Большая интрига - Робер Гайар

Она обратила на него испуганный взгляд, на который он ответил поистине дьявольской усмешкой.

— Именно! — воскликнул он. — Арестуйте Мерри Рулза! Вас это так пугает? Почему? Какую роль он играет при вас? Да никакую! Но он может стать всем, если вы откажетесь действовать так, как подсказывают обстоятельства, и как можно быстрее! Подумайте, мой друг, никогда еще у нас не было такой прекрасной возможности — а, может быть, ее больше никогда и не представится — избавиться от этой докучливой личности, сама тень которой для вас настолько же смертельна, как тень мансенильи! И не думайте, Мари, что при этом мною руководит ревность. Здесь одна чистая политика, а о любви не может быть и речи! Я очень опасаюсь, что этот человек доставит вам когда-нибудь много неприятностей, если вы сейчас не поступите с ним так, как я вам советую! И будет уже поздно, когда вы однажды скажете: «Реджинальд был прав! Почему я его не послушала!» Мари, вам всегда надо меня слушать. Ведь я думаю только о вашем счастье! Это — моя цель, которую я никогда не теряю из виду! Арестуйте Мерри Рулза! Я бы сказал еще и больше: у этого майора есть сообщники, — это совершенно очевидно! В качестве доказательства я могу привести вам предательство «Быка» и поведение «Девы из порта удачи», которое тоже не что иное, как чистое предательство! Да, я говорю о предательстве и измене! Потому что если ты храбрый капитан и тебя послали захватить разбойника, как это и было с Байярделем, то при этом нельзя распылять силы, а наоборот, объединить их и сообща атаковать противника! И этих самых сообщников я бы, на вашем месте, мадам, тоже арестовал бы… Капитан Байярдель, который после Мерри Рулза является таким же изменником, должен узнать, что такое тюрьма!

— Я слишком обязана капитану Байярделю, чтобы так с ним поступать!

— При первой же возможности он примет сторону ваших врагов… Но я вовсе не советую вам повесить и его. Отправьте его в тюрьму, чтобы удовлетворить колонистов.

Мари абсолютно не разделяла точку зрения Мобрея. Он догадался, что она сомневается, а затем понял и то, что она не согласится с его решением; это было ему ясно потому, что она хранила глубокое молчание.

— Кроме того, вам известен принцип Макиавелли, а это настоящий учитель! По крайней мере, учитель для меня, и я уверен, что и на вас он очень сильно влияет, потому что вы его читаете! Так следуйте же его советам, черт побери! У вас в руках власть: держитесь за нее как можно крепче! Для ловкого человека проще удержать власть, чем завоевать ее!

Она слушала его, но то, что он говорил, доходило до нее, как сквозь плотный туман. Эти слова доходили до ее сознания, но всего лишь в виде неопределенного шума, похожего на отдаленный гром больших негритянских барабанов, когда негры по ночам совершают церемонию. Какое-то тайное предчувствие подсказывало ей, что Реджинальд прав, что такая основательная чистка ее сомнительного окружения может быть единственным действенным способом одним ударом обеспечить будущее, убрав в сторону подозрительных и опасных и усмирив тем самым всеобщее негодование.

А Мобрей тем временем продолжал нервно ходить по комнате. Его шаги были совсем не слышны на толстом и мягком ковре, а раздавалось только тихое поскрипывание его новых кожаных туфель. На Мари он, казалось, не смотрел. Однако каким-то чудесным образом он не отрывал от нее своих глаз, предугадывал и замечал ее малейшие реакции и мгновенно оценивал возможный эффект от тех идей, которые он старался заронить в ее голову.

Он был вынужден признать, что вдова генерала была еще не вполне зрелой для того, чтобы пользоваться методами, похожими на политические приемы Кромвеля, но Мобрей все-таки не отчаивался.

А с какой стати? Он понимал Мари в ее нынешнем состоянии: растерянная, измученная тысячами новых забот и страхов, находящаяся до сих пор в глубоком трауре, выдержавшая разговор в Высшем Совете, — станет легкой добычей для такого опытного человека, как он.

Опытный эксперт в любовных делах прекрасно понимал, что любое трагическое событие крупного масштаба сильно влияет на чувства женщин и полностью отдает их во власть тому мужчине, который сумеет воспользоваться ситуацией.

Самый удобный момент еще не наступил, но и ждать дальше уже было нельзя.

Сейчас он высчитывал, насколько недавнее поражение сыграло в его пользу. Но прежде всего он почувствовал яростное негодование, так как вместо того, чтобы покончить с флибустой, что составляло основу его плана, оказалось, что флибустьеры до сих пор существуют. Однако в число достоинств хорошего дипломата входит умение пользоваться плодами как побед, так и поражений. Поражение под Мари-Галант позволило Мобрею намного расширить свой путь. Прежде всего устранить Мерри Рулза, затем этого всегдашнего победителя, который мог стать опасным, — капитана Байярделя. А потом можно посмотреть… Ничто не может помешать ему возобновить впоследствии войну против флибустьеров, на этот раз, чтобы добить их окончательно. Самым главным было на данный момент, что Мобрей может праздновать свой триумф, что, впрочем, было довольно просто, учитывая те интересы, которые он теперь защищал.

Мобрей вернулся к Мари, сел рядом и спросил:

— Согласитесь, наконец, что я прав. Вы подумали о том, что я вам говорил?

— Да, — призналась он, — но арестовать Мерри Рулза! Он ведь президент Высшего Совета! У него на острове много друзей среди колонистов. Среди самых беспокойных…

— Тем более нечего сомневаться! Вы же верховный правитель! Неужели вы предпочитаете пойти вместо майора в тюрьму? Если вы не поступите так, как я вам советую, это рано или поздно непременно случится!

— А Байярдель? — спросила она. — Он оказал мне столько услуг!

— Обычный капитан! — с презрением возразил он. — Но вам никто не помешает потом, после того, как он расплатится за свое преступление, наградить его, например, повысить в звании. За это он вам будет только признателен, поверьте! Уж я-то знаю людей!

Мари ничего не ответила, а только тяжело вздохнула. Мобрей с улыбкой на губах взял ее руку и стал осторожно поглаживать. Но в его движениях было еще что-то, и это не ускользнуло от внимания Мари. Она повернулась к шотландцу и умоляюще посмотрела на него. Для нее еще не пришло время таких игр, учитывая недавний траур. Она отнюдь не отказывалась, но внутренняя природная чистота удерживала ее. О, это были всего лишь слабые попытки сопротивления, поскольку воздействие климата и то состояние, в котором она жила последнее время, по мнению шевалье, не могли не отдать Мари в его руки.

— Реджинальд, — проговорила она, — мне кажется, что вы даете хороший совет. Однако мы говорим о серьезных вещах, а у вас, как мне кажется, на уме что-то совершенно другое… Да, да, у вас какие-то свои планы, идеи… Я не могу в них разобраться…