Ментаты Дюны - Брайан Герберт

– А что делать со студентами, которые уже дали эту клятву? Вы ожидаете от них немедленного нелогичного самоубийства? Или казните их сами, потому что они считаются компьютерами? – Гилберт вежливо улыбнулся. – Сами видите, это скользкая дорожка.

Элис сердито смотрела на директора. Несколько студентов рассмеялись выявленному логическому противоречию, что еще больше рассердило Хариана и его спутников.

Но Гилберт оставался спокоен.

– Мое прежнее сотрудничество с вождем Торондо доказало мою верность и надежность. Разве я только что не принял вызов и победил при императорском дворе мыслящую машину? Мои прежние действия достаточно свидетельствуют о моей верности. – Он сложил руки поверх своего директорского одеяния. – То, как вы настаиваете на этой клятве, оскорбительно для меня, как и для всякого разумного человека.

Из толпы учеников вышла Анна Коррино с неопределенной улыбкой и сверкающими глазами.

– Омниус заставлял людей поступать вопреки их желаниям. Именно это сейчас делает Манфорд Торондо.

Хариан выпучил глаза.

– Мыслящие машины – демоны! Вождь Торондо защищает нас от этой ловушки… Директор, заставьте ее отказаться от этого заявления!

Гилберт поправил очки на носу.

– Хотите, чтобы я приказывал сестре императора? Сомневаюсь, что Сальвадору Коррино это понравится.

Он по-отечески положил руку молодой женщине на плечо и нажал, надеясь, что та поймет: он не хочет, чтобы она говорила. Эразм мог шептать ей на ухо, и Гилберт надеялся, что независимый робот тоже посоветует ей молчать.

Гилберт продолжал холодно улыбаться.

– Понимаете, священник? Анна Коррино – прекрасный пример того, почему я не хочу заставлять учеников давать вашу клятву. У нее серьезные повреждения головного мозга; сейчас она учится у нас, и мы надеемся помочь ей нормально использовать мозг. Ее замечание показывает, что она не в состоянии обдумать такую клятву.

Хариан, щурясь, смотрел на Анну.

– Вождь Торондо приказал, чтобы на Лампадасе все дали клятву. В том числе и сестра императора.

– Вождь Торондо не может приказывать членам семьи императора, – ответил Гилберт. – Может, вы обвиняете сестру императора в измене?

– Я полагаю, что, если она уязвима, ее ум легко развратить, – сказал Хариан.

Помощник Раса добавил:

– Она училась в школе Ордена сестер на Россаке, а этот Орден распущен по обвинению в использовании запрещенных компьютеров. Теперь очевидно, что вы подаете ей дурной пример, директор Альбанс. Девушка серьезно рискует. Может, нам ради безопасности следует забрать Анну Коррино с собой?

Сердце Гилберта екнуло.

– Обеспечение безопасности Анны поручена мне, и Анна останется со мной. Я дал императору слово. – Это был вопрос чести, и Гилберт испытывал настоятельную твердую – даже страстную – потребность сдержать обещание. – Мои остальные ученики не будут давать эту клятву. Она слишком расплывчатая, слишком жестокая и, прежде всего, совершенно ненужная.

Словно по некой иронии, эмоции дали Гилберту ключ к чрезвычайно логичному заключению, открыли двери его знаниям. Ему нужна была полная противоположность разрушительным стремлениям Манфорда – например, совершить логичный и одновременно героический поступок, который не забудется и со временем приведет к падению Манфорда. Гилберт хотел стать для людей идеалом, которым могли бы восхищаться, хотел противопоставить себя ужасному примеру вождя батлерианцев.

Холодок пробежал по его спине: он вспомнил, что основательница движения Райна Батлер закончила мученицей. Возможно, Гилберту стоило принести себя в жертву, чтобы ее легендарный образ поблек, стерся из человеческих душ. Логика должна была подавить истерику. Людям требовались творчество и созидание; они должны были достигать всего, что только возможно, с помощью разума, использовать силу мысли для добрых дел, а не для погромов и насилия. Строить, а не разрушать.

Его помощник Зендур и собравшиеся ученики ментатов наблюдали за дерзкой речью директора как зачарованные, в восхищении и ужасе.

– Я здесь директор, и я решаю, что лучше для моих учеников. Вождь Торондо, вернувшись с Салусы Секундус, может лично обсудить со мной этот вопрос, но эта школа сохранит свою независимость и честь. А теперь попрошу уйти.

Хариан, помощник Раса и вся свита выглядели так, словно неожиданно натолкнулись на препятствие.

– Вы только что нажили огромные неприятности, директор Альбанс, – буркнул Хариан.

– Тем не менее мое решение останется неизменным, – сказал Гилберт.

Он повторил просьбу уйти, и группа двинулась прочь, лелея мысли о мщении.

Гилберту не нужно было говорить с Эразмом, чтобы понять – он только что подверг их обоих серьезной опасности.

Смерть невинного ребенка отец забыть не в силах, но я опасаюсь за безопасность своего мужа, если он попытается отомстить батлерианцам.

– Последствия таких суровых действий против «Венхолдз» могут оказаться подобны лавине, Сальвадор, – сказал принц Родерик. – Мы можем с ними не справиться. Мысль плохая, тебе небезопасно лететь на Арракис, пока ситуация такая неустойчивая.

Они шли втроем: он, император и Преподобная Мать Эстер-Кано, которая на время отсутствия Доротеи взяла на себя обязанности узнающей правду.

Сальвадор ответил, словно обороняясь:

– Я возьму с собой побольше солдат. Если честно, ты должен полететь со мной, и мы все сделаем вместе. Мы не станем пользоваться транспортом «Венхолдз», сверхсветовые двигатели на императорском баркасе в полном порядке.

Обычно император со свитой путешествовал на совершенно безопасных свертывающих пространство кораблях «Венхолдз», но с тех пор как указ Сальвадора столь решительно сократил деловые операции этой компании, Сальвадор чувствовал бы неловкость на корабле директора Венпорта; однако он не хотел пользоваться услугами других транспортных компаний с их устрашающей статистикой по безопасности полетов.

– Да, нехольцмановские двигатели вполне безопасны, – согласился Родерик, – но полет на Арракис займет три недели, а это значит, что я должен оставаться на Салусе. Ты будешь отсутствовать по меньшей мере два месяца, и империей до твоего возвращения должен управлять надежный человек.

Они вошли в ангар, где готовили к предстоящему полету императорский баркас – большой старый корабль со старомодными двигателями, – до изобретения Тио Хольцманом двигателей, свертывающих пространство, на них летали все другие корабли. Родерик соглашался, что полет на таком корабле безопаснее, чем на свертывающем пространство без навигатора, но тревожило его не это. Он думал о том, что план брата по перехвату операций с пряностью может спровоцировать одного из самых влиятельных людей империи.

Но переубедить Сальвадора было невозможно.

Просторный ангар заполняли звуки использования инструментов и голоса. В баркасе было более чем достаточно места для охраны императора, его свиты и слуг. Все предвкушали великолепное путешествие, полное роскоши и удовольствий.

Сальвадор посмотрел на позолоченный корпус.

– Все будет в порядке, брат. Директор Венпорт известил меня, что признает и принимает указ. Конечно, ему он не нравится, но он согласился лично показать мне все операции с пряностью.

Родерик понизил голос.

– Мне это не кажется правильным. Ты предлагаешь ему отдать все прибыли и всю его власть? Он не из тех, кто подчинится такому указу без борьбы.

– Напротив! Прекрасно, когда подданный действительно исполняет указы императора. Не сомневайся, мы услышим множество жалоб; целая армия юристов «Венхолдз» явится в Зимию, чтобы оспорить подробности передачи, и я ни минуты не сомневаюсь, что он каким-то образом извлечет из нее прибыль.

Родерик издал нечленораздельный звук, не в силах выбросить из головы убийство на Арракисе двойника Манфорда Торондо. Он еще понизил голос.

– Прекрасная возможность опробовать твоего двойника. Он так похож на тебя, что чуть не обманул меня.

– Но все-таки не обманул, брат, и вряд ли обманет директора Венпорта. Моему двойнику не заменить меня на несколько недель тесных контактов. Нет, я должен лететь сам. Я император, и никто не посмеет причинить мне вред.

Эстер-Кано слушала их разговор. Эта чистокровная колдунья, обучавшаяся в Ордене сестер, тем не менее, к удовлетворению Родерика, доказала свою надежность. У нее были коротко остриженные черные волосы, маленькие умные глаза и властная манера держаться, словно она располагала не по годам большим опытом и мудростью. Сестра вмешалась:

– Сир, принц Родерик прав, советуя быть осторожней.

Император покачал головой.

– Я уже решил. Мы вылетим, как только баркас будет готов и моя свита соберется. – Он повернулся и приказал, полагая, что его слышит кто-нибудь из начальства. – Убедитесь, что корабль снабжен всем необходимым. Да, и увеличьте число войск, чтобы мой брат успокоился.