На передней линии обороны. Начальник внешней разведки ГДР вспоминает - Вернер Гроссманн

процессами против братьев Альфреда и Людвига Шпулеров, а также против Дитера В. Фойерштайна, инженера МББ, выданного бывшим штатным сотрудником Вейгельтом. Ставший возможным из-за предательства Буша арест и обвинительный приговор Райнера Руппа стал кульминационным моментом.

Федеральная прокуратура выступила и против бывших разведчиков, которые уже много лет назад были возвращены на территорию ГДР. Так, например, Верховный суд земли в Дюссельдорфе приговорил в феврале 1994 года Хану Ольбрихт к более чем двум с половиной годам заключения. В данном случае при вынесении приговора действительно должно было учитываться Гаагское положение о военных территориях. Переехавшая из ГДР для выполнения разведывательного задания в ФРГ, Хана Ольбрихт вернулась спустя годы на родину и в качестве гражданки ГДР вышла на пенсию. Она была арестована, уже будучи гражданкой Федеративной Республики.

13 июля 1995 года федеральное правительство по малому запросу группы депутатов Бундестага от ПДС сообщило: с 1 января 1992 года федеральным генпрокурором было начато расследование в отношении 1622 официальных сотрудников Министерства госбезопасности, 35 официальных и 1499 неофициальных сотрудников Главного управления. Он выдвинул обвинение против 44 офицеров разведки ГДР и 99 неофициальных сотрудников, 11 штатных и два неофициальных сотрудника были осуждены в соответствии с законом. С 1 января 1992 года он начал вести предварительное расследование в отношении 2412 неофициальных сотрудников по подозрению в измене родине и особенно в осуществлении секретной агентурной деятельности. 72 неофициальных сотрудника были осуждены, 481 уголовное дело находится еще на рассмотрении. 17 осужденных находятся в заключении.

В 1998 году федеральный прокурор Лампе на открытом заседании своей службы озвучил следующие цифры: из 2700 дел, возбужденных против неофициальных сотрудников (Запад), 1400 было закрыто в силу малозначительности совершенных деяний, 700 из-за малой вины с условием выплаты денежного штрафа размером до 100 000 марок. Оставалось 400 обвинений и 300 приговоров, вынесенных в соответствии с законом. По моим данным, было вынесено, по меньшей мере, 320, может быть, даже 340 обвинительных приговоров.

18 июня 1999 года в своем докладе, прочитанном в академии политического образования в Тютцинге, Лампе по сравнению с 1 июля 1997 года увеличил эти цифры. Таким образом, Федеральная прокуратура начала расследование в отношении 4171 штатного и неофициального сотрудника, а также 2928 неофициальных сотрудников, как правило, источников Главного управления разведки. Из 82 обвиняемых, граждан бывшей ГДР, обвинительный приговор был вынесен 82, из 388 граждан Федеративной Республики — 252. За период после 1997 года даже после получения сведений от федерального правительства точных статистических данных не появилось.

Приговор

Пока органы уголовного преследования и суды активно и целенаправленно искали доказательства полномасштабной, угрожающей внешней безопасности ФРГ разведывательной деятельности, я до марта 1994 года практически ничего не слышал о своем деле.

Тогда же вице-президент Федерального Конституционного суда поручил профессору Эрнсту Готфриду Маренхольцу, незадолго до его отставки из института международного публичного права им. Макса Планка, составить правовую экспертизу нашего дела. Кто какие ожидания с этим связывал, я не мог оценить. В любом случае я надеялся, что ученые подтвердят незаконность моего уголовного преследования.

Я и мои адвокаты с разочарованием прочитали экспертизу от 1 июля 1994 года. Федеральный прокурор Лампе должен был бы аплодировать стоя. Снова федеральная прокуратура начала проявлять активность. 28 апреля 1994 года она передала председателю первой коллегии по уголовным делам Верховного суда Берлина письменный документ, в котором она отклонила ходатайство моего адвоката об отмене приказа об аресте. Представители прокуратуры указывали на то, что они рассчитывают на значительный срок лишения свободы как в моем случае, так и в случае Маркуса Вольфа. К тому же, якобы, в других делах было обнаружено множество фактов совершения господином Гроссманном уголовно наказуемых деяний. В том же документе федеральная прокуратура оспорила условия моего освобождения. К моему удивлению, она одобрила мое пребывание в Венгрии во время отпуска.

Чего же они теперь опасались, моего исчезновения или присутствия?

Чтобы оказать на меня давление. Федеральный прокурор выслал мне домой приговоры, вынесенные Вольфу, Шюту, Бетгеру и текст обвинений, выдвинутых против руководящих офицеров и одного неофициального сотрудника отдела Главного управления (активные мероприятия). Очевидно, они хотели преподать урок и первой коллегии по уголовным делам Верховного суда Берлина, продемонстрировав безответственность принятого ею 21 июля 1991 года решения.

14 сентября 1994 года Министерство юстиции направило президенту Федерального Конституционного суда промежуточный отчет Федеральной генпрокуратуры об уголовном расследовании фактов шпионажа, направленного против ФРГ. В нем прежде всего доказывалось, что в случае Главного управления разведки и его официальных и неофициальных сотрудников речь шла о шпионах из категории преступников. Наши действия были признаны соответствующими действиям разведывательных служб других государств, однако затем утверждалось:

«Тем не менее, различные результаты расследования доказывают, что на внешней разведке ГДР «лежал отпечаток» противоправной деятельности СЕПГ, и помимо угрозы внешней безопасности Федеративной Республики Германии имели место нарушения индивидуальных правовых ценностей граждан ГДР и ФРГ, осуществляемые характерным для тоталитарного режима Штази способом.

Оказалось невозможным найти приемлемые основания для разграничения области деятельности «чистой» внешней разведки от шпионажа, связанного с очевидными недостатками СЕПГ и Штази. В подавляющем большинстве случаев дифференциация по разведывательным организационным единицам, группам преступников, составу преступлений, целям нападений оказывается неэффективной».

После того, как были названы службы контрразведки, особенно подвергавшиеся влиянию «очевидных недостатков СЕПГ и Штази» и дана характеристика их деятельности, за Главным управлением разведки признали следующее: «Шпионская деятельность ГДР вкупе со значительными недостатками СЕПГ формируют состав преступлений, направленных, как правило, «только» против безопасности ФРГ — 93 (и далее) уголовного кодекса. Имели место доказанные случаи, когда офицеры Министерства госбезопасности в связи со шпионажем совершали такие преступления как незаконное лишение свободы, похищение и принуждение. Подобного рода случаи характеризуют также деятельность внешней разведки ГДР, которые согласно полученным на данный момент результатам редко…

Еще чаще имели место случаи, когда оперативные цели — наказание предателей, предотвращение побегов из ГДР с последующим заключением, диффамация критиков режима — не могли быть вменены в вину непосредственным исполнителям, выполнившим своими действиями состав преступления согласно ст. 93 (и далее)».

Я и мои адвокаты надеялись на то, что на объективных судей нельзя повлиять таким «топтанием на месте» («переливанием из пустого в порожнее»). Тем не менее, мы отреагировали своими возражениями на оценки федеральной прокуратуры. 8 января 1994 доктор Видермайер направил в Федеральный Конституционный суд письменный документ, где подробно излагалась наша позиция. В нем также содержались оценки, данные последним решениям верховного суда, уголовному