Возьмите нас в стаю - Варвара Мадоши

С пятидесяти метров это убежище даже не было видно, несмотря на прозрачность воды. Но они погружались все глубже и глубже (Алекс, плюнув на гордость, держался за спинной плавник Коры, а Риу плыла рядом) и в конце концов впереди стало видно нечто, то ли темное пятно, то ли мутное, то ли некая ребристая область, и не поймешь, какой величины…

Под водой в слабом свете ее можно было разглядеть, только сильно напрягая зрение. Алекс ругнулся про себя: если тлилили настолько хорошо умеют прятать подводные объекты, и если эти подводные объекты могут быть живыми и, допустим, обладают слухом не хуже Коры, то можно в принципе забыть о какой-либо защите от прослушки Дипломатического плота!

Тут Алекс вспомнил, что вопрос с прослушкой Дипломатического плота больше не стоит, и помрачнел еще сильнее.

А потом серебристое марево, к которому они подпывали все ближе и ближе, вдруг распахнуло здоровый ярко-синий глаз и уставилось на них.

Алекс сглотнул. Показалось, что воздуха, который поступал в ноздри из «воротника» на шее, недостаточно, захотелось импульсивно вздохнуть. Штуковина была огромной! Гораздо больше Коры, с небольшой дом размером. Вытащи ее на сушу, и она бы весила…

И тут, как будто этого было мало, чудовище распахнуло пасть!

Алекс хотел протестовать. Алекс хотел заявить, что ни в коем случае он не полезет в эту штуковину, даже если для тлилилей это самое обычное дело и они жизни не мыслят без того, чтобы не прокатиться в желудке какого-нибудь монстра. Но поздно: Кора уже без всякого страха вплыла в эту огромную пасть, и у Алекса было два выбора: последовать за ней, или отпустить свою подопечную на милость… чему бы то ни было.

Он сцепил покрепче руки на плавнике, зажмурил глаза и сжал зубы, жалея, что у него во рту нет загубника, как в старинных аквалангах. Ооох, черт…

Огромная пасть захлопнулась позади них — Алексу даже показалось, что тварь с аппетитом причмокнула. Но темнота не настала: откуда-то пришел свет, фосфоресцирующий и ярко-синий. Задрав голову, Алекс увидел что-то вроде фонарей, закрепленных на небе огромной рыбины.

Вода, между тем, стала уходить — во всяком случае, отчасти. И откуда-то пришел кислород. Скоро Алекс, Риу и Кора смогли высунуть головы над водой. Против всяких ожиданий, во рту у рыбины не воняло — в смысле, пахло просто морской водой и гниющими водорослями, примерно как на берегу океана.

— Коре придется остаться здесь, — сказала Риу, выбираясь на небный выступ, шедший вдоль ротовой полости. — Здесь достаточно воды. Ты имеешь мое разрешение слушать моими ушами и смотреть моими глазами, — обратилась она к Коре.

Та просвистела короткое «Спасибо». Потом добавила:

«Остановить этих. Вы обещали».

— Посмотрим, что мы можем сделать, — мягко сказала Риу. — Сначала надо разобраться, с чем мы имеем дело.

Она действительно разговаривала с Корой очень ласково, и у Алекса даже почему-то появилось чувство, что это ненаигранное.

Прошлепав босыми перепончатыми ступнями по небному выступу до странного звездчатого шрама, Риу похлопала по этому шраму ладонью. Тотчас тот растворился, явив собой небольшое и не очень ровное отверстие. Тлилиль легко мог пройти, и даже человеку можно было протиснуться.

С нелегким чувством Алекс осознал, что это сфинктер, который пускает их во внутренности существа.

Его охватило сильнейшая брезгливость пополам с восторгом. Брезгливость была связана с тем, что Алекс, конечно, разделывал морских животных, но никогда ему не приходилось оказываться внутри живого существа, играя роль, по сути, кого-то типа кишечного паразита.

Восторг был связан с тем же самым: во имя всего святого, ему предстояло оказаться внутри живого существа! Если он до этого мнил себя биологом, то теперь ему предстояло взглянуть на работу настоящих биологов — ребят, которым он едва был достоин подносить лабораторное оборудование… Ибо, конечно же, такая рыба не могла появиться на свет сама по себе.

Ну еще он боялся. Просто до колик боялся. И пойти туда с Риу, и бросить Кору здесь…

Кора ткнулась носом ему в спину, будто подталкивая, и Алекс привычно потрепал ее по гладкой, шелковистой коже. Кора тоже могал откусить ему голову одним махом; да что там, она могла перекусить его пополам, не особенно напрягаясь. Но ее он не боялся. Ее он… даже любил, хотя Алекс никогда не был так уж уверен в определении этого слова.

Жест Коры придал ему сил, и он — довольно неловко, надо сказать — выбрался за Риу на узкий небный выступ. Для человеческих стоп здесь места явно не хватало, но кое-как он добрался до сфинктерного отверстия и ввалился во внутреннее помещение.

Оно было меньше пасти в несколько раз, но тоже было довольно большим, с просторную комнату размером. И напоминало оно… жилище какого-нибудь восточного султана, наверное? Алекс не был силен в истории.

Помещение заливал мягкий золотистый свет, в мягкие даже на вид розоватые стены были вделаны огромные зеркала из чего-то вроде слюды. Алекс поймал в одном и них свое изображение: слегка искаженное и мутное, но в целом узнаваемое. Тотчас он попытался принять не такой испуганный вид. С другой стороны, какой смысл строить лицо: мало шансов, что Риу различает человеческую мимику, но раз она в той или иной степени телепатка, у Алекса никаких шансов нет скрыть свои чувства.

Так что он расслабился, и вовремя: ему бы все равно не удалось скрыть свои эмоции, когда он рассмотрел ту штуковину, что находилась в центре помещения. Именно она и вызвала у него ассоциацию с жилищем — или сералем — султана. Классическим сералем, а не таким, каким его любили изображать в более поздних книгах и фильмах.

Посередине комнаты, примерно на равном расстоянии ото всех зеркал, была навалена гора разноцветных подушек. В центре, на самой большой подушке, возлежал невыносимо разжиревший тлилиль… нет, тлилилька… хотя у них нет пола, но эти несколько рядов разбухших молочных желез… Алекс никогда таких у тлилилей не видел… с другой стороны, и размером это существо было куда больше обычного тлилиля, с человека размером. С очень разжиревшего человека: складки жира лежали на подушках буквально слоями.

«Лилуна!» — понял Алекс. И ассоциация со свиноматкой стала полной.

Хотя нет, не только со свиноматкой. К голове лилуна со всех сторон стягивались какие-то гирлянды — поначалу Алекс принял их за осветительные приборы, потому что от них шла по крайней мере часть синеватого свечения комнаты. Но освещением функции этих штук явно не ограничивались: оканчиваясь тонкими щупами, они уходили в уши, в ноздри и даже в края глазниц лилуна.