Зона. Урок выживания - Ирина Булгакова

Сейчас, стоя одной ногой в могиле, когда последняя надежда растаяла как прошлогодний снег, Красавчик ни о чем не жалел. Рулетка крутанулось и выпало черное тринадцать, в то время как он все поставил на зеро. Все эти годы он не подпускал никого близко к себе, и мышеловка не заставила его пересмотреть свои принципы. Когда имеешь дело с Зоной, любой — друг, подруга — оказывается третьим лишним. Одиночкам везет. И все эти долгие шесть лет каждая ходка только подтверждала эту простую мысль. Не Зона решила от него избавиться — он сам ошибся, поставив не на то. С самого начала он сделал ставку на шантаж, исключая другие понятия на которых зиждется мир. Надо было поставить на деньги — Литовец, например, ради денег способен на многое. Однако когда выбор надлежит сделать в одну секунду, это не всегда правильный выбор.

Вот в чем его ошибка, а не в том, что с десяток закадычных друзей не рвут на себе рубашки, с намереньем пойти за ним в огонь и в воду. Хрен с ними, с друзьями. Теплые дружеские отношения обременительны. Это приятелю можно отказать, разведя руки в стороны. Отказать в помощи другу — как минимум его потерять, как максимум — нажить смертельного врага. Так чем эта удавка отличается от той, что накинула на шею Зона?

Лишь одна мысль вызывала досаду: пристрели Красавчик тогда Глухаря у кладбища — выбор был бы исключен.

В тот раз ходка далась ему потом и кровью — не бывает их, легких ходок. Красавчик пережидал выброс в НИИ "Агропром". Когда утром выбрался на поверхность, Зоны не узнал. Все вокруг кишмя кишело от слепых тварей. Приходилось выбираться, полагаясь на удачу. Он пошел через болото, надеясь что время все расставит по местам и стаи слепых собак расползутся по Зоне.

Стоило ему ступить на твердую землю, как он убедился в обратном.

Свора из пятнадцати особей, а то и больше, поджидала его у края леса. Туда он и решил прорываться, рассчитывая укрыться среди деревьев и густого подлеска. Он убил и ранил пятерых тварей, но потратил больше патронов чем хотелось. Снять верткую собаку одиночным выстрелом с расстояния — задача практически невыполнимая. А дожидаться пока они подойдут ближе, чревато опасностью оказаться в кольце разъяренных собак. Приходилось лупить очередями.

Не жалея патронов, Красавчик с трудом добрался до леса. Там он вздохнул с облегчением, собаки отстали. Однако эта была лишь передышка. Лесные заросли не вели к кордону. Тщательно взвесив все за и против, Красавчик решил сделать крюк и выйти к сельскому кладбищу. Собаки хоть и порождения Зоны, но сохранили верность старым традициям — мертвяков не любили.

Так он и сделал.

Когда Красавчик услышал выстрелы, менять решение было уже поздно. Да и не было у него выбора.

Удушливо пахло сырой землей. Бесцветное небо сочилось мелким дождем. Дул ветер, подталкивая в спину. Сразу за канавой, в которую постепенно спускался лес, начиналось кладбище. На холмах вздувшейся земли застыли покосившиеся кресты, оградки, плиты. Казалось, покоившиеся в глубине мертвецы не истлели со временем, а наоборот, раздулись, стремясь избавиться от всего, что давило сверху.

Не все собаки вняли голосу предков. Несколько тварей осторожно двинулись по следу.

Красавчику приходилось торопиться, выдергивая ботинки из влажной, с неохотой отпускающей добычу, грязи. Он шел на треск автоматных очередей, в принципе, представляя себе, с чем ему предстоит столкнуться.

И не ошибся.

Зомби, окружившие Глухаря между могилами, не относились к числу тех, кто мирно покоился в могилах. В глазах потемнело от черных комбинезонов, сжимавших в руках автоматы. И после смерти приверженцы чистоты расы оставались верны долгу. Правда, об этом Красавчику стало известно несколько позже.

Глухарь держался из последних сил. Его зажимали со всех сторон, постепенно сужая круг. Пока все решали патроны, но их наличие — всего лишь вопрос времени. Покрытый коркой из грязи, смешанной с кровью бородатый сталкер принимал последний бой.

Помощь подоспела вовремя. Подойдя сзади, Красавчик выстрелами в голову снял двух мертвецов. Пока наседавшие зомби пытались затянуть провал, Красавчик крикнул Глухарю:

— Давай! — И быстро вскинул автомат, прикрывая отход сталкера.

Откуда вывалился очередной зомби, Красавчик не уследил. Не поднимаясь с колен, оживший мертвец выстрелил из-за ограды.

Пуля угодила Глухарю в голову. Он по инерции бежал вперед. Красавчик отступал, мысленно записав Глухаря в мертвецы.

Как выяснилось — рано записал. Глухарь пер и пер, не отставая ни на шаг. Хотя вблизи выходное отверстие от пули выглядело пугающе. Месиво из осколков черепа, вывернутых наружу мозгов и сгустков крови. Красавчик старался в ту сторону не смотреть, но взгляд нет-нет, да и цеплялся за страшную рану.

Красавчику не раз доводилось наблюдать за странным поведением людей в состоянии шока. Он видел, как человек со сломанной рукой и торчавшей костью, палил из автомата. Он был свидетелем того, продолжал двигаться сталкер, которого задел кровосос, вспоров когтями шею — хлестала кровь, разошлась в смертельном оскале рана — человек шел, еще некоторое время оставаясь на ногах.

Всякому состоянию, будь то состояние аффекта в том числе, положен предел. И предел тот ограничен человеческими возможностями. То, как вел себя Глухарь человеческие возможности превышало.

— Давно? — спросил Красавчик вскоре после того, как они вышли с кладбища и нашли приют в разбитой часовне.

Собаки, судя по всему, отстали или у них появилась легкая добыча.

Глухарь ответил не сразу. Сначала омыл водой рану, уже затянутую розоватой пленкой, стянувшей обломки черепа. Потом завесил густыми волосами и стянул их в хвост на затылке.

— Не поверишь, — отхлебнув из фляги, Глухарь пристально посмотрел Красавчику в глаза. — В первую самостоятельную ходку выбросом накрыло. Два года с тех пор прошло.

— Давно, — Красавчик первым отвел глаза. — В голову первое… ранение?

— Куда там, — махнул рукой бородатый сталкер. — Доставалось уже. Такое впечатление, что всем моя голова понадобилась. Хорошо хоть, не в лицо.

— А как же…

Начал Красавчик и не договорил. Он хотел спросить, как же Глухарь в таком случае, с развороченными внутри мозгами ухитряется видеть, слышать, говорить.

Глухарь понял его без слов.

— Мне, получается, — усмехнулся он, — голова вообще ни к чему. Я и вижу теперь по-другому. И слышу. Я не смогу тебе толком объяснить, но чувствую и то, что происходит за моей спиной. И по сторонам. Зона сделала из меня другого… вот только человека ли? Не знаю.

Глухарь вымученно улыбнулся.