Дюна: Дом Харконненов - Брайан Герберт

Время, казалось, побежало с удвоенной скоростью после того, как Лето стал отцом.

Одетый в игрушечные доспехи, закрываясь ламинированным бумажным щитом, малыш, вооруженный шпагой с тупым концом — варой, — то свирепо нападал на чучело салусанского быка, то отступал. Виктор, двухгодовалый сын герцога, носил украшенный красным гербом Атрейдесов головной убор с зеленым околышем.

Стоя на коленях и от души смеясь, Лето направлял чучело то вправо, то влево, чтобы цель не оказалась слишком легкой для по-младенчески неуклюжего темноволосого мальчика.

— Делай, как я тебя учил, Виктор. — Лето старался скрыть веселость под маской убийственной серьезности. — Осторожнее с варой.

Он поднял руку и показал, как надо бить.

— Держи ее вот так и бей прямо в мозг чудовища. Мальчик послушно попробовал еще раз. На этот раз тупой конец вары ударил недалеко от места, которое Лето отметил мелом.

— Это уже намного лучше! — Герцог отодвинул чучело быка в сторону, взял мальчика на руки и поднял его высоко над головой. Виктор захихикал, когда отец принялся щекотать его по ребрам.

— Опять! — В тоне Кайлеи явственно проступило неодобрение. — Лето, что ты делаешь? — Она стояла в дверях вместе со своей фрейлиной Кьярой. — Не стоит приучать его к этому вздору. Ты хочешь, чтобы он умер так же, как твой отец? Лицо Лето стало жестким. Он обернулся к наложнице.

— В его смерти виноват не бык. Отец погиб из-за предательства, Кайлея. Быку подмешивали в пищу специальное лекарство. — Герцог никогда не делился с Кайлеей страшной тайной — тем обстоятельством, что в заговоре против старого Пауля была замешана мать, из-за чего Лето пришлось отправить леди Елену в ссылку, на планету Сестер-Отшельниц.

Кайлея продолжала укоризненно смотреть на Лето, его слова не возымели на нее желаемого действия. Тогда он постарался привести в свою пользу более основательные доводы:

— Мой отец считал этих животных благородными и величественными. Победить такого в честном бою — это великая честь и проявление большого искусства.

— Однако… насколько все это подходит нашему сыну? — Кайлея взглянула на Кьяру, словно ища поддержки у матроны. — Ему же только два года.

Лето потрепал мальчугана по волосам.

— Никогда не рано начинать учить мужчину боевым искусствам, это одобряет даже Туфир. Мой отец никогда не сюсюкал со мной, не буду и я баловать Виктора.

— Без сомнения, ты лучше знаешь, как поступать, — произнесла Кайлея с деланным смирением. — В конце концов, ты же герцог.

— Пора вести мальчика в учебный класс, дорогая. — Кьяра взглянула на свои золотые часы, антикварное произведение ришезианского искусства, привезенное Кьярой с Кайтэйна.

Мальчик разочарованно посмотрел на своего высокого отца.

— Иди, иди. — Лето похлопал сына по спине. — Герцог должен знать много вещей, и не все они так интересны, как бой быков.

Мальчик, насупившись, постоял неподвижно некоторое время, но потом затопал на своих коротеньких ножках из комнаты. Улыбаясь, словно добрая бабушка, фрейлина взяла Виктора за руку и повела его в учебный класс, расположенный в северном крыле замка. Суэйн Гойре, приставленный к Виктору для охраны, последовал за фрейлиной. Кайлея осталась в игровой и молча смотрела, как Лето, поставив чучело быка к стене, вытер вспотевшую шею полотенцем и выпил стакан холодной воды.

— Почему мой брат сначала делится всем, что с ним происходит, с тобой и только после этого со мной? — Лето видел, что Кайлея расстроена и чувствует себя неуверенно. — Верно ли то, что он и эта женщина собираются пожениться?

— Это, думается мне, несерьезно, хотя такая мысль действительно зародилась в его мозгу. Ты же знаешь, что у Ром-бура очень большая дистанция между мыслью и ее воплощением. Может быть, это и произойдет, но не завтра.

Кайлея недовольно поджала губы.

— Но она же простая воспитанница Бене Гессерит. В ней нет ни капли благородной крови.

— Женщина из Ордена Бене Гессерит оказалась подходящей парой для моего кузена императора. — Лето не стал говорить о боли, которая терзала его сердце. — Это его решение, Кайлея. Насколько я вижу, они действительно любят друг друга.

Он и Кайлея начали отдаляться друг от друга после рождения сына. А может быть, все началось после приезда Кьяры с ее сплетнями и россказнями о светской жизни при императорском дворе.

— Любят? Разве любовь — это главное для брака? — Лицо женщины потемнело. — Что бы сказал твой отец по поводу такого лицемерия?

Стараясь держать себя в руках, Лето пересек игровую н закрыл дверь, чтобы никто не слышал его разговор с Кайлеей. — Ты знаешь, почему я не могу взять тебя в жены. — Он вспомнил ужасные ссоры, которые происходили между отцом и матерью за запертыми дубовыми дверями спальни. Он не хотел, чтобы то же самое было у них с Кайлеей.

Хрупкая красота скрылась под гримасой недовольства. Кайлея отбросила назад свои вьющиеся, цвета темной меди волосы.

— Наш сын должен стать герцогом Атрейдесом. Я надеялась, что ты одумаешься, когда поймешь это.

— Все дело в политике, Кайлея. — Лето вспыхнул. — Я очень люблю Виктора. Но я — герцог Великого Дома и должен думать прежде всего о Доме Атрейдесов.

На встречах в Совете Ландсраада главы Великих Домов наперебой предлагали Лето своих дочерей, надеясь заполучить его в союзники. Дом Атрейдесов не выделялся ни богатством, ни могуществом, но Лето любили и уважали, прежде всего за мужество, проявленное им во время конфискационного суда. Сам же он гордился тем, что ему удалось сделать на Каладане… и ему хотелось, чтобы Кайлея ценила его прежде всего именно за это.

— Итак, Виктор останется бастардом?

— Кайлея…

— Иногда я ненавижу твоего отца за идиотские идеи, которые он вбил в твою голову. Я не подхожу тебе как жена, потому что не могу предложить политически выгодного союза, потому что у меня нет ни приданого, ни положения. Но ты — герцог, и поэтому можешь затащить меня в постель, как только пожелаешь этого.

Лето был уязвлен, слыша такое проявление недовольства. Можно себе представить, что говорит Кайлее Кьяра, когда женщины остаются наедине в покоях Кайлеи. Другого объяснения нет и быть не может. Лето не особенно жаловал престарелую фрейлину, но не мог отослать ее, потому что не желал сжигать последние мосты, связывавшие его с Кайлеей. Две дамы напускали на себя важность, наслаждаясь разговорами с высоко поднятыми бровями, как это было принято среди записных сплетниц Кайтэйна.

Лето выглянул в окно, забранное полосатым плазом, думая о том, как счастливы они с Кайлеей были всего несколько лет назад.