Волшебная ночь - Мэри Бэлоу

Все его нутро болезненно сжалось. Он едва удержался на ногах. Кровь схлынула с лица, и его бросило в озноб. Он с шумом вдохнул, и ледяной холод обжег ему ноздри. Он судорожно стиснул руки за спиной.

Прошло несколько секунд, прежде чем самообладание вернулось к Алексу и он почувствовал, что может двигаться. Он пересек комнату, резко дернул за шнур колокольчика и замер в ожидании прихода няни Верити.

— Побудьте с Верити, — приказал Алекс. — Можете погулять с ней в саду. Мне нужно обсудить кое-что с миссис Джонс.

— Слушаюсь, милорд, — ответила женщина.

Алекс жестом остановил обиженные протесты дочери.

— Возьми с собой куклу. Ей не повредит свежий воздух, — сказал он с улыбкой. — А потом, после прогулки, приводи ее в столовую. Пообедаем сегодня все вместе.

Эти слова магическим образом подействовали на Верити. Она умолкла, радостно глядя на отца. Отец нечасто баловал ее совместным обедом.

— С миссис Джонс? — уточнила она.

— Нет, — ответил Алекс. — Миссис Джонс сегодня не будет обедать с нами. — Он повернулся к Шерон. — Прошу вас, пройдемте в кабинет.

Она медленно и напряженно поднялась со стула. Сердце Алекса снова болезненно сжалось. Он не решался даже помочь ей, поддержать ее. Он не был уверен в том, что не причинит ей боль своим прикосновением. Ее лицо по-прежнему ничего не выражало.

— Прошу сюда, — сказал он, выходя в коридор и поворачивая налево, туда, где были спальни для гостей.

Шерон послушно последовала за ним, она не протестовала, даже когда он открыл дверь одной из них и остановился на пороге, взглядом приглашая ее войти. Алекс вошел вслед за ней и закрыл дверь. Она остановилась посреди комнаты, неподвижная и прямая, отвернув от него лицо.

— «Бешеные быки» этой ночью опять были в поселке, — сказал Алекс, прислоняясь спиной к двери. Им овладела странная слабость, и он спрашивал себя: неужели мужчина может потерять сознание? Он чувствовал, что очень близок к этому.

— Да, — сказала она.

— Я только трижды слышал их вой, — продолжал Алекс. — Значит, у них была только одна жертва?

— Да.

— Кто? — спросил он. — Кто это был, Шерон? Последовала долгая пауза.

— Не знаю, — сказала она наконец. — Я спала и ничего не слышала.

Он подошел к ней сзади. Она не шелохнулась, хотя, несомненно, почувствовала его приближение. Она не обернулась к нему.

Наверное, он ошибается, с надеждой подумал Алекс. Не может быть, чтобы они тронули ее. Ведь она женщина, в конце концов. Он смотрел на ряд пуговиц на ее спине, не зная, как ему расстегнуть их, чтобы не причинить ей боли. Его пальцы осторожно коснулись верхней. Он почувствовал ее медленный выдох, когда его руки расстегнули первую пуговицу и переместились к следующей. Ему потребовалось несколько минут, но наконец ее платье было расстегнуто до талии. Он взял его верхние края и отогнул их на плечах.

Под платьем была сорочка. Но Алекс уже видел, что не ошибся в своем предположении. И вновь на секунду он почувствовал головокружение и слабость в ногах. Тяжелая тошнота подкатила ему к горлу. Он спустил ее платье до талии и, поддев пальцами бретельки сорочки, как можно осторожнее спустил их с плеч.

— Сколько? — спросил он сквозь зубы, с ужасом глядя на красные рубцы, исполосовавшие ее спину.

Она молчала.

— Сколько, Шерон?

— Пятнадцать, — тихо ответила она.

Пятнадцать. Йестин Джонс получил десять. Алекс помнил, какой бесконечной казалась ему экзекуция, пока он считал те десять ударов. Помнил, в каком состоянии нашел потом мальчика.

— Но за что? — тихо, почти шепотом, выдохнул он.

— Не знаю, — отозвалась она.

— За что, Шерон?

— Они считают меня шпионкой, — призналась она. — Они думают, что это я рассказала тебе о собрании.

— Черт возьми! — выругался Алекс.

Как он мог забыть! Ведь Оуэн Перри требовал от него назвать имя осведомителя, и Алекс тогда отказался сделать это — он и сам не знал, кто этот человек. И Оуэн Перри тогда поклялся, что обязательно выяснит это.

Черт возьми! Проклятие!

— Пойдем, — сказал Алекс, разворачивая Шерон к кровати. Резким движением он сдернул с постели покрывало. — Тебе нужно лечь.

Шерон подняла спущенный край сорочки и лиф платья, прикрывая ими грудь. Алекс видел, что маска спокойствия сошла с ее лица. Ее глаза были полны боли.

— Ложись, Шерон, — сказал Алекс. — Не бойся, я не буду трогать тебя. Я скорее причиню боль, чем смогу чем-то помочь тебе сейчас.

Однако он не удержался и взял ее руки в свои, когда она приблизилась к нему. Ее пальцы, сжимавшие ткань платья, разжались, и оно вместе с сорочкой упало вниз, к бедрам. Она стояла перед ним, обнаженная по пояс. Но Алекс был настолько потрясен произошедшим, что даже ее нагота не возбудила его, да и сама Шерон, казалось, не в состоянии была смущаться сейчас.

— Ложись, — сказал Алекс.

Он беспомощно топтался рядом, пока она, присев на край кровати, морщась от боли, закидывала сначала одну ногу, затем вторую. Она легла на живот и, стиснув двумя руками подушку, уткнулась в нее лицом, дыша шумно и часто. Алекс понимал, что ей очень больно.

Ему стоило усилий, чтобы не отвернуться. Но он заставил себя смотреть на кровоточащие вздувшиеся рубцы на ее спине.

— Бабушка как-то обработала твои раны? — спросил Алекс.

— Да, она промыла их.

— Тут нужна мазь, — сказал он. — И тебе нужно принять что-нибудь обезболивающее. Зачем ты пришла на работу? Тебя кто-то заставил?

— Нет. Я сама так решила, — ответила она. — Если бы я осталась дома, они истолковали бы это превратно.

Алекс не стал уточнять, что она имела в виду. Он сказал, что оставит ее на несколько минут, и вышел из комнаты. Может, надо было бы послать к ней мисс Хэйнс, размышлял он. Но нет, с этим делом он должен справиться сам. Боже милостивый, ведь она пострадала из-за него! Пятнадцать ударов! Она лежала там, в горах, на сырой земле, с привязанными к кольям руками и ногами. Шерон! Его Шерон! Алекс вновь ощутил слабое головокружение — за час он уже почти привык к этому ощущению.

Не прошло и десяти минут, как он вернулся в спальню, держа в руках таз с теплой водой и мягкую фланелевую салфетку. В кармане у него была баночка с мазью — по заверениям мисс Хэйнс и повара, просто чудодейственная для лечения всяческих порезов, — а также флакон с двойной дозой лауданума.

Шерон лежала в той же позе, в какой он оставил ее, только немного повернув набок голову, чтобы можно было дышать. Она смотрела на него, когда он открыл дверь и пересек комнату, приблизившись к ней. Боль чуть не выплескивалась из ее потемневших глаз.

— Вот, выпей. — Алекс протянул ей снотворное. — Тебе придется поднять голову, чтобы сделать глоток. Я знаю, это больно, но через несколько минут боль стихнет и ты сможешь поспать. Когда ты спала в последний раз?