Жрецы и жертвы холокоста. История вопроса - Станислав Куняев

«Евреи, столетиями жившие вне Палестины, были объявлены неделимой и несмешивающейся уникальной расой (увы именно расой), чистой, как слеза, гениальной и безгрешной, на которую не распространяются исторические законы, которая превосходит все остальные человеческие коллективы, расой гонимых избранников, оставшейся нечувствительной к двухтысячелетним соблазнам всех родов, изгнанной в древности со своей земли и прожившей целую вечность в изгнании, сидевшие там на чемоданах, пока наконец не наступил установленный заранее момент возвращения и обретения мистических прав…настоящая научная история Израиля находится в Израиле под фактическим запретом!»

После издания Шломо Зандом своей книги он, как пишет сам, «для истерических авторов сионистских блогов я практически сразу стал врагом народа».

Ну что остается сказать в заключение «Сыну Синая» Давиду Маркишу? А вдруг он ошибается, как ошиблись его старшие братья, когда жаждали умереть за мировую революцию, а она обернулась Отечественной войной? А вдруг не ему, а нам придется «класть цветы» в изголовье не «северной», а южной ближневосточной страны? Что тогда? Тогда Маркишу придется вспомнить, что он не только «сын Синая», но и побочный сын России «выблядок», преобразиться из местечкового ашкеназа-чекиста в благонамеренного сефарда и вернуться на свою не мифическую, а в полном смысле историческую родину, в земле которой лежит прах его предков и где мы с ним обнимемся, как «дети разных народов». Очень разных…

От страха за судьбу проекта государства Израиль у еврейских историков сегодня просто «крыша поехала».

Я думал, что стихотворенье Маркиша является вершиной русофобии до той поры, пока на глаза мне не попалось стихотворенье Ирины Ратушинской, опубликованное в русскоязычной ньюйоркской газете «Форум» от 2.3.2011 г.:

У, РОДИНА!

Историческая уродина,

Заскорузлая да посконная,

Кисло-горькая ты смородина,

От которой вся жизнь – оскомина!

Мутно-грязная, душно-зяблая,

Безнадежная, бездорожная,

Расползалась квашнею дряблою,

Отравляла гордыней ложною.

На свободных всегда озлоблена,

Язвы выпячены, нелечены…

Сколько жизней тобой угроблено!

Сколько душ тобой искалечено!

Родовое мое проклятие,

Не дождешься за эти шалости

Ты не то что любви-симпатии,

А и самой брезгливой жалости.

Что любить здесь? На что надеяться?

Тошнотворная да кровавая,

Ты не мать и не красна девица,

Ты – чудовище многоглавое.

Сверху головы нагло скалятся,

Снизу – рабски привыкли кланяться,

Верх – срубить бы да не печалиться,

Но ведь низ – все равно останется!

Не изменится, не исправится,

Новый верх из него проклюнется,

И вчерашнему быдлу здравица

Умиленной слюною сплюнется.

Вновь, пустыми глазами лупая,

Зверь спасителем пообедает…

Нет, спасать тебя – дело глупое,

От тебя спасать – вот что следует!

Все последние шансы – пройдены.

Хватит этой больной романтики…

Я смываю ошметки родины

В бирюзовой воде Атлантики.

Какое отчаяние! «Верх» – то есть русскую национальную власть в революционные времена «срубили», но народ («низ») все равно возродил ее в сталинскую эпоху во время «большого террора» и Великой Отечественной войны. Об этой способности русского народа «выращивать голову» проницательно писал Василий Витальевич Шульгин в книге «Что нам в них не нравится?». Как же тут не впасть в истерику… Больше того, в душе русскоязычной рифмоплетки живет страх, что и в наше время может случиться нечто подобное, что из народного низа «проклюнется» «новый верх». А строчка «и вчерашнему быдлу здравица умиленной слюной сплюнется» – конечно же, судорожный плевок в далекую историю, в 1945 год, в день, когда Иосиф Сталин произнес «здравицу» в честь русского народа и поблагодарил его за мужество, ясный ум, стойкий характер и терпение. Я не буду говорить о тотальном косноязычии этого «романтического» текста, потому что он подлежит внимательному разбору не литературоведа, а опытного психиатра. Добавлю лишь то, что особи, питающие себя столь изощренной ненавистью, подрывают не только собственное здоровье, но опасны и для государства, и даже для гражданского общества. Ратушинская имеет двойное американо-российское гражданство. Может быть, посчитать это стихотворенье ходатайством об освобождении от тяжких уз гражданства российского? Тем более что «ошметки родины» она уже «смыла» «в бирюзовой воде Атлантики». Удачный образ, если вспомнить, что змеи меняют кожу.

Но что делать – насильно мил не будешь. Надо пойти ей навстречу, освободить измученную рептилию от постылого гражданства, а «родину-уродину» за все ее безобразия лишить прав материнства по отношению к «романтическому» существу. И никаких статей вроде пресловутой 282-й «за разжигание межнациональной розни» к ней не применять, а просто выблевать ее в Атлантику возле американского берега, пускай там отмывается… Правда, Америку жаль. Жаль, что вместо ее родных и приемных сыновей, любивших «уродину Россию», – Теодора Драйзера и Томаса Манна, Эрнеста Хэмингуэя и Альберта Эйнштейна, Чарли Чаплина и Сергея Рахманинова – на ее берега из Атлантики выползают вот такие шипящие земноводнБе. Одно слово – «уродина»…

Недавно я прочитал в газете «Форум» (№ 282, 2010 год) исторические изыскания некоего Семена Файна из Нью-Йорка, в которых историк предъявляет миру счет за геноцид во время иудейской войны I века нашей эры, «истребивший два миллиона евреев», во время которого еще «один миллион» был изгнан, еврейское государство «уничтожено». А все это является доказательством того, «что Иудея и Самария (нынешний Западный берег реки Иордан. – Ст. К.) являются законной родиной евреев и сегодня».

Пафос этой статьи бесподобен с клинической точки зрения: «За Холокост 20 века нацисты понесли наказание. Почему же Холокост 1 века остается ненаказанным?» Поскольку, как считает Семен Файн, Холокост I века н. э. организовали антисемиты-греки при помощи антисемитов-римлян, то, видимо, греки и должны расплачиваться за это преступление, подобно гитлеровским нацистам. Одна беда: с Греции сегодня, с ее долгами, объединенной Европе взять нечего, и наш историк согласен на территориальные компенсации: «Два миллиона убитых древних евреев не вернешь, а вот кровные еврейские территории человечество может и должно возвратить, наконец, евреям – истинным их владельцам».

Если бы грозная фантазия Файна закончилась на этом! Нет, он обвиняет подлых греков в том, что они во времена Александра Македонского, понимая, что их «древнегреческая мифологическая религия» устарела, решили избавиться от нее, а взамен «по достоинству оценили иудейскую религию, ее высокие моральные и нравственные качества <…> Греки поняли, что лишь она своей гениальностью в состоянии спасти греческую нацию. И они решили любыми средствами приобрести Еврейское Священное Писание».

Короче говоря, для этого греки и уничтожили два миллиона евреев (и один миллион изгнали), захватили в свои грязные антисемитские руки священные еврейские книги и состряпали из них свою Библию, «состоящую из Ветхого и Нового заветов».

Поскольку они стали хозяевами положения, то насочиняли все, что их душе было угодно. И Христа «сочинили».

«Новый завет – это мифологическое сочинение греческого производства о мнимых преступлениях евреев с вымышленными еврейскими персонажами – Иисусом Христом, Иоанном Крестителем, апостолами, подвергающимися казням руками самих же евреев» <…> Грекам «удалось интерполировать в события I века вымышленный суд и казнь Иисуса Христа в 29 г. н. э. и внедрить по всей Римской империи молву об Иисусе Христе». А как же быть с проклятиями Талмуда по поводу Христа? А как же быть со стихами Давида Маркиша, обращенными к нам, русским: «Мы (то есть евреи, а не греки. – Ст. К.) дали вам Христа себе на горе?» А главное – кого лечить? – Давида Маркиша или Семена Файна? И еще вопрос: каким образом в деревнях Самарии и Иудеи I века н. э. жило столько же евреев, сколько их живет в современной Америке?

Последнюю точку в противостоянии, начавшемся между Урицким и Канегиссером, поставил Валентин Петрович Катаев, всю жизнь вынашивавший мечту рассказать правду о «красном терроре» и о романтиках, развязавших его. Он осуществил свою мечту на закате жизни, когда решился напечатать повесть «Уже написан Вертер» в июньском номере «Нового мира» за 1980 год. Именно в этой повести осторожный, запуганный жизнью старый конформист пошел, в отличие от Самойлова, ва-банк, создав бессмертные образы чекистов из одесской «чрезвычайки». Скандал вокруг имени Катаева, нарушившего табу на «русско-еврейский вопрос», разгорелся нешуточный, о чем свидетельствовало письмо, пришедшее на адрес Московской писательской организации летом 1980 года. Оно было обращено к Катаеву, но я не рискнул передать столь оскорбительное послание восьмидесятидвухлетнему старику. Письмо анонимное. Стиль и орфография – как в подлиннике.