Падение орла - Джессика Донати

машины после захода солнца, он обвинил в этом пиво, а не отсутствие ног, и тот факт, что было темно, и, следовательно, было труднее ориентироваться на каменистой тропе. Он пустился в подробное объяснение проблемного механизма в коле­не, из-за которого оно свободно раскачивалось и фиксировалось, затрудняя ходьбу. 

- За последние три года было много времени, когда осознание того, что у тебя нет ног, насти­гало меня. Ты легко можешь пожалеть себя. Я думаю, что если бы мне пришлось оценивать это по соотношению хороших и плохих дней, то хорошие дни намного перевешивали плохие из-за моей семьи, моих друзей, хорошей сети поддержки. Это не все радуги и единороги, и иногда это просто отстой. Я хочу пойти, не планируя ничего заранее, просто побегать куда-нибудь. Ты понимаешь, что я имею в виду? - сказал он. - Я могу пойти побегать, но нужно много размышлять, собирать вещи воедино, менять детали, убеждаться, что мне не больно. Бывают дни, когда это определенно отстой, и иногда я злюсь. И теперь я понял, что успоко­иться легче, и наполнение моей жизни хорошими вещами помогло перевесить плохое.

Калеб обрел новый смысл после того, как в середине 2017 года получил сертификаты трене­ра по кроссфиту в некоммерческих организациях, поддерживающих адаптивный спорт. Он начал тренировать раненых ветеранов и других людей с ограниченными возможностями, что стало поворотным моментом. Необходимость сосредотачиваться на других заставила исчез­нуть весь гнев, эгоизм и жалость к себе.

- Это просто полностью меняет ситуацию, - сказал он. - Я нашел свое призвание: моя страсть - помогать людям в тренажерном зале. Я видел прямые результаты того, что может произой­ти с людьми с ограниченными возможностями или без них, с кем угодно, с их психическими, физическими, эмоциональными, и это изменило меня. Я чувствую себя хорошо, у меня по­явилось чувство целеустремленности, мне было приятно помогать людям.

Одним из клиентов был шестидесятипятилетний человек с ампутированной ногой, потеряв­ший ногу из-за диабета. Он начал тренироваться с Калебом в октябре 2018 года, а следую­щей весной пошел к своему врачу и узнал, что у него больше нет диабета. Учить его и других пожилых людей подниматься с земли без посторонней помощи и видеть, как они пла­чут и обнимают его, было удивительным чувством для Калеба.

- На самом деле могло быть хуже. Я общаюсь с другими людьми, у которых нет таких же се­тей поддержки, как у меня, через ОДВ [Отдел по делам ветеранов]. Видя, как они изо всех сил пытаются найти подходящее протез, подходящую чашку, страховка ни за что не запла­тит.… Я могу дать им советы, как все настроить, на что обратить внимание и прочее. Это по­могает мне осознать, что мне действительно повезло в этом аспекте, - сказал он. - Я пока не нашел ничего, чего бы я не мог сделать.

Следующим планом Калеба было поступить в школу физиотерапии в Техасе.

- Прямо сейчас мне не нужно работать. Я мог бы буквально сидеть в этом кресле, пить пиво весь день напролет, заходить в "Фейсбук", жаловаться на ОДВ, на то, какая у меня отстойная жизнь, [как это было] во время войны. Все эти снежинки в наши дни, - сказал он. - Когда я говорю ”снежинки", я имею в виду, типа, всех хипстеров в обтягивающих джинсах, людей из Сиэтла.

- Я никогда не слышала этого термина, - сказала Эшли.

- Вы, ребята, никогда не слышали этот термин? Когда всем говорят, что ты индивидуален, особенный, - сказал Калеб.

- Я запустила Urban Dictionary, - сказала Эшли, читая со своего телефона. - Те кто думает, что он уникальный и особенный, но на самом деле это не так. Приобрел популярность благо­даря "Бойцовскому клубу". Забавно.

Калеб только что вернулся из поездки с аквалангом на Сайпан, в ходе которой он помогал искать останки пропавших без вести военнослужащих США времен Второй мировой войны. Группа, с которой он работал, из фонда "Оперативная группа Кинжал", занималась подвод­ной археологией на самолетах, которые разбились в гавани и не были найдены. На занятиях перед погружением Калеб услышал, что на дне гавани все еще могут находиться неразорвав­шиеся бомбы. Он начал паниковать. Тревога переросла в потливость. Его сердце бешено ко­лотилось, разум отключился. Он больше не мог слушать лекцию; он думал о бомбе в Санги­не, снова и снова возвращаясь к взрыву.

- Я мог бы копаться в песке, эта бомба могла бы пролежать здесь семьдесят пять лет, я мог бы просто взорваться! И она взорвалась бы. Итак, эти вещи проносятся у меня в голове, - сказал он. - У меня был этот страх, который был сумасшедшим, но в то же время часть моего сознания говорила: "Ты же знаешь, что этого не произойдет, все взрывчатые вещества разла­гаются, этого не произойдет”.

У Калеба также были видения о сбитом американском пилоте времен Второй мировой вой­ны, падающем в море. Это было бы похоже на то, как если бы он наступил на бомбу в Санги­не. Он чувствовал странную связь с человеком, чье тело они потенциально собирались восстановить. Он сходил с ума. В групповой обстановке он прекращал говорить и просто проигрывал сцену в уме.

- Он в воздухе, на высоте пары тысяч футов, его сбивают, самолет горит. Просто несется к воде со скоростью сотни миль в час, чувство безнадежности. Страх. Я собираюсь умереть, и я ничего не могу с этим поделать, - сказал он, представляя себе этот эпизод.

- Это многие из чувств, которые я испытал после взрыва, типа: "О боже, что же произойдет?" Я почувствовал эту странную связь с этим парнем. К обстоятельствам. Это было просто странно. Просто прокручиваю это в голове… думаю о том, почему мы здесь, возможно, для того, чтобы кого-то спасти.

Калеб обнаружил, что сосредоточение на задаче позволяет ему контролировать свой соб­ственный страх и справляться с тяжелыми эмоциями, которые он все еще испытывал после того, как наступил на бомбу в Сангине.

- Это помогло мне развиться, преодолеть эти чувства до такой степени, что я смог копаться в песке, зная, что там могут быть бомбы. Это был самый странный процесс саморазвития, ко­торый у меня был за долгое время, - сказал он. - Мой разум подключен. Вы можете идеально спланировать все, что угодно, [но] плохие вещи все равно могут случиться. Как бы логично и нелогично это ни звучало одновременно. 

Он продолжил:

- Кто-то сказал нам, что в канистрах был напалм. Потом мы узнали, что это были