Научная фантастика. Ренессанс - Дэвид Хартвелл

Она была права. Если влага и газы с поверхности кожи могут постепенно просачиваться наружу сквозь поры костюма, то этан, скорее всего, может проникнуть внутрь.

Рэнди кивнула.

— А если заблокировать поры в костюме?

Когда я понял, что она предлагает, у меня вырвалось громкое: «Что?» Мы можем носить эти костюмы потому, что они позволяют коже дышать — пот и газы медленно проникают сквозь набухающую пористую ткань. Если этот процесс прекратить, последствия будут очень неприятными, если не смертельными. Но Кэти Рэй, доктора медицины, казалось, это не беспокоило. Видимо, какое-то короткое время подобное можно было вынести.

— Большие молекулы. У тебя есть что-нибудь, Кэти?

— У меня есть пленка для заклеивания ожогов и ссадин, полуинтеллектуальное волокно. Называется «Экзодерм», знаешь такое, Сэм?

— Покрытие «Экзодерм» не пройдет сквозь поры ткани. Но у него есть свои собственные поры, как у костюма, и через некоторое время оно начнет пропускать этан. Несколько тысяч молекул в секунду на квадратный метр.

Рэнди пожала плечами:

— А если заклеить поры костюма, то он не сможет просочиться. Слишком мало, не стоит беспокоиться.

— Я пойду с тобой, — заявил я, удивляясь сам себе.

Рэнди покачала головой:

— Ты попробуешь пробраться через внешний проход, если у меня сейчас ничего не выйдет. Давай сюда эту дрянь, Кэти.

Кэти открыла грузовой поддон и достала баллончик. Я начал распаковывать вакуумную палатку.

— В палатке это будет нелегко сделать, — предупредила Кэти.

Ничего. Ты готова? — спросила Рэнди.

Кэти кивнула и пустила пробную струю ей на руку. Какое то время рука выглядела так, словно ее облепили сахарной ватой, но вата быстро опала и превратилась в плоскую блестящую кляксу. Кэти оторвала кляксу от рукава и осмотрела ее.

— Работает как надо. Теперь тебе следует раздеться.

Рэнди вместо ответа учащенно задышала, и, прежде чем кто-нибудь успел остановить ее, спустила давление в костюме, ловко сняла шлем, распечатала застежки костюма и уже парила перед нами обнаженной.

Кэти, к ее чести, не поддалась потрясению.

— Только выдыхай, не вдыхай, как бы сильно тебе ни хотелось, — велела она Рэнди и начала опрыскивать ей спину, пока Рэнди еще снимала ботинки.

Меньше чем через минуту Рэнди уже была покрыта жирной серой пленкой. Спокойными, точными движениями Рэнди натянула костюм поверх липкой штуки, запечатала его, проверила и надела шлем. На все это ушло менее трех минут. Нихил не мог вымолвить ни слова, я чувствовал себя немногим лучше.

— С тобой все в порядке? — спросил я, хотя ответ был очевиден.

Рэнди пожала плечами.

— Одна десятая атмосферы, нет ветра, влаги, конвекции, воздух немного пощипывает. Кожу стягивает. Ничего — ожоги можно вылечить. Могу задержать дыхание на пять минут.

— Ты… тебе лучше поторопиться, — сказала Кэти, с усилием сохраняя профессиональный тон. — Этан не может проникнуть внутрь, но твоя кожа не дышит.

Рэнди кивнула:

— Катушку троса. Крюк.

Я взял себя в руки и нашел все эти вещи в мешке, где Кэти хранила «Экзодерм». Рэнди пристегнула свободный конец троса к поясу, сняла, дважды проверила застежку и снова пристегнула.

— Дерну три раза, договорились? Жду пять минут, пока вы соберетесь, затем начинаю тянуть. Ясно?

Мы кивнули. Тогда она ухватилась за мой шлем и притянула его к своему.

— Я сделаю это. А если нет, не ставь меня в неудобное положение, хорошо?

Я сжал ее руку при этом непривычном прощании. Рэнди отстегнула крепления на ботинках, схватила реактивный пистолет и, выстрелив, полетела к берегу этанового озера, находившегося в полутора километрах от нас.

Мне пришло в голову: а почему бы не встроить оптиковолоконный шнур в трос и использовать его не только для перетаскивания, лазанья, прыжков, но и для связи? Но наши тросы были самыми обыкновенными, и мы потеряли радиоконтакт с Рэнди вскоре после того, как она бросилась в озеро. Трос продолжал подергиваться, но, напомнил себе я, это потому, что ее тело покачивает течение. Я гадал, был ли когда-то трос привязан к чужому крюку, который мы обнаружили наверху, и долго ли он висел там.

Надеясь на успех, мы приготовились к «подводному» путешествию в этане. Вытащили палатки, герметично упаковали грузовые мешки. Я открыл еще одну катушку троса и привязал ее к блоку, укрепленному на Скале Кэти; просто на всякий случай, если придется возвращаться сюда.

— Думаю, это вряд ли понадобится, — заметил Нихил, — но мы будем благодарны, если трос пригодится. Вы становитесь настоящим профессионалом, мистер Бубка.

— Спасибо.

Я не отрываясь смотрел на катушку, борясь с иррациональным желанием смотать ее.

Кэти подхватила багаж и подтащила его ближе к берегу. Там ориентация гравитационного поля менялась, и женщина теперь стояла под прямым углом ко мне и Нихилу. Она уселась там, глядя на озеро, в котором скрылась Рэнди.

Я стоял и теребил свой блок.

Нихил подошел ко мне.

— Знаете, я не думаю о себе как о бенгальце, — ни с того ни с сего начал он. — Когда мне было десять, моих родителей вышвырнули из Бангладеш. Думаю, дело было в политике, хотя подробностей я так и не понял. Как бы то ни было, я учился в Австралии и Кембридже, а докторскую степень получил в Джовис Толусе[37].

Я все это знал, но ответил, чтобы поддержать разговор:

— Там придерживаются доктрины Новой Реформации, верно?

— Официально они не поддерживают секты, это государственное учреждение, как вам известно. Совет, может быть, и склоняется к этому, но влияние Реформации неявно. А кроме того, нет реформатской геологии, если вы, конечно, не раскапываете «Лицо на Марсе»[38]. — Нихил снисходительно махнул рукой. — Так что, как видите, я жил в двух мирах: холодном, дисциплинированном, глубокомысленном британском академическом мире и в эклектичной, шумной, суеверной бенгальской теплице.

Было ясно, какой мир он предпочитал. Но я решил найти щель в его броне.

— Значит, вы последователь Аристотеля?

— Не буду возражать против такого определения, но дело этим не ограничивается.

— Тогда вас привлекает идея золотой середины, избегания крайностей.

— Именно.

— Хорошо, Нихил. Но подумайте, ведь и в пределах рационального мира непредсказуемые вещи могут быть полезны. Предохранительный клапан для требований эволюции. Быстрый способ коммуникации и обмена мыслями. Творчество, искусство. Мотивы для добрых дел, сочувствие, сострадание.

— Возможно. — Он холодно улыбнулся. — Я не робот. Эти вещи… — слово «вещи» он произнес с явным отвращением, — …присущи мне, как и любому другому. Но я стараюсь удержаться от необдуманных поступков, слушать и анализировать шум внутри себя, прежде чем реагировать. И я нравлюсь себе таким.