И придет новый день - Ула Сенкович

Обнаружив мою полную неспособность молча выслушивать бредовые пожелания модниц, компаньон предложил мне заняться подбором рабочего персонала. Нужно было нанять десяток белошвеек и портных. На мне оставался крой, разработка моделей и общее руководство производственным процессом, сидеть с иглой не имело больше смысла. Не знаю, как это получилось, но работницы нашлись сами, словно по волшебству. Я высказала желание, нанимать на работу женщин, а не мужчин. И уже через день передо мной стояли шесть молодых особ, причем самой младшей на вид было не больше пятнадцати.

Обычно портновским делом, как и всяким другим, занимались мастеровые-мужчины, входившие в цеха портных, обувщиков, кожевников, кузнецов или других ремесленных профессий. Стать мастером можно было, заплатив за место в цеху крупную сумму (это был как раз наш случай) или получив место мастера по наследству от отца. Был еще способ жениться на вдове мастера, если дама соглашалась вступить повторно в брак, тогда одному из подмастерий открывалась прямая дорога в цех мастеровых, а вдове по-прежнему доставались семейные деньги.

Но работающих женщин цеховики не признавали. Все подмастерья были мужчинами. Официально и по оплате единственные признанные работники. Хотя женщины в семье наравне с домашней работой выполняли и сложные работы, связанные с семейным бизнесом, всерьез их труд никто не принимал. Будь то шитье, выделка кожи или даже приготовление пищи. И деньги за работу получал муж, отец или брат.

Пора было наводить порядок в дремучем средневековье. Я осматривала рабочую силу, безмолвно зыркающую на меня глазами, и размышляла на тему, что мне теперь со всем этим богатством делать? Мыслей их прочесть я не могла, но это и не требовалось, чтобы понять, что творится в головах наших возможных работниц. Ол оговорил со мной максимальную сумму оплаты за их труд. Довольно невысокую. Мы были ограничены в деньгах, еще ведь нужно арендовать дом в городе и закупить все необходимые материалы. Не говоря о затратах на проживание и прочие бытовые мелочи. Поэтому я и предложила взять на работу женщин вместо мужчин. Или три никудышных подмастерья-недоучки, потерявшие надежду стать мастерами, или десяток женщин без прав и необходимых навыков. К тому же я знала, что при желании слабый пол может работать лучше, чем мужчины. И вот эта надежда нашего будущего процветания стояла потупившись передо мной и почти не дышала. Самой старшей на вид не больше тридцати. Бедно, но чисто одетые. И судя по отсутствию брачных браслетов — все не замужем. Ну, ладно.

— Кто умеет читать и писать?

В воздухе повисло напряженное молчание. Чудненько.

— А считать? — ну, это я так, последняя попытка. Очевидно, что грамотных среди них нет.

Самая младшая робко подняла руку:

— Я умею, миледи.

— Что умеешь?

— Считать.

— То есть, ты не умеешь писать, но складывать и вычитать у тебя получится?

— Да, миледи.

Ситуация становилась интересной.

— Тогда сложи быстренько 68 и 45.

Юная особа пошевелила губами и робко выдала:

— Сто тринадцать, миледи.

Я на эту несложную операцию потратила вдвое больше времени.

— А если вычесть?

— Двадцать три.

Пара серых глаз смотрела на меня в некоторой панике, но голос у девицы уже не так дрожал.

— И умножать умеешь?

— Три тысячи шестьдесят.

Чтобы проверить результат, мне пришлось отвернуться в столу и перемножить числа на бумаге. "Все верно. Поразительно."

— Кто тебя научил?

— Никто, миледи. Я просто слушала, как братья занимаются.

"Мне бы такие способности…"

— Что еще умеешь?

— Все. Шить, стирать, убирать, готовить. Мне очень нужна эта работа, миледи.

— Как зовут?

— Нада.

— Сколько тебе лет?

Девица замялась, но получив пинок в спину от соседки слева, тихо пробормотала что-то.

— Ей пятнадцать лет, миледи.

— Но ты же совсем ребенок? Что скажут твои родители? Ты же не можешь работать без их согласия.

— У меня нет родителей, миледи. Я живу у родственников. И мне очень нужна эта работа.

Не могу похвастаться, что быстро соображаю, но, видимо, этот ребенок здесь был не единственным нуждающимся в деньгах. Ясно, что от хорошей жизни женщина не отправится работать за полцены. Если семья не могла обеспечить хотя бы мизерное существование, нужно было искать работу. Или наниматься в служанки, а это полный рабочий день, в том смысле что весь день — рабочий, ни минуты для себя без выходных и праздников, или… Что "или" лучше не уточнять.

— Кто еще нуждается в разрешении родителей? Или брата, или отца?

— У меня есть разрешение, миледи, — самая старшая из компании решительно шагнула вперед.

— От кого? — не поймите меня неправильно, я не собиралась никому отказывать, просто хотелось пообщаться. Я все-таки впервые разговаривала с местными. По сути ничего о них не знаю.

— От сына.

— От сына. Отлично! — что может быть естественней, чем дать право ребенку решать, работать маме или нет. Просто продвинутое общество, как я посмотрю. — И сколько ему лет?

— Двадцать один, миледи. Он — ученик мастера Тодоргерда. Но ему пока не платят за работу. Мой сын надеется через пару лет стать подмастерьем и тогда сможет что-нибудь зарабатывать, миледи.

Мне срочно нужно поговорить с Олом. Я не готова нанимать рабочую силу. Я просто физически ощущала, как во мне началась борьба противоположностей, когда алчное капиталистическое сознание столкнулось с поднявшим голову призраком, который не так давно бродил у нас по Европе. Но нужно определяться по какую сторону баррикад я буду находиться. Или я — хозяйка, и у них есть работа и деньги, или организую профсоюзы, борюсь за права женщин, и мы все голодаем. Наверное, первый вариант все-таки предпочтительней.

Еще полчаса ушло на разъяснение условий труда и требований к работе. Причем пару раз на лицах работниц мелькало откровенное недоумение. Мы разговаривали хоть и на одном языке, но, видимо, исходные представления об обязанностях и правах у нас кардинально различались, что не давало нам понять друг друга с полуслова. Если понимание вообще было возможно. Например, на вопрос, как они собираются добираться до работы, пока наше производство находится за городом, меня в голос заверили, что беспокоиться не о чем. Завтра утром все прибудут на место с первым лучом солнца. Сейчас разгар лета, солнце встает в половине шестого. До города минут тридцать езды верхом. А они как сюда доберутся?

— Пешком, миледи. Можете не сомневаться, мы не опоздаем, — глаза полны решимости и веры. Мне бы такой энтузиазм.