Тшай планета приключений. - Джек Вэнс

Рейт слушал. «Судите меня все, судите сурово, — надрывно стонал певец, — ибо я сотворил чудовищное злодеяние, окрыленный безысходностью!»

«Если взглянуть на дело со стороны, — сказал Рейт, — обсуждение вопроса об использовании моего преимущества над господарем Сизанте с его секретарем и советником представляется абсурдным».

«Видите ли, даже самый выгодный для вас вариант не обязательно окажется невыгодным для господаря Сизанте, — ответил Хельссе, — тогда как в случае Дордолио ущерб неизбежен».

«Сизанте отнесся ко мне в высшей степени нелюбезно, — размышлял вслух Рейт, — и меня прельщает перспектива оказывать ему услуги. С другой стороны, я еще меньше расположен помогать Дордолио, обзывающему меня суеверным варваром».

«Возможно, господарь Сизанте был шокирован сообщенными вами известиями, — предположил Хельссе. — Что же касается злопыхательств Дордолио, они явно не соответствуют действительности — ими можно пренебречь».

Рейт усмехнулся: «С Дордолио мы знакомы больше месяца, меня вы знаете один день. Что внушает вам такую уверенность в ошибочности его заявлений?»

Попытка вывести секретаря из равновесия не увенчалась успехом. Хельссе ответил вкрадчивой улыбкой: «Я редко ошибаюсь в людях».

«Допустим, я сделаю ряд самых диких заявлений: что Тшай — плоская планета, что догматы «культа» верны, что человек способен жить под водой. Как это повлияет на ваше мнение?»

Хельссе трезво рассмотрел такую возможность: «В каждом случае моя реакция будет различной. Если вы убеждены в том, что Тшай — плоский, мне несомненно придется изменить свое мнение. Если вы начнете отстаивать символ веры «культа», я повременю с окончательным суждением, так как в этом отношении, насколько мне известно, не существует убедительных свидетельств ни «за», ни «против», и решение вопроса зависит от личных предпочтений. Если вы станете утверждать, что человек может жить под водой, я буду склонен принять этот постулат в качестве рабочей гипотезы. В конце концов, пнуме встречаются под водой, а ванхи развлекаются подводным плаванием. Почему бы человеку не жить под водой, если у него есть подходящее оборудование?»

«Тшай имеет сферическую форму, — сказал Рейт. — Люди могут жить под водой — не очень долго — пользуясь искусственными жабрами. Мне ничего не известно о «культе» и его доктринах».

Хельссе пригубил из рюмки. Певец закончил выступление. На возвышение поднялась танцевальная труппа — мужчины в черных гетрах и рукавах, обнаженные от бедер до грудной клетки. Рейт с удивлением посмотрел на них и отвернулся.

«Классические танцы, — пояснил Хельссе, — тоже связаны с патетическим причастием. Теперь исполняется «Предварительное восшествие священнослужителей к искупителю»».

«Священнослужителями при этом именуют палачей, пытающих жертву?»

«Персонажей торжественного обряда, открывающих новые возможности абсолютного искупления. Многие из них приобретают большую популярность благодаря вдохновенным изобретениям и техническому совершенству, — Хельссе поднялся. — Пойдемте. Вы выразили некоторый интерес по поводу «культа». По случайности мне известно, где проводятся собрания последователей этого учения. Если вы желаете удовлетворить любопытство, я могу вас туда проводить».

«Такое посещение не будет противоречить законам Катта?»

«Излишнее опасение. В Катте нет законов — только обычаи, что, судя по всему, вполне устраивает яо».

«Необычная система! — заметил Рейт. — Что же, и убийство не воспрещается?»

«Убийство противоречит обычаям, по крайней мере в большинстве ситуаций. Тем не менее, деятельность профессионалов из Гильдии наемных убийц и их Общества ликвидации не вызывает нареканий. В целом, жители Катта поступают по своему усмотрению, рискуя навлечь на себя в той или иной степени позор и бесчестье. Познакомившись с «культом», вы можете подвергнуться, в худшем случае, публичному оскорблению».

Рейт тоже поднялся: «Хорошо, показывайте дорогу».

Перейдя через Овальную площадь, они вышли по извилистой аллее на плохо освещенный проспект. Причудливые силуэты зданий напротив казались плоскими декорациями, опиравшимися на задник с нарисованными лунами, розовой и голубой. Хельссе постучал в дверь с фосфоресцирующей бледно-синей табличкой. Рейт молча ждал. Дверь чуть приоткрылась, показалась физиономия с длинным носом.

«Сегодня принимают посетителей? — спросил Хельссе. — Можно войти?»

«Вы состоите в организации? Я обязан предупредить вас, что здесь находится окружной центр Общества страждущих невозвращенцев».

«Нет, мы не вступали в Общество. Мой спутник — иностранец, желающий познакомится с учением «культа»».

«Мы всячески приветствуем такое желание. Вы тоже можете войти — как видно, вас не беспокоит «статус»».

«Нисколько».

«Что возможно только в двух случаях — либо ваш «статус» невероятно высок, либо его у вас вообще нет. Так заходите же. Мы не можем предложить особых развлечений — только свои убеждения, несколько теорий и мизерное количество фактической информации». Невозвращенец раздвинул портьеру: «Прошу».

Хельссе и Рейт прошли в просторное полуподвальное помещение. В стороне, у стены, сидели и пили чай из железных кружек двое мужчин и две женщины, выглядевшие в большом пустом зале жалко и одиноко.

Невозвращенец поклонился, отведя руку в сторону в полураболепном, полусардоническом жесте: «Все, что от нас осталось: полюбуйтесь на «культ», внушающий такой ужас. Шумное, многолюдное сборище, не правда ли?»

Хельссе произнес дидактическим тоном: «Последователей «культа» порицают не за то, как выглядят их собрания, а за их провокационные и самонадеянные допущения».

«Допущения, ха! — воскликнул невозвращенец неприязненно-обиженным тоном. — Нас преследуют, но мы — избранные носители факела истины во тьме невежества».

Рейт спросил: «Что именно вам известно?»

«Мы знаем, что люди — пришельцы на Тшае».

«Откуда вы это знаете? — потребовал объяснений Хельссе. — Человеческая история теряется во мгле времен».

«Это интуитивно неопровержимо. Кроме того, мы верим, что настанет день, когда великие чародеи с планеты людей призовут своих братьев — мы вернемся в исходный мир! Там радость и покой, край всеобщего благоденствия, где воздух сладостно наполняет грудь, освежая подобно тончайшим винам Ифтала! В мире Исхода — золотые горы, усыпанные опалами, кущи счастливых снов! Там смерть — странная случайность, а не судьба, там наслаждение и блаженный отдых — постоянные спутники человека, там изысканные яства уготованы каждому в бесконечном разнообразии!»