Лабиринт Мёнина - Макс Фрай

Я всегда подозревал, что самая ужасная история о любви непременно должна повествовать о так называемой счастливой любви. О взаимной. Что кошмар начинается сразу после финальной фразы: «Поженились и жили вместе долго и счастливо». Потому что «долго» и «счастливо» — две вещи несовместные. Человеческая природа, полагал я, этого не допускает. К счастью, я ошибался; убедиться в этом мне довелось на собственной шкуре — если уж везет, так везет!

Согласно моей прежней теории, наш с Меламори роман давным-давно должен был превратиться в нормальную спокойную (читай: смертельно скучную) жизнь вдвоем или же оборваться на какой-нибудь надрывно высокой ноте. Однако ни того ни другого не произошло. Минуло два года с тех пор, как она вернулась в Ехо на заднем сиденье моего амобилера; ночи, которые она провела под собственной крышей, а не в моем Мохнатом Доме, можно пересчитать на пальцах, а днем мы то и дело сталкиваемся нос к носу в коридорах Дома у Моста или за столом в Зале Общей Работы. Но всякий раз, отправляясь на свидание, я волнуюсь так, словно мне предстоит встреча с почти незнакомой женщиной.

Наверное, так оно и есть, по большому счету. Я никогда не знаю, какое у нее будет настроение, как она себя поведет, захочет ли остаться рядом со мной или быстро распрощается и растает в оранжевом тумане фонарей. Я даже не уверен, что она вообще придет, и почему-то стесняюсь послать ей зов и переспросить. Дело не в том, что Меламори ведет себя экстравагантно и непредсказуемо, — достаточно того, что я знаю: она может так себя повести. Я и сам, впрочем, могу. Стоит ли добавлять, что нам обоим это чертовски нравится.

Мне повезло, Меламори все еще сидела в «Синем Фонаре». Этот маленький уютный трактирчик я нашел в начале зимы и очень полюбил здешнюю бархатную тишину, безлюдный обеденный зал, ультрамариновый свет фонарей над столиками и скромную домашнюю кухню.

Ее лицо скрывалось за серебристой маской горной лисички: зима в этом году выдалась на редкость холодная, чуть ли не дюжину дней кряду стояли самые настоящие морозы, и столичные портные тут же ввели моду на маски из мягкой теплой материи, чтобы предохранять от холода чувствительные щеки и носы столичных жителей. Новшество пользовалось столь бешеным успехом, что с наступлением тепла сообразительные кутюрье начали мастерить маски из тонкой ткани, предназначенные уже исключительно для украшения наших физиономий. Как и следовало ожидать, мода на маски прижилась в Ехо. Одна только Меламори опустошила несколько модных лавок Старого Города, и теперь причудливые морды таращились на меня со всех вешалок, крючков, полок и просто гвоздей, вбитых в стены Мохнатого Дома. Я и сам иногда их ношу, хотя никак не могу привыкнуть, как в свое время не мог толком привыкнуть к очкам: лишняя вещь на лице мешает мне сосредоточиться.

— Тебя что, Джуффин припахал? Или ты опять полчаса топтался перед очередной дверью? — сочувственно спросила Меламори. — Ох уж эти мне двери…

— С дверями все в полном порядке, — улыбнулся я. — С шефом, как ни странно, тоже. Зато ко мне зашел один симпатичный человечек, Мастер Совершенных Снов. Гретти Тумоис, может быть, знаешь такого?

Она равнодушно помотала головой. Я вкратце пересказал содержание беседы. Меламори слушала, не перебивая, только хмурилась. Озабоченного выражения ее лица не могла скрыть даже маска.

— Звучит как полная чепуха, — решительно резюмировала она. Выдержала эффектную паузу и добавила: — Но мне почему-то очень не нравится эта история. Нелепость, а тревожит. С какой стати этот господин видит твои сны? И хотела бы я знать: кому снятся мои, если уж на то пошло?

Я вопросительно поднял брови. Она развела руками:

— По крайней мере не мне, Макс. В последнее время мне ничего не снится. Я думала, что просто забываю. Когда каждый день встаешь с такой неохотой, тут уж не до ревизии сновидений… А выходит, что мне, возможно, и забывать-то нечего.

Мы еще некоторое время обсуждали странные слова моего посетителя, наперебой успокаивали друг друга — безуспешно, разумеется. Прогулка вышла скомканная и бестолковая, поскольку тревога влачилась за нами тяжелым шлейфом, а прозрачный весенний туман, в котором утопали наши ноги, больше не казался романтической декорацией к ночным блужданиям. Не сговариваясь, мы оба решили, что туман — это тоже чужой сон, потерявший своего хозяина и готовый увязаться за первым встречным.

Дело кончилось тем, что Меламори отправилась со мной в Дом у Моста, поскольку поняла, что оставаться одной в темной спальне ей сейчас не хочется, а я не мог совсем уж откровенно манкировать своими обязанностями самого высокооплачиваемого ночного сторожа в Соединенном Королевстве.

Пока я возился с жаровней и подогревал камру, чтобы угостить свою добровольную помощницу, она свернулась клубочком в кресле и мирно заснула. Куруш тут же покинул свое насиженное место и устроился на подлокотнике кресла. Меламори — его любимица. Все буривухи, обитающие в Доме у Моста, неравнодушны к Меламори с тех пор, как она вернулась с Арвароха в птичьем обличье. Они признают в ней «свою» и опекают, как несмышленого птенца.

Любуясь этой идиллической картинкой, я успокоился настолько, что и сам задремал, благо в столице Соединенного Королевства была тишайшая ночь. Никому и в голову не приходило врываться в Дом у Моста с эксклюзивной информацией об очередном великом злодействе. Да и злодейств никаких давненько уже не случалось: не то мы славно поработали в последние годы, не то судьба решила дать нам передышку.

Поэтому разбудил нас не отчаянный вопль очередной жертвы магического насилия, а бодрый голос сэра Джуффина Халли. Да и случилось это не на рассвете, а гораздо позже.

— Вы решили поселиться прямо на рабочем месте, ребята? — весело осведомился он. — Чтобы не тратить время на дорогу из дома на службу и прочие пустяки? Молодцы, все бы так. Надо будет поставить вас в пример… Что случилось-то?

— Ничего особенного, наверное… — я сонно потянулся и постарался принять вертикальное положение.

Меламори немного поморгала, пытаясь понять, что происходит, растерянно улыбнулась Курушу, смущенно — Джуффину, сползла с кресла и отправилась умываться.

Шеф заинтриговано уставился на меня:

— И все же?

— Вы знакомы с господином по имени Гретти Тумоис? — едва справившись с чудовищным зевком, спросил я.

— Знаком немного. Он все же скорее Мастер Гретти, чем господин Гретти Тумоис, — улыбнулся шеф. — Кому-кому, а тебе следовало бы с бо́льшим почтением относиться к Мастеру Совершенных Снов. Обыватели не слишком церемонятся с этим цехом — по причине непролазного невежества, каковое совершенно не подобает моему Ночному Лицу… Да, так что стряслось с Мастером Гретти?