Словарь Ламприера - Лоуренс Норфолк

Осматривая дом, Джульетта добралась чуть не до крыши. Отсюда она услышала шум экипажа, въезжавшего во двор. Она быстро спрыгнула со стола, стоявшего у окна, и поспешила вниз по ступенькам в свою комнату.

Жак еще только входил в вестибюль, а Джульетта уже готовилась ко сну. Она сидела за туалетным столиком, вынимая шпильки из волос. Шпильки тихонько позвякивали, когда она роняла их одну за другой на стеклянный поднос. Она подняла глаза и увидела в зеркале Жака. Он стоял в дверях, не входя в комнату. Он был почти лыс, у него было мягкое, умное лицо. Джульетта удивленно взглянула на него: она не ожидала, что от нее потребуется еще и это. Гребень запутался в волосах, она потеряла шпильку и стала искать ее на ощупь, наклонив голову. Волосы разметались по плечам… хлоп! — Джульетта услышала легкий стук. Жак закрыл дверь. Шпилька упала среди других — динь! — на стеклянный поднос. Джульетта огляделась. Его не было. Жак ушел.

На другое утро они рука об руку гуляли по просторной авеню Кур-де-ла-Рэн. Она была его дочерью, воспитанницей, любимой племянницей — всем сразу. Они медленно прошли вдоль Порт-о-Пьер и поднялись к площади Людовика XV . Потом они любовались галереями домов, поднимавшимися с трех сторон Тюильри. Следующий день в Париже был почти таким же, как и этот: они гуляли по набережной Пеллетье, где повсюду сидели на складных стульчиках игроки в passedix и biribi .

Новые дни, новые виды Парижа. Когда ноябрьское небо заволокли тучи, Джульетта сделала новую прическу у Барона. Они обедали у Бери или Бовилье, смотрели, как искусные наездники падают с лошадей у Астле. Джульетте эта цепочка мелких случайностей казалась неопределенной и шаткой. По вечерам они играли в renteetun у мадам Жюльен или в домино в «Шоколаднице» или ходили в театр. Иногда Джульетта оставалась дома в одиночестве. Ее дни текли бессмысленной чередой — и в этой бессмысленности был некий особый расчет. Каждый новый день был слепком с предыдущего. Менялись только мелочи.

Дни превращались в недели. Их бессмысленные блуждания по городу не имели никакой цели, они ни о чем не договаривались и порой внезапно попадали в кварталы близ Центрального рынка или Куртиль, куда Джульетта ни за что не пошла бы по собственной воле, или оказывались на улицах, где сточные трубы были заткнуты соломой, а под ногами валялись кучи навоза и отбросы. В этих прогулках, казалось, и впрямь не было никакой системы, если не считать того, что они ни разу не приближались к району Рынка Невинных, который Джульетта украдкой высматривала из окна в день приезда. Казалось, они готовы на самый утомительный окольный путь, лишь бы избежать этого квартала, и ни разу они не приблизились к страшившему ее месту. Должно быть, Кастерлей предупредил Жака, кто же еще мог это знать? Papa , снова Papa .

За ними вели слежку. Джульетта не сразу в этом уверилась: всякий раз это были другие люди — она замечала их боковым зрением; они держались совершенно незаметно, Джульетта ощущала их присутствие не всегда, а временами, совершенно неожиданно и в ничего не значащих для нее местах. Она отнеслась к этому спокойно: что ж! еще один фрагмент мозаики, который надо спокойно оценить и найти ему нужное место в общем узоре, — вроде списка книг Ламприера, представшего перед ней наяву в кабинете. Она чувствовала себя чуждой всему, что ее окружало. Бессмысленные прогулки, ожидание чего-то, слежка — все это, видимо, объединялось какой-то главной целью, каким-то событием, но каким? Она не могла даже предположить.

Первые объятия, которые распахнул город, поставив на ней свою печать, когда она ступила на землю Парижа, остались позади. Теперь она плыла в потоке монотонного существования. Со временем даже наблюдатели куда-то пропали, может быть, научились лучше смешиваться с толпой. Может быть, в действительности это время было наполнено какими-то событиями, пока они блуждали бесцельно по улицам, избегая только одного места в городе. Может быть, некий смысл в этом был.

Наступил декабрь, но ничего не случилось. По-прежнему продолжались бесцельные прогулки; перед ними проплывали салоны, кулуары, просторные гостиные с канделябрами из тяжелого хрусталя. Джульетта чувствовала себя особенно неуверенно, когда ей приходилось говорить о пустяках со случайными знакомыми, она испытывала смятение в толпе, наводнявшей улицы, — но все это текло мимо, и в следующий момент они оказывались уже на другой улице, в другом салоне и опять дома в ожидании завтрашнего дня, чтобы снова влиться в нескончаемую череду однообразных встреч и снова видеть мелькающие мимо них незнакомые лица. Постоянным в этом калейдоскопе был только Жак. Он чего-то ждал, и Джульетта чувствовала это. Зима превратила лица в бескровные маски. Белые дома стали серовато-коричневыми, их покрывали сажа и грязь, летевшая из-под колес карет и повозок. Город начал замерзать. Люди двигались медленно, особенно в переулках и тупичках. Казалось, вся жизнь стала вязкой, застыла и замерла. Когда Жак с Джульеттой, как и все прохожие, дрожа от холода, бесцельно шли по бульвару Вздохов, жалкие существа с мертвыми глазами тянули к ним тощие руки. Несчастные пьяницы, должно быть, предчувствовали грядущие холода и заледенелые мостовые, когда дни их неотвратимо пойдут на закат.

Холод, мрачные провозвестия, тоскливый шепот в подворотнях, стеклянно-прозрачные лица — все это забывалось на Пале-Рояль. По улице Сент-Оноре медленно двигались экипажи, и улица заполнялась аристократами и простолюдинами, знатными дамами и обывателями, поденщиками и торговцами, сочинителями баллад и мушкетерами, семействами бродячих циркачей и продавцами непристойных картинок, банкирами и секретарями банкиров, их женами, их любовницами — танцовщицами и певичками в легкомысленных нарядах, пышных мехах, шелках и ярких ситцах, бархатных лентах, со сверкающими на пальцах перстнями. Здесь можно было увидеть представление с волшебным фонарем и актеров, выступавших перед публикой прямо на мостовой. Здесь вас ждали кафе, книжные лавки и забегаловки. Здесь прогуливались джентльмены в лимонных камзолах и полосатых атласных жилетах и разодетые в пух и прах дамы полусвета с подведенными глазами и легким итальянским акцентом, клубившимся в воздухе, словно дымок от свечи. Румяные щеки, взмахи белых перчаток, атласные подвязки и шелест шелков — прохожие скользили мимо и сталкивались друг с другом, и от болтовни их, казалось, нагревался зимний воздух.

Несмотря на холод, в садах и скверах стояли кучки людей, о чем-то говоривших между собой, — оркестр голосов, где басовые ноты перебивались кокетливым взвизгом, томным шепотом или булькающим нутряным смехом. Джульетта смотрела мимо них с холодным высокомерием, она шла с Жаком под руку: дикий зверек в дорогом ошейнике. Они пробирались через толпу по диагонали, слева направо, и Джульетте казалось, что ее вот-вот поймают, вот-вот заметят. Перед ними была лестница, на ступенях ее стояли в ожидании какие-то женщины. Джульетта бросила взгляд по сторонам и с ужасом увидела, что некоторые кавалеры при виде ее приподняли изящные шляпы. Она поспешно отвернулась и внезапно заметила мужчину в штатском. Он двигался через толпу параллельно им, в том же направлении, пересекая сад по диагонали. Джульетта не сводила глаз с его фигуры, мелькавшей между прохожими. На нем была маленькая черная шляпа. Потом наблюдатель исчез. Жак вел ее под руку сквозь Пассаж. Со всех сторон покачивались и кивали женские шляпки, бурлили водовороты высоких замысловатых причесок и разноцветных перьев. И вдруг наблюдатель снова появился — на сей раз он был впереди. Это было невозможно, и она так изогнулась, пытаясь разглядеть его, что Жаку пришлось дернуть ее за руку. Теперь наблюдатель двигался справа от них, но было непонятно, как он сумел так быстро протиснуться через толпу. Внезапно ее осенило, что их двое. А может быть, и больше. Она взглянула на Жака и увидела, что лицо его изменилось, сделалось жестче, взгляд стал решительным. Она уже собиралась привлечь его внимание к преследователям, но Жак поймал ее запястье и удержал.,

— Тише, ни слова! — прошипел он. Человек, находившийся справа, постепенно сокращал дистанцию; они могли бы ускользнуть от него через выход в дальнем конце галереи, но там был второй наблюдатель, уже замедлявший шаги. Жак с Джульеттой приближались к нему, пробираясь между прохожими и продавцами пирожных, и, когда они оказались у выхода, от незнакомца их отделяло лишь несколько ярдов. Джульетта услышала за спиной громкий стук каблуков другого преследователя, двигавшегося сзади в ногу с ними. Тот, что шел впереди, снова ускорил шаг. Жак тянул ее за собой за руку. Они почти бегом пересекли двор, Джульетта задохнулась холодным воздухом и тяжело дышала. Они уже по-настоящему бежали по улице, и шаги за их спиной все приближались. Тот, что был впереди, внезапно выскочил на середину мостовой; проезжавшая мимо карета замедлила ход, он распахнул дверцу, и Жак втащил Джульетту за собой в экипаж. Лица казались белыми кляксами, расплющенными о стекло. Сейчас они войдут, чуть не закричала Джульетта, но они уже были в карете. Дверца плотно захлопнулась, и лошади пустились галопом, карета рванулась с места, унося с собой всех четверых.