Музыка джунглей - Павел Марушкин

– Неверно. Такого вопроса не стоит.

– А теперь давай-ка пораскинь мозгами, – продолжал Ёкарный Глаз, словно не заметив реплики. – Да, я пират. Я граблю торговые караваны, я забрасываю людей фекалиями и, пока они приходят в себя, захватываю их корабли. Но для своих парней – а они настоящие головорезы, можешь мне поверить! – так вот, для них я – Закон. Это значит, что своё слово я обязан держать всегда. Иначе я просто буду низложен, причём очень быстро и… радикально. Это что касается меня. Теперь прикинь, кто готов отвалить бабки за мою голову? Стража прежде всего. Но ведь стража – это не один человек, сечёшь? Это такая же банда ублюдков, как и мы, джентльмены удачи – со своими традициями, своей иерархией; а где иерархия и традиции – там и коррупция, уж ты мне поверь! И вот какая хренотень выходит: ну, допустим, дельце у тебя выгорит. Ты сдаёшь меня с рук на руки какой-то там шишке, получаешь… – тут голос Фракомбрасса приобрёл скептическую интонацию, – получаешь БЕЗ ПРОВОЛОЧЕК ВСЕ ДЕНЬГИ ДО ПОСЛЕДНЕЙ МОНЕТКИ, и, радостная, отправляешься к себе домой. А что делает важная шишка? Она сажает меня под замок, ну, естественно! А через два-три дня ты узнаёшь из газет, что неуловимый Фракомбрасс опять оставил всех с носом и сбежал из тюрьмы, прихватив в заложники… Хе-хе… Угадай кого… А спустя эдак пару лет тот объявляется вновь – председателем совета директоров крупного концерна, к примеру. И вопросов относительно беглого пирата ему почему-то никто не задаёт. Не так-то просто добраться до новоиспечённого мультимиллионера, типа того! Скажи, тебе не обидно будет пялиться на окна его роскошного особняка со своими жалкими десятью тысячами и понимать, что всё это могло быть твоим?

– Одно удовольствие тебя слушать, – откликнулась Адирроза. – Сколько красноречия!

– Логика, малышка, логика, – отозвался пират. – Я потому и стал живой легендой, что умею просчитывать некоторые вещи наперёд. Да, только и всего! Ну, тему для размышления я тебе дал, дальше шевели мозгами. Учти – каждый сам создаёт свою судьбу. Если бы я не верил в это, то давным-давно сгнил бы в каменоломнях.

Адирроза между тем нагнулась и подняла с земли толстую сухую ветку.

– То, что надо… Я тебя выслушала, Фракомбрасс. А теперь ты послушай меня. Когда «Махагония» потерпела крушение, меня выбросило наружу, причём очень удачно – я не разбилась. Всё это время я прожила в джунглях, имея при себе только вот эту короткую стрелялку. Я видела, как наиболее решительные ушли; и как вы захватили в плен тех, кто остался. Я засекла, в какую сторону улетел ваш дирижабль, и двинулась туда. Почти полмесяца я ждала удобного случая – и вот наконец ты мне попался. Учти, всё это время я жила в диком лесу одна. Всё, что нужно, я добывала вот этими руками. Это тоже информация к размышлению – уже для тебя. Подумай хорошенько, прежде чем попытаешься бежать во второй раз, – а в том, что ты сделаешь хотя бы одну попытку, у меня нет никаких сомнений. Так и знай, я к этому готова. Ну-ка, открой рот.

– Зачем это?

– Затем. Вставлю тебе кляп на всякий случай.

Пыха проснулся и ощупью попытался найти свою трубку. У него в корзинке был для этого сделан особый кармашек, чтобы не тратить лишнее время на поиски. Однако вместо прутьев пальцы нащупали гладкую стену. Пыха озадаченно сел… И вспомнил, что корзинки у него больше нет. Он находился в Вавилоне, великом городе, относительно которого ещё полгода назад не был уверен – действительно ли такой существует или же это всего лишь сказка? Оказалось, нет, очень даже не сказка…

– Проснулся, старик? – поприветствовал его Чобы.

В утреннем свете физиономия юного антипримата выглядела гораздо более побитой, чем вчера вечером: многочисленные синяки успели налиться сочным сизым цветом, губа распухла. Пыха невольно покачал головой.

– Ты ничем не лучше, – усмехнулся новый приятель. – Давай похаваем, что ли…

– Правильные смоукеры с утра не едят, – отозвался Пыха, доставая свою трубку.

– Ну, дело твоё. Тогда, как бы, кофе себе наливай. Интересно, как оно тебе после твоего зелья покажется? Умат-кумар, например, вкус изменяет сильно. Меня после у кура всегда на хавчик пробивает, так иногда бывает прикольно!

Последней фразы Пыха не понял вовсе, однако переспрашивать не стал. Он уже уяснил для себя один существенный момент – чем меньше ты показываешь своё невежество, тем больше тебя уважают.

– Слушай сюда, у меня тут дельце одно нарисовалось, – невнятно проговорил Чобы, уплетая яичницу. – Ты как насчёт высоты, нормально? Не трясёт?

– Да нет…

– Так вот, надо из одной квартирки вещи забрать кое-какие. Поможешь? Лавэ – баш на баш.

– Чего?!

– Деньги пополам, – рассмеялся Чобы. – Ну, поровну, значит. Эх, сразу видно, что куки! Тёмный ты! Ну так что? Подписываешься? За наводку отстегнуть придётся, само собой. Зато дельце простое, как два пальца…

– Я ни одного слова не понимаю из того, что ты говоришь, – проворчал Пыха. – Но помочь, конечно, помогу; раз ты просишь.

– Ну и отлично!

После кофе, который Пыху, как некогда Хлюпика, привёл в восторг, стали собираться. Первым делом Чобы выудил из-под кровати пару мотков прочной верёвки, стряхнул с неё пыль и протянул один моток смоукеру.

– Вот, обвяжись. Наденешь моё пончо сверху, не дело по улицам только в кепке и набедренке щеголять. К куки и легаши скорее придираться начнут.

– Кто?

– Легаши. Ну, стражники, то есть. Мэр наш Кукумбер выпустил постановление: типа, у кого городской прописки нет – в двадцать четыре часа пожалте вон. Ну, стража и ловит всех подряд. От них, конечно, откупиться можно – на пиво дал, и гуляй, да вот только у нас лавэ совсем нету.

На лестничной площадке Чобы повернул наверх, чем немало удивил Пыху.

– Так мы через Аппер Бэби пойдём, через верхний город. Там народ свойский.

Таким образом Пыха впервые увидел Аппер Бэби, увидел – и влюбился всей душой. Да и как можно не любить его, нахально примостившегося на крышах добропорядочных домов и респектабельных архитектурных ансамблей, словно весёлый воробей на бронзовой шляпе какого-нибудь напыщенного памятника!

Чобы Стисм был здесь личностью известной – с ним здоровались, перебрасывались шутками, кто-то даже рассказал анекдот (который Пыха совершенно не понял).

Переходить от дома к дому по шатким конструкциям поначалу и впрямь было страшновато. Впрочем, глядя, с какой лёгкостью новый знакомец ступает по вихляющимся доскам мостика-ксилофона, Пыха преисполнился уверенности и теперь с удовольствием любовался открывающейся сверху панорамой.

– А ты ив самом деле высоты не боишься, – похвалил его приятель. – Для новичка вообще как бы высший класс.