Дорогой интриг (СИ) - Цыпленкова Юлия

Более того, как только я отпустила повод и всплеснула руками, конь мотнул головой, развернулся и отбежал в сторону. И когда я поспешила за ним, Аметист… умер. Совершенно натурально повалился на землю, растянулся на боку, заржал и замер. Если бы меня просили сравнить умирающих жеребцов, то мой был бы самым умирающим. И вновь я исходила над ним на яд и уговоры, а Аметист продолжал мертветь, только косил на меня своим бесстыжим глазом. И вот тогда, потеряв всякое терпение и остатки доброго расположения, я и возопила:

— Да что же ты за животное!

И пока мы препирались с негодным актеришкой, его сиятельство явно получал удовольствие. Поначалу он прятал улыбку, после прятать перестал, а когда Аметист решил всенепременно издохнуть на моих глазах, и вовсе расхохотался. Обиженная, я обернулась к нему и вопросила:

— Что вас забавляет, дядюшка? Он же измывается надо мной!

— Вы сами его выбрали, Шанни, — ответил граф. — А раз, зная о наклонностях этого жеребца, вы лишь еще больше с ним сблизились, значит, вам нравятся его каверзы.

— Но это же уже вовсе никуда не годится! — воскликнула я, и его сиятельство ответил, пожав плечами:

— Так замените скакуна, у герцогини их немало.

Мстительно ухмыльнувшись, я нацелила палец на Аметиста и объявила:

— Теперь я буду кататься только на Стреле. И никаких аферистов. — Ответ жеребца был краток и красноречив. Он вновь уронил голову на землю и закрыл глаза, теперь «умерев» до самого конца.

Мне осталось лишь скрежетать зубами от злости. Дядюшка подъехал к нам и спешился. После вытянул ногу и, совершенно не заботясь о чувствах артиста, толкнул его носком сапога для верховой езды. Артист на уловку не поддался.

— Да-а, — протянул граф. — С ним бы на ярмарке деньги зарабатывать, озолотились бы. Жаль, для аристократа это высшая степень дурного тона. Придется наслаждаться в одиночестве и бесплатно. — Он присел на корточки и потрепал Аметиста: — Дружок, ты собираешься оживать?

Жеребец всхрапнул, посмотрел на его сиятельство, но возвращать себе разум не спешил. Присев рядом, я протяжно вздохнула и подперла щеку кулаком.

— Тебе так понравилось, когда над тобой плачут? — спросила я. — Запомнилось, и теперь хочется снова почувствовать себя центром вселенной? Ну, что мне еще сделать? Встать на голову или рвать на себе волосы? Но я ведь и без того тебя люблю. Ну, погляди, какой ты красивый, какой статный, какой сильный. У тебя даже есть собственное украшение, чего тебе еще не хватает?! — не сдержавшись, выкрикнула я, но тут же пожалела об этом.

Аметист, вроде бы только приподнявший голову, вновь уронил ее и фыркнул. Я зарычала. Вскочив на ноги, я отошла в сторону, закинула руки за голову и в бессильной ярости топнула ногой. Простояв так некоторое время, я выдохнула и решительно вернулась к упрямцу. После опустила на колени и обняла жеребца, провела ладонью по гриве, задев подвеску накопитель, подаренный Аметисту магистром Элькосом, чтобы избежать магического вмешательства в будущем.

— Дорогой мой, — проворковала я. — Замечательный…

Не знаю, как быстро бы мне удалось удовлетворить Аметиста в его потребностях, но с другого конца дороги послышался стремительный топот копыт. Мы все вместе обернулись на звук, включая фигляра и порядочного коня его сиятельства. В нашу сторону мчался в галопе неизвестный всадник. Вскоре он приблизился к нашему сломленному деревцу, конь перемахнул его и поскакал дальше…

— Видишь, всякий может перепрыгнуть, — сказала я Аметисту. — И никто не станет умирать из-за этого.

Неожиданно послышалось лошадиное ржание, всадник слишком резко натянул поводья, и его скакун поднялся на дыбы. А спустя несколько мгновений он подъехал к нам и спешился.

— Добрый вечер, ваше сиятельство, ваша милость.

— Ваша светлость, — с достоинством кивнул дядюшка.

— Добрый вечер, — ответила я прохладно.

Это было самым неожиданным. Именно здесь, в стороне от обустроенных дорог, где бежала лишь узкая тропа, встретить герцога Ришема. Его светлость на миг задержал на мне взгляд, а после перевел его на графа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— У вас что-то случилось? Пострадала лошадь?

И пока дядюшка объяснял произошедшее, я повернула голову в ту сторону, откуда появился герцог, пытаясь вспомнить, что там находится. Кажется, какая-то деревня. Но что было нужно его светлости в деревне? Приметил какую-нибудь селянку? В любом пиршестве хочется разнообразия…

— Стало быть, актерство, — услышала я и обернулась к герцогу. — Невероятный конь, но таким лучше любоваться издалека.

— Ваша светлость, — позвала я, и он с готовностью обернулся. — Что находится в той стороне?

— Несколько деревень и пшеничные поля, — ответил герцог.

Кивнув ему, я вернулась к Аметисту, но тот уже вновь лежал, ожидая продолжения.

— Ну, знаешь, с меня хватит, — отчеканила я, распрямилась и отошла в сторону, чтобы вновь взять себя в руки.

Я никогда не была так близка к идее смены скакуна, как в эту минуту. Можно было бы выгородить самодура и обвинить Ришема, что это он помешал мне вразумить жеребца, прервав спектакль почти в его финале. Однако делать мне этого не хотелось, потому что было бы несправедливо. Да даже на Аметиста я злилась гораздо меньше, чем на себя саму. Единственная, кто была виновна в нынешнем представлении, – это я. Нельзя было позволять коню диктовать свои правила, но ведь с ним по-другому и не выходило. Кто же виновен, что он уродился таким необычным?..

Протяжно вздохнув, я обернулась и застыла, глядя на то, как его светлость занял мое место. Я даже затаила дыхание, ожидая, что человек, так исправно вызывавший мою неприязнь, сумеет поразить меня и найдет с Аметистом общий язык… Чуда не произошло. Жеребец приподнял голову, но вновь вернул ее на прежнее место, и герцог распрямился. Он обернулся ко мне.

— Ваша милость, на мой взгляд, у вас есть два пути. Первый: вы продолжаете ублажать эгоиста и идете у него на поводу. Второй: оставляете его и уходите.

— Что?! — возмутилась я. — Да как вы можете такое говорить?

— Ему требуется внимание, и чтобы заполучить его, конь готов пускать в ход свои уловки, а вы подыгрываете ему, лелеете его самолюбие, и он продолжает брать над вами верх. Согласитесь, это не дело, — ответил Ришем, я была вынуждена кивнуть. — Но раз ему необходимо внимание, стало быть, он не любит одиночества. Давайте оставим его и посмотрим, что будет. Хотя бы ради эксперимента. — Я нахмурилась, не столько из-за предложения его светлости – это как раз показалось мне разумным, но заведомо предвзятое отношение мешало принять предложенную помощь. — Баронесса, вам хочется стоять перед вашим скакуном на коленях до вечера? Будете и дальше потакать его капризам? И это вы? Та девушка, которая может быть такой решительной и дерзкой?

Меня задело. Да! Задело! Он ведь был прав. Аметист действительно мог дурить еще долго, а я буду стоять на коленях и уговаривать его одуматься? И что дальше?! Мы дойдем до того, что я начну валяться в пыли, уговаривая коня сделать шаг, на глазах всего Двора? Решительно тряхнув головой, я устремилась прочь, объявив:

— Да, уходим.

— Теперь я узнаю вас, — негромко рассмеялся его светлость.

Вскоре Ришем и дядюшка нагнали меня, они уже были в седлах, только я деловито вышагивала, гонимая гневом и усталостью от бесконечной борьбы с чудачествами Аметиста.

— Ваша милость, — я посмотрела на герцога. — Гораздо удобней передвигаться верхом.

Он протянул мне руку, но я мотнула головой и перевела взгляд на его сиятельство. Он пока не вмешивался, и я сделала вывод, что граф наблюдает. Ришем остановил коня и спешился.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вы правы, это было дурно с моей стороны. Забирайтесь в седло, я пойду рядом.

— Извините, ваша светлость, — наконец заговорил его сиятельство. — Мы благодарны вам за помощь, но Шанриз лучше сесть на моего коня.

— Не хочу оскорбить и обидеть, но вы уже человек почтенного возраста, — возразил герцог. — Я моложе, потому будет правильным остаться вам в седле, а мне пройтись пешком.