Проект «Аве Мария» - Энди Уир

головная боль. Если парень по имени Ганс учит вас немецкому, вы так и называете его — Ганс. Но я физически не способен повторить звуки, которые издает Рокки, и наоборот. Поэтому, когда заходит речь об именах, каждому из нас приходится изобретать их аналог на своем языке. Настоящее имя Рокки представляет собой последовательность нот — как-то раз он воспроизвел их — причем эта музыкальная фраза ничего не означает на эридианском. Вот я и называю парня по-прежнему — Рокки.

Зато моя фамилия является английским словом[136]. И Рокки называет меня его эридианским аналогом. А теперь я должен придумать свой вариант имени вместо словосочетания «пара Рокки».

— Эдриан, — предлагаю я. Почему нет? — Пусть земное слово будет «Эдриан».

— Понимаю, — коротко бросает Рокки и удаляется по туннелю в лабораторию.

Я упираю руки в боки и, склонив голову набок, спрашиваю:

— И куда ты собрался?

— Есть.

— Есть?! Стой!

Я ни разу не видел, как Рокки ест! На его туловище я заметил только дыхательные щели и больше ни единого отверстия! Куда же он засовывает пищу? И, кстати, каким образом эридианцы откладывают яйца? Рокки очень неохотно распространялся на эту тему. Раньше он всегда ел в своем корабле. А потом наверняка тайком пронес еду сюда, пока я спал.

Я практически съезжаю по лестнице, ведущей в лабораторию. Рокки уже на середине вертикального туннеля, перебирается по поручням. Я стараюсь не отставать.

— Эй, я хочу посмотреть! — кричу я.

Рокки останавливается на полу лаборатории.

— Это личное. После еды я спать. Посмотришь, как я сплю, вопрос?

— Я хочу посмотреть, как ты ешь!

— Почему, вопрос?

— Наука, — отвечаю я.

Рокки качает туловищем влево-вправо несколько раз. Так эридианцы выражают легкое раздражение.

— Это биологический процесс. Некрасиво.

— Наука.

Он снова виляет туловищем.

— Хорошо. Смотри. — Эридианец спускается в спальный отсек.

— Да! — Я спешу следом.

Протискиваюсь в свой крошечный уголок в спальне, где у меня лишь койка, туалет и манипуляторы. Если честно, у Рокки тоже немного свободного пространства. У него почти весь отсек, но там все забито мешками с хламом. К тому же парень устроил там мастерскую и соорудил систему жизнеобеспечения из запчастей, которые приволок со своего корабля.

Рокки открывает один из мешков и достает оттуда запечатанную упаковку. Разрывает внешний слой клешнями. По виду обрывки напоминают каменный материал, из которого состоит туловище Рокки. Парень методично рвет упаковку на кусочки все меньшего размера.

— Это твоя еда? — не выдерживаю я.

— Социальный дискомфорт, — ворчит он. — Не разговаривай.

— Извини.

Видимо, для эридианцев принятие еды — очень грубый процесс, заниматься которым они предпочитают без свидетелей. Рокки срывает обертку, и под ней я замечаю нечто, похожее на мясо. Совершенно точно мясо — обычное земное мясо. Учитывая, что люди и эридианцы произошли от общего древнего предка, уверен, нам требуются одни и те же протеины, и мы примерно одинаково решаем возникающие в ходе эволюции задачи.

И снова меня окутывает печаль. Как бы я хотел провести остаток жизни, изучая эридианскую биологию! Но сначала я обязан спасти человечество. Дурацкое человечество. Мешает мне воплотить мечту!

Тем временем Рокки убирает в сторону сорванные клочки каменной упаковки. Потом измельчает само мясо. Все кусочки еды Рокки складывает исключительно на обрывки упаковки. Он ничего не кладет на пол. Я бы тоже не стал есть с пола.

Наконец, Рокки накромсал мясо настолько мелко, насколько позволили ему клешни. Люди не стали бы так долго возиться с едой. Затем эридианец поворачивается в дальний угол, достает из плотно закрытой коробки какой-то контейнер в форме плоского цилиндра и приставляет к низу живота.

Ох… зрелище малоприятное. Рокки меня предупреждал. Я не имею права жаловаться. Каменная защитная оболочка на его животе распахивается, и моим глазам предстают влажные внутренности. Оттуда вытекают несколько капель блестящей серебристой жидкости и падают на пол. Кровь? Затем из недр туловища вываливается серый сгусток и с чавкающим звуком плюхается в контейнер. Рокки быстро закрывает контейнер и убирает обратно в коробку.

Далее эридианец поворачивается к еде и падает на спину. При этом в животе у него по-прежнему зияет дыра. Мне прекрасно видны внутренности: там мягкая на вид плоть. Рокки хватает несколькими руками по кусочку еды и, поднося к дырке, аккуратно бросает внутрь. Эридианец медленно и педантично повторяет этот процесс до тех пор, пока вся пища не оказывается у него… во рту? В желудке?

Никакого жевания. Никаких зубов. Насколько я вижу, там нет никаких движущихся органов. Рокки опускает внутрь себя последний кусочек еды, и его руки устало падают на пол. Он лежит на полу, словно морская звезда, и не двигается.

Я с трудом подавляю в себе желание крикнуть, все ли у него хорошо. Такое впечатление, будто парень умер. Однако, скорее всего, эридианцы так едят. И ходят в туалет. Да уж. Полагаю, тот серый сгусток, который вывалился из Рокки вначале, был переваренными остатками предыдущего обеда. У эридианцев, как у морских анемонов, отходы выводятся из организма тем же путем, что попадает внутрь пища.

Дыра на животе Рокки медленно закрывается. На коже по линии разрыва, образуется нечто вроде болячки. Но она быстро скрывается за надвигающимся каменным защитным покрытием.

— Я… засыпаю… — сонно бормочет эридианец. — Ты… посторожишь… вопрос?

Пищевая кома — серьезное испытание для Рокки. Эта принудительная послеобеденная сиеста происходит помимо его воли.

— Да. Посторожу. Спи.

— За… сы… па… ю… — едва слышно раздается голос Рокки.

Через мгновение он отрубается, лежа на полу животом кверху. Дыхание эридианца учащается, как и всегда, когда он только приступает ко сну. Это его тело сбрасывает жар через систему горячего кровообращения. Через несколько минут дыхание становится нормальным. Теперь он действительно глубоко уснул. Судя по моему опыту, по завершении фазы быстрого дыхания, Рокки проспит не меньше двух часов. И я могу отойти, чтобы заняться своими делами. Мне не терпится описать его пищеварительную систему, работу которой я только что видел.

Пункт 1: дефекация через ротовое отверстие.

«Да уж, — бормочу я себе под нос. — Впечатлительным лучше не смотреть».

Глава 17

Я просыпаюсь и первым делом вижу пялящегося на меня Рокки. Теперь так начинается каждое утро, но я все еще не могу привыкнуть. Откуда я знаю, будто существо, смахивающее на симметричный пятиугольник без глаз, на меня «пялится»? Просто знаю. Улавливаю что-то в положении его тела.

— Ты проснулся, — констатирует Рокки.

— Ага. — Слезаю с койки и, потягиваясь, командую компьютеру: — Еда!

Железные руки протягивают мне горячую коробочку. Открываю крышку. Похоже на яйца с колбасой.

— Кофе!

Манипуляторы заботливо вручают мне стаканчик с