Граальщики. Солнце взойдет - Том Холт

— Мериден, — повторил карлик. — Там делают мотоциклы.

Бедевер поднял бровь.

— Кто-нибудь понял, о чем он тут болтает? При чем здесь мотоциклы? — недоуменно вопросил он. Галахад кивнул:

— Старая фабрика «Триумф» располагалась в Меридене, — подтвердил он. — И что?

Карлик ухмыльнулся.

— Ничего, — отозвался он. — Просто Мериден, знаете ли, находится точно в географическом центре Альбиона, вот и все.

Галахад нахмурился.

— Это, конечно, чрезвычайно интересно, — сказал он. — Ну а теперь, малютка, давай-ка топай быстрее, а то…

— Ну-ка повтори, — прервал Бедевер.

— Мериден, — раздельно произнес карлик, — это точный центр Альбиона, с географической точки зрения, — он подмигнул Бедеверу. — Мне показалось, что стоит об этом сказать, — добавил он.

— Спасибо, — Бедевер задумчиво пощипал кончик носа и взглянул на карту. — Знаете, — проговорил он, — а это, если подумать, действительно довольно интересно.

— Да ну? — насмешливо взглянул на него Ламорак. — Я-то лично никогда не видел смысла в географии. Кому, скажите, какое дело, где расположена столица королевства Нортгэльского?

— Точно в центре, — проговорил Бедевер, скорее для себя, чем для кого-нибудь другого. — Разрази меня гром!..

— Ваше Величество…

— М-м?

— Мне кажется, вам лучше свернуть к обочине, Ваше Величество.

Королева взглянула в зеркальце заднего вида, вздохнула и нажала на тормоз. Помощники переглянулись и обменялись ухмылками. Они предвкушали то, что должно было произойти.

Полисмен подошел к машине и постучал в стекло. Он был молод, высок и рыжеволос. «Забавно, — сказала сама себе Королева, — насколько молодо они все выглядят в наши дни». Она опустила стекло и улыбнулась.

— Добрый вечер, офицер, — обольстительно проговорила она.

Полицейский не отреагировал на улыбку; по крайней мере, не показал этого.

— Знаете ли вы, — сказал он, — что вы ехали со скоростью более ста десяти миль в час, мадам?

— Неужели! — воскликнула Королева. — Просто удивительно! Я совершенно не ощущала ничего подобного.

— Прошу вас, выйдите из машины, мадам.

— Но на улице дождь!

Лицо полисмена оставалось бесстрастным.

— Выйдите из машины, пожалуйста, — повторил он. — Я вынужден попросить вас предъявить…

— Простите?

— Я вынужден попросить вас… вас… вас… вас… — промолвила маленькая зеленая лягушка; затем она заметила, что что-то не так. Она подпрыгнула на месте раза два, потом села и раскрыла рот. Королева с печалью покачала головой и обратилась ко второму полисмену.

— Офицер, — произнесла Королева, — я собираюсь и вас превратить в лягушку.

Полисмен тупо таращился на нее.

— Прошу вас, не примите это на свой счет, — продолжала Королева, — я же знаю, вы просто делаете свою работу, и это совсем не ваша вина, просто так сложились обстоятельства. Это совсем не больно, обещаю вам.

Она улыбнулась, и у ее ног возникла вторая лягушка. Очень аккуратно, словно боясь повредить их хрупкие лапки, Королева подобрала двух земноводных с земли и посадила их к себе на ладонь.

— Ну вот, — произнесла она. — Когда-нибудь по этой дороге проедет принцесса. Возможно, — добавила она, — эта принцесса будет ехать со скоростью сто двадцать с лошадиным фургоном на буксире. И если вы будете с ней очень-очень вежливы и не станете спрашивать у нее водительские права, возможно, она поцелует вас, и вы снова станете полицейскими. Ну а если нет, попробуйте ловить мух. Мне говорили, что у них довольно специфический вкус, но если притерпеться, то оно стоит того. Чао!

Она мягко подтолкнула их указательным пальцем между задних лапок, чтобы побудить спрыгнуть с ее ладони, еще раз улыбнулась и забралась обратно в автобус.

— Ну что ж, — сказала она.

— Где?

Боамунд угрюмо насупился. Это был такой живой, убедительный сон, из тех, которые ты уверен, что вспомнишь; но теперь в его голове оставался только какой-то липкий серебристый след в том месте, где он когда-то был.

— Это где-то здесь, — произнес он. — Озеро. Все в тумане. Ну, вы знаете такие вещи.

— Но здесь и в помине нет никакого озера, Бо, — покачал головой Туркин. — Ты же понимаешь, такую вещь, как озеро, трудно проглядеть. Ты, должно быть, просто вообразил его.

— Я не воображал его! — заорал Боамунд. — Это было озеро, и оно было здесь!

— Но сейчас его здесь нет, — с ухмылкой возразил Туркин. — Здесь только деревья и вот это.

Он махнул рукой в сторону маленькой, наполовину недостроенной группки фешенебельных коттеджей и пожал плечами. Остальные рыцари, против обыкновения чувствительные к замешательству своего лидера, не говорили ничего.

— Мы можем попробовать поискать там, — предложил Боамунд; и Бедеверу вспомнился один кот, которого он когда-то знал, — у того была манера каждый раз, когда шел дождь, обходить по очереди все двери и окна, вероятно, в надежде найти хоть одно, за которым светит солнце. — Наверно, его просто не видно из-за тумана. Уверен, что если мы посмотрим как следует…

— Ну-ну, будет тебе, — продолжал уговаривать Туркин с той же невыносимо раздражающей интонацией, словно говоря: «Будем же наконец разумными людьми». — Мы уже достаточно долго пробовали, никакого озера здесь нет, ну и хватит об этом…

Его речь оборвалась громким всплеском. Туркин все же нашел озеро.

Призрак перечитал написанное и понял, что это хорошо. Такое чувство приходит иногда, если ты призрак.

Он посмотрел на часы, которые показывали теперь точное время, и увидел, что уже половина десятого. Самое время послать это по факсу, пока в манчестерской студии все не разошлись.

Неторопливо шагая по пустому дому, призрак удивлялся про себя, что же казалось ему таким трудным. Стоило ему смириться с мыслью, что сцена должна начинаться с Майка Болдуина, как это просто пришло к нему, словно кто-то диктовал ему текст непосредственно в его голове. Он просто сел, взял лист бумаги, — и не испортил ни строчки.

Только сейчас он заметил, на чем писал: это был тот странный кусок пергамента, который он обнаружил в часах. Не раздумывая, он стер пемзой картинки и заглавие, но вся эта скучная латынь осталась на листе. Однако, сейчас уже слишком поздно что-то с этим делать.

Приступ легкого любопытства все же овладел им; он присел на краешек сундука и прищурился на манускрипт. Прошли годы с тех пор, когда он в последний раз пытался прочесть что-то на латыни, и слава Богу, — чертовски глупый язык, надо же было такое придумать, чтобы половина слов кончалась на «-us», а другая половина на «-о». Буквы были маленькими и тесно посаженными, что не очень-то помогало разбирать текст.