Ментаты Дюны - Брайан Герберт

Лиллис вздохнула.

– Я чувствую себя как птенец ястреба, которого забрали из гнезда. Такой птенец даже если вернется, стая его не примет. Птенцы его убьют.

Он не знал, как ей помочь.

– Я туда ездил, – сказал он. – Пустыня покажется тебе совсем другой.

– Вся Вселенная для меня теперь другая, Тареф. – В ее голосе слышалась безнадежность. – Исчезли мечты. И дома не стало. Осталось только это… – Она посмотрела на серое небо, набрала на ладонь мокрого снега. – А мне это не нужно.

На другое утро Тареф вышел из казармы и увидел Лиллис на земле у здания; она лежала навзничь, раскинув руки. И не двигалась.

Тареф бросился к ней, схватил за плечи, прижал к себе ее голову. Он шептал ее имя, и по его щекам катились слезы. Глаза Лиллис были открыты, но их покрывал тонкий слой снега. В ее теле не осталось тепла. Ночью она просто легла на землю и умерла.

Тареф застонал, прижимая к себе ее застывшее неподвижное тело, раскачиваясь с ним. Лиллис никогда не вернется к дюнам. Она погибла далеко от дома, вдали от солнечного света и золотых песков, острого запаха меланжа и величественных песчаных червей.

Шурко и Ваддоч погибли, выполняя свои задания, а теперь ушла и Лиллис, просто сломалась. Он вернулся бы вместе с ней на Арракис, сопровождал бы ее до самого сиетча или куда бы она захотела – но теперь было поздно. Он прижимал к себе мертвую Лиллис, шел снег, и Тареф ощущал нестерпимый холод.

Он пойдет к директору Венпорту, потребует возвращения на Арракис, возьмет воду Лиллис и доставит ее племени, как должен был бы отвезти в сиетч воду Шурко и Ваддича. Таков обычай пустыни.

Так он хоть отчасти поможет Лиллис вернуться домой. Домой…

Позже в тот же день свертывающий пространство корабль доставил поразительную новость с Салусы Секундус: Манфорд Торондо жив и здоров, он только что появился при императорском дворе. И, что еще хуже, убедил императора взять в свои руки операции с пряностью на Арракисе.

Директор Венпорт не знал, что в этом сообщении его встревожило больше всего.

Полу-Манфорд каким-то образом пережил покушение на Арракисе и не получил ни царапины. Молодого Тарефа легко обманули, остальных разведчиков тоже.

Джозеф дивился тому, что не узнал об этом раньше. Его агенты давно работали на Лампадасе, некоторые годами незаметно вели там наблюдение. Ему должны были бы сообщить.

Он пережил сильный шок.

Но больше всего его разгневала уступка императора. Трус Сальвадор позволил вождю варваров убедить его захватить Арракис. Указ императора объявлял пряность с планеты пустынь «достоянием всего человечества», которое не должно приносить прибыль кому-то одному. Подписав этот указ, Сальвадор присвоил «Комбайнд мерчантайлз», поля с пряностью, все склады, все обрабатывающие предприятия, фабрики и даже груз, уже помещенный на корабли «Венхолдз».

Полный ярости, Джозеф в сопровождении жены и ментата прошел к похожему на храм сооружению над баком Нормы Сенвы.

– Если император считает, что может так поступать, мы сбросим его с трона и покажем, кому на самом деле принадлежит власть. Поставки пряности Норме не ограничат и не прервут.

Программа создания навигаторов расширялась, и каждый месяц потребность в пряности возрастала. Даже когда трансформация мутировавших людей завершалась, им требовалось большое количество меланжа, чтобы организм по-прежнему был им насыщен. И Джозеф не намерен был терпеть попытки сократить поставку пряности – ни от варваров, ни от императора.

Минуло почти столетие с тех пор, как Файкан Батлер, великий герой джихада, сменил фамилию на Коррино и основал новую империю. За эти годы императорская власть утратила свою эффективность.

– Пожалуй, пришло время больших перемен, – говорил Джозеф. – Если Сальвадор объявляет нам войну, мы вынуждены ответить тем же.

– Империя уже разваливается, – сказал Драйго. – Я делал прогнозы, и оказывается, неважно, кто сидит на троне. Правительство опирается на транспорт и связь. Взаимодействие между планетами – вот что связывает многопланетную цивилизацию и создает единое целое.

– Нам нужен человек лучше Сальвадора Коррино, – сказал Джозеф.

Когда они подошли к баку Нормы Сенвы, Сиоба встревожилась.

– Это очень дерзкий план, супруг мой. Свержение императора породит не меньше волнений, чем сейчас устраивают батлерианские орды. Может, есть не такой кровавый способ.

Она подняла голову и посмотрела Джозефу в глаза.

Драйго выглядел отстраненным, он мысленно проводил расчеты.

– Норма Сенва говорит, что конфликт захватит всех, пора установить границы и определяться – нам нужны сильные союзники. – Он помолчал, набираясь решимости. – Больше чем когда-либо нам нужен мой учитель Гилберт Альбанс. Я знаю, он разрывается между нами и ими. Позвольте снова поговорить с ним, как с ментатом, – он должен встать на сторону разума. Если все ментаты будут сражаться на нашей стороне, мы не проиграем.

Джозеф кивнул. Будь у него сотни таких, как Драйго Роджет, невозможно было бы даже приблизительно определить открывающиеся перспективы.

– Хорошо, возвращайтесь на Лампадас и заключите этот союз. Надеюсь, на сей раз вы справитесь успешнее, потому что сейчас наше положение еще более отчаянное. Отправляйтесь немедленно… пока не поздно.

Норма в густых клубах тумана подплыла ближе к выпуклой прозрачной панели. Ее обезображенное лицо на этот раз казалось встревоженным. Прежде чем Джозеф смог ей хоть что-то объяснить, она сказала:

– Наш запас пряности под угрозой. Нельзя позволить политике и смуте разорвать наш великий ковер.

– Что ты предвидишь на этот раз?

– Общую картину – крупный план, а не мелкие подробности. Волны моего предвидения очень сильны. Нам грозит серьезная опасность.

Она моргнула. Джозеф Венпорт смотрел ей в лицо, пытаясь угадать, что у нее на душе.

– Наша проблема – Сальвадор, – проговорил Джозеф. – Он слаб и нерешителен, плохой вождь. Все мы знаем, что Родерик был бы гораздо лучшим императором; он разумный человек и не испугается варваров.

– В батлерианских волнениях погибла его дочь, – добавила Сиоба. – Он не любит Манфорда Торондо.

Норма повторила:

– Ничто не должно помешать поставкам пряности.

– Я этого не допущу. Император Сальвадор объявил, что сам полетит на Арракис, чтобы официально принять контроль над операциями с пряностью. Я притворюсь, что приветствую его, и приглашу лично понаблюдать за сбором пряности. Я сам буду сопровождать его в пустыне.

Сиоба встревожилась.

– Сомневаюсь, что ты сумеешь уговорить императора передумать, муж мой.

– Тем не менее я попытаюсь помочь ему встать на сторону здравомыслия. А если не получится… решу вопрос иначе.

Истина аморфна и не поддается количественному определению. Не существует Чистой Истины, потому что любая попытка понять этот идеал включает мысленное путешествие сквозь оттенки значений и чистоты. В чем истина – в произнесенных словах? В демонстративных действиях? В высших логических упражнениях? Или таится в сердце человека?

Манфорд Торондо отправился на встречу с императором, а священник Хариан с помощниками решительно и безжалостно выполнял на Лампадасе указания своего вождя. В столице все жители должны были, подняв руку перед чиновником, именем Трех Мучеников присягнуть на верность Манфорду.

Даже в уединенной школе ментатов Гилберт Альбанс узнал о клятве, которую требовал Манфорд от всех жителей Лампадаса.

– Те, кому приносят присягу, – по другую сторону материка, – проворчал он в своем кабинете, зная, что Эразм его слышит. – Но они скоро будут здесь.

– Не сомневаюсь, – ответил робот. – Действия батлерианцев одновременно предсказуемы и иррациональны. Я продолжаю изучать и анализировать их, хотя Анна Коррино – более интересный подопытный. Мы с ней очень сблизились, ты согласен?

– Слишком сблизились, – заметил Гилберт. – Она стала разговаривать с тобой, когда ее слышат другие ученики. Элис Кэрролл непрерывно следит за ней, подозревая, что Анна одержима демоном.

Эразм рассмеялся, но директор школы не находил в сложившихся обстоятельствах ничего смешного. Он опасался того, что Анна способна сказать вслух, откровений, которыми она может внезапно поделиться, сообщив о существовании сферы памяти робота.

– Помощники Манфорда потребуют, чтобы все ученики моей школы дали клятву. – На столе перед Гилбертом лежал текст клятвы, и, читая ее, он все больше тревожился, гадая, сам ли Манфорд это написал. – Еще более напыщенную и безумную, чем обычные батлерианские воззвания. Проклятие любой формы передовых технологий, хотя что это такое, здесь точно не определено.

Эразм сказал:

– Думаю, определение будет меняться в соответствии с желаниями Манфорда.

Перед этой последней попыткой деятельности Императорская комиссия праведности уже вносила изменения в список запрещенных технологий. Гилберт знал: если устройство появится в этом списке, оно никогда его не покинет. И никто не посмеет возражать, чтобы не вызвать подозрений и осуждения.