Александр II и его время: Кн. 1 - Евгений Петрович Толмачев

никем не запуган, свободен, Выберешь дело, к которому годен...

Но наряду с радостными чувствами Некрасов высказывает в этом стихотворении и грустные мысли:

Знаю на место сетей крепостных Люди придумали много иных 170

Крепостническая партия — высшая аристократия, петербургские сановники, основная масса дворянства — открыто осуждали реформу и надеялись, что она будет «исправлена» в соответствии с их требованиями. Некоторую опору этим надеждам давала двойственная позиция самого правительства. В начале рескриптом от 17 апреля 1861 г. на имя министра юстиции графа В. Н. Панина Александр II за ревностные и полезные труды выразил свое особое благоволение всем членам Редакционных комиссий, а через министра внутренних дел С. С. Ланского — председателям, членам комитетов и общих комиссий, принимавших участие в подготовке крестьянской реформы: «Да перейдут в потомство имена верных мне в этом сподвижников»171.

В память о Великой реформе была выбита особая медаль для ношения в петлице на Александровской ленте. На медали был изображен портрет Александра II с надписью «Благодарю». Медали получили все участники крестьянской реформы, как сочувствовавшие, так равно и противодействовавшие ей172. Одновременно членам Редакционных комиссий, по настоянию крепостника В. Н. Панина, были пожалованы ордена св. Владимира III степени. Ю. Ф. Самарин173 тогда же, в 1861 г. вернул данный ему орден, сославшись «на те неблагоприятные толки, которые могут вызвать среди дворян эти награды, и тем самым повредить его деятельности в качестве члена губернского присутствия». А. И. Кошелев, В. А. Черкасский и другие восприняли награждение орденами как оскорбление, но отослать «крестики» не решились. «Участие в таком великом деле само по себе величайшая награда на всю жизнь», — писал Н. А. Милютин великой княгине Елене Павловне. Спустя 5 недель после «Манифеста 19 февраля» С. С. Ланской и Н. А. Милютин, сыгравший ведущую роль в составлении проекта крестьянской реформы, получили неожиданную отставку и были заменены ставленниками крепостников.

Купечество и духовенство в основном оставались равнодушными, ибо реформа непосредственно их не затрагивала.

Резко отрицательно встретили освобождение крестьянства революционные демократы. Н. Г. Чернышевский, по всей видимости, еще до опубликования «Положения» написал прокламацию «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон», в которой призывает крестьянские массы к восстанию против самодержавия. Он старается убедить крестьян в грабительском характере реформы, главным виновником которой является царь. «Ждали вы, что даст вам царь волю, — вот вам и вышла от царя воля»174. А. И. Герцен и Н. П. Огарев отнеслись к реформе также неодобрительно, хотя под первым впечатлением от чтения Манифеста Герцен приветствовал Александра II как «царя-освободителя».

Благая весть о свободе в марте 1861 г. постепенно разливалась все дальше и дальше по «лицу необъятной русской земли», доходя до самых ее глубинных и заброшенных пунктов.

Отсутствие продуманных мероприятий, оперативных распоряжений для быстрого и толкового вручения и разъяснения «Положения» необычайно затрудняло процедуру объявления долгожданных законов. Сложный юридический язык законодательных актов был недоступен пониманию крестьян. Их затаенные надежды на полное освобождение с достаточным количеством земли оказались неудовлетворенными.

Многие неясные выражения «Положений 19* февраля» вызывали самые фантастические, невероятные толкования, особенно под влиянием не стеснявшихся на догадки «чтецов», приглашавшихся крестьянами для «вычитывания» настоящей воли.

Подобные комментарии, попадая на подготовленную долгим, страстным ожиданием почву крестьянских надежд, действовали как искра на порох, вызывая взрывы крестьянского негодования на помещиков и чиновников, якобы «подменивших царскую волю».

Крестьянское движение

в ответ на реформу 1861 г.

Первая волна крестьянского волнения была вызвана обнародованием Манифеста и «Положения 19 февраля 1861 г.» Крестьяне ожидали не такой воли, какая была объявлена в изданных законах. Красной нитью практически через все волнения проходит противоречие между «волею казенною» и «волею народною». Слушая официальные толкования Манифеста и требования по-прежнему в течение двух лет работать на помещиков, крестьяне заподозрили в сознательном обмане местных дворян и царских чиновников. Во многих деревнях наблюдалось глухое брожение, которое кое-где выливалось в открытую форму — отказов выходить на барщину, нежелание подчиняться распоряжениям помещиков, настойчивых слухов о подложности Манифеста и ожидание настоящей, «чистой воли» по истечении двухгодичного срока. Этим в определенной мере объясняется такая массовая форма крестьянского протеста, как отказ от подписания Уставных грамот. Бытовало убеждение, что соглашение с помещиком ведет к лишению права на ту новую, чистую, истинную волю, которая ожидалась в 1863 г.

По официальным данным Министерства внутренних дел за два года (с 1861 по 1863 гг.) произошло 1100 волнений175, т. е. больше чем известно было в этом ведомстве за 35-летний период перед раскрепощением.

Дела о волнениях в Министерстве внутренних дел в 1861 г. были зарегистрированы по 39 губерниям, в 1862 г. — по 37 и в 1863 г. — по 31 губернии176. Почти все эти волнения проходили мирно и не представляли опасности для «общественного порядка и спокойствия» ни упорством сопротивления, ни стойкостью крестьян, за исключением единичных случаев. Это большей частью относится к первым месяцам после издания «Положений 19 февраля». Власти своими неправильными, грубыми действиями усиливали раздражение и негодование крестьян. К моменту объявления «воли» на места были командированы генералы и флигель-адъютанты царской свиты с самыми широкими полномочиями для прекращения всяких «беспокойств, неповиновения или ослушания». Розгами, штыками и пулями царские посланцы подавляли попытки сопротивления крестьян реализации «Положений 19 февраля». По данным Министерства внутренних дел, в период времени между обнародованием законов и вступлением в должности мировых посредников произошло 647