Демон ветра - Роман Глушков

Главный коридор то и дело пересекался с другими коридорами, пониже и поуже. На каждом перекрестке, словно каменные изваяния, застыли по два Ангела-Хранителя. При приближении Джованни и Карлоса гвардейцы четко и синхронно салютовали им оружием – раззолоченными винтовками с блестящими штыками, проку от коих в реальном бою было бы немного. Впрочем, вышколенные строевой муштрой долговязые бойцы почетного караула представляли собой не главную ударную силу Ангелов. По сигналу тревоги коридоры дворца в считаные секунды были готовы заполонить десятки телохранителей Пророка, вооруженных до зубов уже не архаичными пятипатронными «манлихерами», а оружием посерьезней.

Вдоль стен коридора, за колоннадой, располагались друг над другом длинные балконы второго и третьего ярусов. По ним сновали быстроногие слуги, неторопливо прогуливались приближенные из свиты Пророка, его ближние и дальние родственники. А также многочисленные послушницы ордена Сестер Услады Духа, которых Карлос за годы службы в Ватикане научился безошибочно выделять из толпы по взглядам. Пристальным оценивающим взглядам профессионалок своего нелегкого ремесла, готовых в любую секунду расплыться в ослепительной улыбке перед высоким чиновником, одарить сдержанно-игривой улыбкой вояку вроде Матадора и презрительно скривить губы при встрече со слугой или официантом. Правда, здесь, во дворце, обитал самый цвет Ордена Сестер, и на посетителей низкого ранга улыбок они не расточали. Дворцовые Сестры прекрасно разбирались в знаках различия и помнили всех, кому следовало уделять внимание, а кого можно с чистой совестью игнорировать. Весьма вероятно, будь Карлос командиром Первого или Второго отряда, Сестры наверняка удостоили бы его не только улыбкой, но и почтительным реверансом. К сожалению, нарукавный шеврон с цифрой «пять» не позволял Матадору рассчитывать на снисхождение дворцовых красавиц.

Карлос вскоре догадался, куда тянется бесконечный коридор, ибо все идущие к центру дворца коридоры неминуемо упирались в оранжерею. Почему Охотника провожают именно туда, вызывало недоумение. Матадор молчал, терпеливо ожидая, когда загадка разрешится сама собой.

Коридор был отделен от оранжереи сплошной стеклянной перегородкой с такими же стеклянными раздвижными дверьми. Заметить прозрачную перегородку издалека было сложно, и потому казалось, что золотые дверные ручки на ней просто повисли в воздухе. Джованни довел Карлоса до входа в зимний сад, распахнул перед ним дверь, но дальше не пошел, лишь махнул рукой в сторону непроглядных зеленых зарослей, какой виделась оранжерея из коридора. Гонсалес оторопел, пытаясь понять, чего от него хотят, и собрался было задать гвардейцу вопрос, но тот опередил его:

– Иди по главной аллее. На первом перекрестке свернешь налево, потом до развилки и направо. Его Наисвятейшество уже ждет тебя.

Карлос с опаской переступил порог и принюхался. Воздух в оранжерее нельзя было назвать свежим: тяжелый, влажный, наполненный ароматами мокрой земли, неизвестных цветов и еще чего-то непонятного. Диковинные, переплетенные лианами растения с разлапистыми листьями и яркими цветами вставали стеной, едва позволяя разглядеть багровое вечернее небо сквозь стеклянный купол высоко над головой. Откуда-то слышалось успокаивающее журчание воды, а пение райских птиц, порхавших с ветки на ветку, наполняло атмосферу оранжереи негромкой переливчатой музыкой. И все это не в глуши африканского континента, а внутри обычного городского здания!.. То есть не совсем обычного, конечно, но тем не менее.

Дверь за спиной Карлоса с легким шуршанием закрылась. Он обернулся и увидел, что Джованни Скабиа торопливо удаляется в обратном направлении, оставляя Охотника наедине с дикой тропической природой, знакомой ему лишь по рассказам и книгам. Желая поскорее свыкнуться с непривычной обстановкой, Матадор полной грудью вдохнул насыщенный запахами воздух и осмотрелся получше. Радовало то, что ядовитых рептилий, кровожадных хищников и мерзких визгливых обезьян здесь точно не водилось.

Указателей в оранжерее не было, так что, по всей видимости, прямая и широкая, являющаяся как бы продолжением дворцового коридора, дорожка и считалась главной аллеей. Карлос сделал несколько неуверенных шагов по мелкому гравию, который сразу же под его ботинками предательски захрустел. Привлекать к себе лишнее внимание Гонсалес не хотел. Даже не задумываясь, на уровне охотничьих инстинктов, он моментально перешел на тихую походку, какой его обучали еще в Боевой Семинарии: стопа аккуратно ставится на носок и плавно перекатывается с него на пятку. Не сказать, что после этого передвижение стало полностью беззвучным, однако теперь оно заглушалось громким птичьим щебетанием.

То и дело озираясь, Карлос двинулся в указанном Джованни направлении. После того как он свернул с главной аллеи, его продвижению начали мешать свисающие над тропинкой листья, толстые, как свиная кожа, и похожие на широкие лезвия древнеримских гладиусов. «Карамба! – ругнулся про себя Матадор. – Что за игру в прятки устроил мне Пророк? Не мог, что ли, как нормального человека в кабинете принять? Только форму испачкаю!»

По мере углубления Гонсалеса в райские кущи плеск воды становился все громче, будто где-то неподалеку в зарослях протекал ручей. Охотник повернул на развилке, раздвинул заслонившие дорогу листья, вспугнул пеструю птицу с длинным хвостом из радужных перьев и наконец добрался до цели. Тут же Карлосу открылась причина странного журчания. Его издавал не ручей, а фонтан, сложенный в виде крупной античной вазы. Невысокий мраморный парапет окружал бассейн фонтана, а площадка вокруг бассейна была выложена идеально подогнанными друг к другу гранитными плитками.

Затаив дыхание, Матадор ступил с гравия на гранит и в нерешительности остановился. Возле фонтана никого не было. Пели птицы и сонно журчала вода. И без того взволнованный Карлос вовсе растерялся. Безусловно, он мог заблудиться, но только в том случае, если Джованни Скабиа неверно указал ему дорогу. Все инструкции бывшего сокурсника Охотник выполнил безукоризненно и вышел в точно указанное место – это без сомнения; других тропинок он поблизости не видел. Но куда же запропастился Его Наисвятейшество? Единственный известный Карлосу маршрут закончился у этого фонтана, и где еще было возможно отыскать в оранжерее хозяина дворца и прилегающей к нему восточной Европы, Гонсалес понятия не имел. Бродить по зимнему саду Гласа Господнего без провожатого было непросто, а отыскать кого-то в зарослях тропической флоры и вовсе нереально.

Изжога Карлоса, на которую он только-только перестал обращать внимание, вновь напомнила о себе. Матадор поморщился, с тоской посмотрел на кристально-прозрачную воду в бассейне и уже наклонился, чтобы зачерпнуть оттуда горсть, как вдруг чарующие звуки природы нарушил скрипучий голос, раздавшийся, казалось, прямо из воздуха. Возжелавший совершить мелкий грех, испив воды из дворцового фонтана, Охотник вздрогнул и покраснел, как подросток, застигнутый за непотребным занятием. Испуг Гонсалеса был вдвойне силен, потому что Матадор мгновенно узнал обратившийся к нему голос.

– Как ловко вы умудрились ко мне подкрасться, брат Карлос, – с усмешкой произнес невидимый Пророк, после чего соизволил наконец явиться пред очи командира Пятого отряда Охотников. Все это время Его Наисвятейшество сидел спиной к посетителю, заслоненный мраморной вазой фонтана. Провернуть подобный фокус тщедушному человеку, каким в действительности являлся Глас Господень, было несложно. – Вот что значит истинный Охотник, Ловец Душ Заблудших, как любил называть вашего брата Пророк Андроний, вечная ему память…

– Ваше Наисвятейшество!.. – Ошарашенный Карлос сорвал берет, склонил голову и опустился на одно колено. Привилегия вставать перед Пророком на одно колено, а не падать ниц, как пристало обычным гражданам, была дарована лишь Охотникам и Защитникам Веры. – Умоляю простить меня, Ваше Наисвятейшество, за то, что напугал вас.

– Вы прощены, – великодушно произнес Пророк. – Встаньте, брат Карлос.

Матадор поднялся, и когда вновь осмелился взглянуть на Его Наисвятейшество, тот уже сидел на парапете бассейна прямо перед ним. Все официальные портреты Пророка лгали: в действительности он был куда более низкорослым и пожилым. Выжженный у него на лбу перстом Господним крест окружали глубокие морщины, лицо было осунувшимся, а щеки – обвислыми. Красные воспаленные глаза Пророка слезились и смотрели на Охотника с лихорадочным блеском. Возможно, Его Наисвятейшеству нездоровилось, хотя в газетах об этом умалчивалось. На нем был скромный будничный балахон, а в руках он держал Святое Писание. В ином облике Гласа Господнего в стенах дворца Карлос и не представлял.

Охотник принял уставную стойку и незамедлительно взялся докладывать: