Змеиный крест (СИ) - Энни Вилкс

— Я бы хотела остаться в Приюте, — не соврала она. — И я…

— Хорошо, но меня не интересуют подробности, — отмахнулся Келлфер. — Об условиях говори с Сином.

— Тогда я могу не идти к вашему другу, раз меня не нужно убеждать? — спросила окончательно сбитая с толку Алана.

Келлфер выразительно огляделся. За весь разговор он впервые удостоил вопрос девушки ответом, но и им поставил ее в тупик:

— Да, пожалуй. Думаю, ему полезно будет увидеть это. Он сам заглянет.

— Он придет сюда?

Келлфер поднялся со стула так, будто дерево запачкало его.

— Тебе очень повезло, — сказал он бесцветно.

— Мастер Келлфер, — тихо сказала Алана. — Я под защитой Приюта?

Зеленые глаза, так похожие на уже родные ей глаза Келлана, недобро сверкнули.

— Разумеется. Никто сегодня не причинит тебе вреда, не бойся.

Алана склонилась в почтительном поклоне, но Келлфер уже вышел, оставив за собой открытую дверь.

63. Алана

Алана не стала зажигать свет. Она вышла из кухни через заднюю дверь и немного постояла, привыкая к холоду, а потом уверенно шагнула в сад трав. Она нечасто ходила сюда: одуряюще тяжелый запах можжевельника, смешанный с резкими нотами чабреца и горца змеиного, тонкий аромат кориандра и пряный морок тимьяна, и отзвуки других использовавшихся в готовке растений — все сливалось в месиво запахов, и от этой дисгармонии ныли виски. Алана обычно забегала в этот дикий огород лишь на пару минут, ища недостающую специю, и тут же возвращалась на свежий воздух. Впрочем, сейчас запах был не таким тяжелым: наверно, сказывалась погода.

Маленький пятачок шуршащей зелени, противостоящей надвигающемуся холоду, был отгорожен от морозов последнего осеннего месяца деревянными балками, на шершавой поверхности которых даже в темноте виднелись руны. Несмотря на близкую к морозу температуру воздуха, земля внутри оставалась теплой, и некоторые растения цвели, как и обычно. Алана с удовольствием ступила на узкую дорожку, ощущая под ногами не мерзлый песок, а мягкую почву. Она прошла мимо тихо шелестящих зарослей шалфея, провела рукой по острым листьям эстрагона, легко коснулась пальцами перьев лимонной травы, втянула носом воздух рядом с мелиссой и наконец остановилась у самого края, где под жмущейся к ограде калиной белели мелкие цветочки тысячелистника.

Алана развернула чистый лоскут ткани, и, перетирая в пальцах мелкие листья, сделала себе компресс. Вспомнилось, что мама называла тысячелистник порез-травой, и душу кольнула тревога: как она там?

Алана присела на теплую от магии балку и обняла тонкие стволы калины. Ранку щипало от сока тысячелистника. Девушка протянула руку и сорвала гроздь черных в темноте ночи плодов и поднесла это соцветие к лицу. Аромат от ягод почти не исходил. Алана раскусила ягоду и тут же выплюнула ее, поморщившись от горечи и сладости.

Где-то вдалеке разрывались блуждающие огни, веселя гостей, пришедших на праздник, но их мерный гул, как и отсветы вспышек, казались бликами другого мира. Алана дрожала от ветра, кусавшего спину, куталась в свою любимую шаль и смотрела сквозь ветки калины в глубокое небо. Впервые запах сотен трав не будоражил, а успокаивал ее, делая происходящее похожим на сон. Глаза закрывались.

Алане пришло в голову, что Хелки нужно рассказать о падении и ране. Уж больно плыла ночь перед глазами, а внутри клубком сворачивалась тошнота. Ей было никак не справиться с собой: дрема наваливалась, как каменная и вместе с тем мягкая плита. Рука с компрессом скользнула по носу, и ткань мягко упала в траву. Голова почти не болела.

Алана понимала, что ей не помешает помощь, и что хорошо бы обратиться за этой помощью к шепчущим, но лишь представила себе, что вернется в шумный зал, и уже почувствовала себя вымотанной. К тому же, там она снова могла встретить его.

«Я лишь немножко тут отдохну, — решила она. — А потом пойду найду Хелки».

Тепло рук Келлана, аккуратно и тяжело прижавших ткань на плечах, было таким упоительным, что Алана откинулась назад, позволяя себе упереться в его грудь спиной. Его запах, едва уловимый аромат трав, сейчас был ей не слышен в тяжелом пряном воздухе, а ладони, касавшиеся спины, на контрасте с холодным воздухом казались горячее обычного. Невероятный покой окутал ее всю теплым коконом. Его присутствие превращало этот беспокойный околообморочный морок в счастливую расслабленность. Алана вдруг поняла, что абсолютно доверяет ему, как, возможно, доверяла только родным: в его нежности была и поддержка, и даже больше, то, о чем ей было страшно думать. Теперь, когда он пришел, все стало хорошо, можно было уже не бояться.

Все стало не таким уж и важным. Келлан был рядом, он обнимал ее, и в его объятиях было тепло. Не открывая глаз, Алана улыбнулась сквозь дрему.

— Келлан, — выдохнула она, ловя его согревающую большую руку своей замерзшей ладонью. — Спасибо, что пришел, — тихо прошептала она с благодарностью. — Посиди со мной.

Алана как во сне переплела свои пальцы с его, наслаждаясь теплом, и тут же вздрогнула от неожиданности, почувствовав острую грань кольца. Келлан никогда не носил колец. Она мигом проснулась, отталкивая чужую руку, которая — и теперь это стало очевидно! — была больше руки Келлана, и на ощупь была другой. Алана дернулась было вперед, но потеряла равновесие. Мужчина аккуратно придержал ее за плечи сзади, и когда Алана обернулась и увидела его силуэт на фоне светящегося неба, остатки сна выветрились из ее разума. Кажется, она забыла, как дышать.

Даор Карион поправил свой камзол на плечах Аланы, а затем легко переступил ограждение и сел рядом с дрожащей девушкой. Алана боялась смотреть ему в лицо, и все же оно притягивало ее взгляд, будто светясь в ночном мраке. Его тонкие губы изгибались