Дитя океана - Алина Углицкая

«Ниалинн! Оттолкни его, иначе Райзен умрет!»

— Райзен…

Сознание уплывало, меня начало мелко потряхивать, кожа горела. Мне хотелось сорвать с себя всю одежду и прижаться к демону обнаженным телом, ощутить его руки на своей груди, животе, между бедер… Он словно почувствовал это. Его горячие ладони скользнули вверх, задирая мне юбку. Я сама не поняла, как оказалась прижата спиной к шершавой стене, а Тайруг — стоящим между моих ног, с силой вдавливаясь в меня литыми бедрами.

— Я найду ему женщину, другую женщину. Ему подойдет любая, — прошептал фомор, лаская мою шею губами и языком. Я не выдержала и застонала.

«Клянусь Рианнон! Ниалинн! Очнись, дура! О, боги, что они делают?!»

Неожиданно Тайруг вскрикнул и на мгновение отпрянул. Я безвольно стекла по стене и сжалась в комочек. Внутри меня пылало неудовлетворенное желание, от вожделения кружилась голова, а между бедер все жаждало мужских прикосновений. Но то, что я увидела, заставило меня сначала нервно захихикать, а потом во весь голос разразиться гомерическим хохотом. Мой верный Ареналь не вынес любовной сцены и впился острыми зубами в мохнатую ногу демона. Тайруг рычал, будто медведь, загнанный охотничьими собаками, дрыгал пострадавшей конечностью, пытаясь оторвать от себя келпи, но тот с завидным упрямством вгрызался в его плоть. Я вспомнила острые, треугольные, как у акулы, зубы Ареналя, и невольно поежилась. Смех перешел в истерические всхлипывания, перемежавшиеся с икотой. По ноге Тайруга побежала вниз струйка крови.

«Ну наконец-то, хоть одно здравое существо среди сумасшедших, — удовлетворенно пробормотал эриллиум. — Чего застыла? Иди к своему кхану».

Пока фомор скакал на одной ноге, я на карачках подползла к кровати, ухватилась за еле теплую руку Райзена и поднялась на колени. Теперь я уже не смеялась. По лицу градом катились соленые слезы, собираясь на подбородке и падая прямо в ложбинку между грудей. Повинуясь какому-то древнему, еще не понятному мне инстинкту, я сжала ладонь дуэргара, а потом приникла губами к ее тыльной стороне. Под белоснежной кожей еле-еле билась тонкая жилка.

— Райзен, — шепнула я, размазывая слезы, — это совсем ничего не значит… Я просто спасаю тебя в очередной раз!

«Угу… зарекалась свинья… — хмыкнул настырный артефакт. — Давай, девочка, не тяни, поцелуй его».

Возня за моей спиной постепенно перемещалась к дверям. Я не смотрела, но судя по звукам, издаваемым демоном, ему так и не удалось оторвать от себя разбушевавшегося келпи. В какой-то момент в воздухе словно что-то тренькнуло, и вместо отборной ругани Тайруга я услышала полузадушенный кошачий вой. Кот мявкнул еще пару раз, будто его хорошенько встряхнули, а потом громко хлопнула дверь, и я поняла, что осталась одна. Точнее, я осталась стоять на коленях, сжимая в ладонях безжизненную руку того, к кому поклялась никогда не прикасаться.

Затаив дыхание, я осторожно потянулась к его лицу и робко коснулась губами бледной щеки, на которой едва заметно проступали голубые линии рун. Кожа Райзена оказалась сухой и прохладной, будто я целовала статую.

— Райн? — я отпустила его ладонь и отвела слипшиеся пряди с его лица. На них действительно была кровь, но чья? Никаких видимых ран я не заметила. — Ты меня слышишь?

Он молчал, но мне показалось, что его ресницы едва заметно дрогнули. Подбодренная этим, я уже смелее прижалась губами к его губам. Первый раз в жизни я целовала мужчину сама и сейчас я пыталась вложить в этот поцелуй нечто большее, чем просто симпатию и влечение. Тонкая, неразрывная нить протянулась от меня, к дуэргару. Разрастаясь, разветвляясь, оплетая нас, будто серебряная паутина, она пронизывала наши ауры, наполняя их легким сиянием и теплом.

Я сама не заметила, как подалась вперед, обхватила Райзена руками, почти забралась ему на грудь и продолжала целовать то нежно и осторожно, то страстно и горячо, шепча какие-то глупые, никому не нужные признания, глотая слезы и чувствуя, как загадочная паутина все крепче оплетает нас.

Наконец, его губы шевельнулись в ответ, плотно сомкнутые зубы разжались, и я поймала его дыхание. Теперь я чувствовала, как моя сила перетекает в него, наполняя и возвращая к жизни.

— Ниалинн? — шепнул он мне в рот. — Я все сделал…

— Ш-ш-ш! — я заставила его замолчать поцелуем и не сдержала тихого стона, когда он обнял меня в ответ, увлекая за собой на кровать.

Сейчас здесь, со мной, был совсем другой Райзен. Молчаливый, задумчивый, со странным блеском в глазах. Он смотрел на меня, не отрываясь, сквозь полуопущенные ресницы, и я ощущала этот взгляд даже тогда, когда это казалось невозможным. Он ласкал меня так, точно я была хрупкой статуэткой, способной разбиться от одного неверного движения. Его прикосновения и поцелуи были совсем другими, не такими, как прежде. В тот раз я чувствовала его голод, его жажду моего тела, тогда он просто брал свое, и ему было абсолютно все равно где и с кем, но теперь он неторопливо и вдумчиво смаковал меня, будто сочный плод.

Его руки скользили вдоль моего тела, осторожно снимая одежду. Губы ни на миг не давали покоя. Утренняя прохлада ласкала разгоряченную кожу, вызывая сотни мурашек, где-то внутри словно горел пожар, разрастаясь все больше и больше, разливаясь по венам жидким огнем, превращая меня в мягкий воск. Я словно плыла в сладком тумане, отдавшись на волю собственных чувств, и думала лишь о том, чтобы этот миг никогда не кончался. Какая разница, что с нами будет потом? Какая разница, что он опять, как и в прошлый раз, использует мое тело? Да, я знаю все это, знаю, что он никогда не будет моим, что я для него всего лишь средство, а вовсе не цель… Но здесь и сейчас он был моей целью, моей тайной страстью, моим желанием и любовью.

В какой-то момент Райн развернулся, и я оказалась лежащей под ним. Мои руки ослабли от волнения, соскользнули с его плеч и безвольно упали вдоль тела. Я не знала что делать и что говорить, краснея под его пристальным взглядом.

Райн приподнялся, уперевшись ладонями в кровать. Он так внимательно изучал мое лицо, будто пытался отыскать в нем что-то тайное, известное лишь ему одному.

— Ты плачешь? — прошептал он с нескрываемым удивлением. — Почему? Тебе плохо?

— Нет, — я едва шевельнула губами, — это просто от чувств.

— Чувства это удел смертных, — он улыбнулся краешком рта, протянул руку и большим пальцем провел по моим губам, нажимая так мягко, что они невольно раскрылись. — Мы фейри, у нас другие законы. Поверь, ты обязательно встретишь того, кто предназначен тебе богами.

— Что это значит?

— Смертных связывают веления сердца. Они кратковременны и непостоянны, как и их жизнь. А фейри соединяет магия. Один раз — и навсегда.