давай опору. Он обжигал, как пламя, несмотря на то, что цвет радужки был скорее холодным, нежели наоборот. И, тем не менее — заглянув в его глаза, Аля почувствовала, как по её телу прошла волна жара. Обожгла позвоночник, лизнула низ живота и сосредоточилась в груди — там, где бешено колотилось её сердце. Оно тянулось, буквально рвалось из груди, мечтая согреться в его ладонях.

Аля забыла обо всём — о том, что они приехали за какими-то ответами, о том, что злилась и обижалась на Воронцова. Потому что его глаза смыли все обиды, недопонимания, недомолвки. Они были для неё, как самый настоящий рай — в них она видела и свою тихую гавань, и бушующий шторм, который уже давно перестал пугать ей.

Аржанова любила его. Она поняла это максимально отчётливо именно в тот момент, когда после долгой разлуки смогла увидеть его лицо — эти насупленные брови и складку между ними, упрямо вздёрнутый подбородок и сжатые в тонкую линию губы. Всё это было таким родным и привычным, что девушка почувствовала, как её руки мелко задрожали от желания прикоснуться. Она чувствовала физическую боль — её ладони покалывало и каждую мышцу в пальцах сводило от необходимости тронуть его кожу. Провести самыми кончиками по напряжённым плечам, ощущая, как они начинают расслабляться под её руками, спуститься ниже, завести руки за спину и коснуться лопаток, чувствуя, как вспыхивает его кожа. От всего это вороха чувств стало трудно дышать, и Аржанова с шумом сглотнула, пытаясь захватить немного кислорода для горящих лёгких.

Лис же, не сводя с неё взгляда, разомкнул губы и негромко произнёс:

— Привет.

Всего одно слово, но в нём было столько всего — чувства, желания, обещания, что Аля отчетливо осознала одну простую вещь. Этот мужчина, что стоял от неё в полутора метрах и со стороны мог напоминать каменное изваяние, на самом деле чувствовал всё тоже самое. Он видел её насквозь — девушка была обнажена перед ним, не телом, но душой. И понимала, что не просто не стесняется этого — она жаждет открыться ему еще больше, позволить проникнуть ещё глубже.

И всё это с ней сотворил всего один взгляд и одно короткое слово. Но для неё это было всем. Словно он открыл дверь в какой-то совершенно другой мир. В котором не было никого, кроме них.

Жаль только, что мужчина забыл прикрыть эту самую дверку. Поскольку в их мирок самым наглым образом решили ворваться их собственные друзья. Деликатно кашлянув, Игнат поинтересовался максимально непринуждённым голосом:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я, конечно, всё понимаю, но, может, вы перестанете иметь друг друга глазами — и мы уже, наконец, займёмся делами? Лис, ты почему наших гавриков оставил?

Елисей ответил, не отводя взгляда от застывшей и покрасневшей Али: