Скриптер - Сергей Соболев

Охранник сунул ствол обратно в поясную кобуру. Что же делать? Прозвонить в милицию? Сообщить о ЧП и вызвать подмогу?..

Э-э, нет… у него ведь совсем другие инструкции!

Ну, конечно же, конечно, он должен – обязан! – прозвонить принцессе и сообщить ей о чужаках.

В следующую секунду он достал из кармана сотовый телефон.

Главный врач Центральной областной психиатрической больницы Вениамин Семенович все это время провел в своем начальственном кресле, в служебном кабинете, погруженном в темноту. Мясистое лицо его было влажным от выступившей испарины; во рту же, наоборот, пересохло. Он безостановочно повторял – как заклиненный органчик – одно и то же; все никак не мог остановиться, не мог ничего поделать с собой, не мог совладать с той напастью, которая на него обрушилась.

В какой-то момент Вениамин Семенович понял, что в помещении он не один, что в его кабинете появился – или появились – еще кто-то.

Вспыхнул верхний свет; невесть откуда взявшийся здесь рыжеволосый здоровяк в камуфляже уставился на сидящего в начальственном кресле мужчину в дорогом костюме.

– Ты – главный врач? – рявкнул Рыжий. – Отвечай!!

– Венявор… – севшим голосом талдычил сидящий в кресле осанистый мужчина. – Венявор… Венявор… Венявор… Венявор…

Рыжий подошел к нему вплотную.

– Что ты там несешь?! Я спрашиваю, ты начальник этого дурдома?!

– Венявор… – жалобным голосом ответствовал главврач. – Венявор… Венявор… Венявор…

– Заткнись! И отвечай на вопрос – где она?! Где та, которую в подведомственном тебе сумасшедшем доме обзывают принцессой?!

– Венявор… Венявор… Веянвор…

– Ты вот что… Ты тут дурака не включай! Я спрашиваю – где она?!

Рыжий верзила схватил хозяина кабинета за воротник, намереваясь вытащить его из-за стола, и уже затем оплеухами и тычками привести в чувство; но в этот самый момент зазвучали трели сотового.

Смуглолицый, увидев лежащий на столе смартфон, потянулся к нему своей широкой, как лопата, рукой. Прежде чем его рыжий дружок успел что-то сказать, как-то отреагировать, он нажал на кнопку ОК и поднес телефон к уху.

Эффект оказался не тот, на который рассчитывал южанин. Вместо голоса в трубке он услыхал громкий хлопок. Из смартфона вырвалось темное облачко; сам он, этот смуглолицый субъект, увешанный оружием, тоже вдруг весь почернел…

– Ты что наделал ишак?! – крикнул Рыжий. – Я же тебе…

Раздался второй хлопок: смуглолицый, разваливаясь, распадаясь, превратился в опадающую на пол горсть сажи…

– …говорил, чудила, чтобы ты не хватался…

Послышался еще один хлопок! Теперь уже Рыжий на мгновение как бы покрылся копотью; его выпученные глаза ввалились в черепную коробку, сам череп провалился в грудную клетку; та, рассыпаясь на обугленные фрагменты, обрушилась. Затем все туловище, весь он сам, а также его амуниция превратились в хлопья сажи, которые, кружась в воздухе, медленно оседали на паркетный пол…

Вениамин Семенович, на глазах которого произошло это невероятное событие, громко икнул.

Он опасливо обвел глазами опустевший – вновь опустевшей после исчезновения этой парочки – служебный кабинет.

Затем, втянув голову в плечи, принялся с еще большим усердием воспроизводить так понравившееся ему словосочетание:

– Венявор! Венявор! Венявор! Венявор! Венявор!..

От шатра доносилось хоровое пение; праздник был в самом разгаре; ярко горели электрические огни; но в западной части больничного городка было тихо и покойно.

«Принцесса» остановила своего спутника у ближней к внешней ограде двухэтажной «дачи».

– Как тебя по жизни звать-то? – снимая плащ, спросила эта странная особа. – Я-то твое имя… настоящее имя… знаю. А вот ты – не забыл ли?

– Вячеслав… Слава.

«Принцесса» скомкала сослуживший ей последнюю службу старый плащ; бросила его в установленный здесь мусорный контейнер для отходов. Сняла выношенную, в заплатках, кофту, определила ее туда же. Развязала ленты; повертев в руках напоследок шляпку, отправила и ее в мусорный бак.

– Вот и славно, Слава, – сказала она, стаскивая один за другим ботинки. – Тяжелые и неудобные!.. Я лучше босиком пройдусь!.. Так вот, Слава… Вечером за тобой приедут родственники, они тебя заберут…

– Так я скоро увижу родных?!

– Конечно. Вместо актерской стези ты выберешь вскоре другой путь. Что с тобой будет дальше? Это уже будет зависеть только от тебя…

– Будет зависеть от меня…

– Видишь, какая я уродина? – Она коснулась кончиками пальцев нанесенных при помощи театрального грима и косметики «шрамов» на лице. – Придется кое-кому постараться, чтобы привести мое личико в порядок.

– Принцесса, я ведь не знаю, как ты выглядишь на самом деле…

– А зачем тебе, миленький? Внешность бывает обманчивой. Именно поэтому, кстати, надо почаще доверяться внутреннему голосу, прислушиваться к тому, что у человека заключено внутри, в его душе.

– Кажется, я понял, о чем ты.

– Вот и хорошо. Удачи тебе, дружок. Ну а теперь иди, Слава… Дальше я уже сама.

Она коснулась щеки парня; тот задумчиво посмотрел на нее, затем повернулся кругом и энергичной походкой, не шаркая, не приволакивая ногу, направился по дорожке в ту сторону, где горели яркие огни и откуда долетали звуки музыки.

Следовавший по улице Восьмого марта таксомотор притерся к обочине у исторической ограды местной психбольницы. Шофер, получивший вызов по телефону, не был уверен, что он остановился в правильном месте, что он ничего не напутал. Но волноваться было не о чем: уже спустя несколько секунд таксист увидел, что не одинок на этом довольно пустынном отрезке улицы.

Сначала на верхнем краю деревянной ограды показалась… черная кошка. Затем через лаз в заборе из больничного городка выбралась какая-то человеческая особь… Когда она выпрямилась, таксист смог ее рассмотреть получше. Это девушка или молодая женщина роста выше среднего; на ней легкая светлая курточка, она в лосинах и почему-то без обуви. Лица он ее толком не разглядел; оно было закрыто спутанной гривой волос.

Одновременно с ее появлением послышались громкие частые хлопки. В небе над старым Петровским парком, над Савеловским, расцвели разноцветные шары – пиротехники, как им и было предписано, устроили праздничный фейерверк…

Девушка сама открыла заднюю дверку; склонив гибкий стан, забралась в машину. И еще прежде, чем успела закрыть дверь, в салон заскочила сиганувшая с забора черная кошка…

– Эт-то что еще такое?! – строго сказал шофер. – С животными не перевозим! Нельзя, гражданка… запрещено!

– Эти ваши запреты на меня не распространяются, – сказала девушка, от которой исходил странный, но приятный, немного дурманящий голову аромат. – Лиза хорошая! – Она посадила кошку на коленки и стала гладить ее по черной блестящей шерстке. – Лиза умеет вести себя в приличном обществе…

Кошка, приняв расслабленную позу, довольно зауркала. Над парком раздалась новая порция канонады; хорошо видимые на фоне ночного неба, вспыхнули огни, сложившиеся в символическое изображение сердца.

– А что это там… в дурдоме, то есть, происходит? – удивленно спросил водитель. – Что за шум?

– Праздник души, – сказала девушка прежде, чем озвучить пункт назначения. – Такое хотя и редко, но случается.

Книга II

Битва за Москву

Часть IV

Приказ Верховного («в октябре сорок первого…»). Пятая редакция

«Всё наверху аналогично тому, что внизу, и всё внизу аналогично тому, что вверху».

Глава 1

«Монастырская зона» —

Новодевичий монастырь —

Пятый канал Московской редакции

Щербаков, указывая путь, сопроводил Павла Алексеевича и прикрепленного к нему сотрудника в цокольный этаж Ближней дачи – туда, где не ступала нога простых смертных. Они спустились по лестнице с каменными ступенями; за разведенными в стороны толстостенными створками узких ворот открылся взору уходящий куда-то вдаль тоннель.

В нем, в этом невысоком и нешироком – если развести в стороны руки, можно коснуться пальцами обеих стен – тоннеле, по обе его стороны, располагаясь на неравном расстоянии, где через три метра, а где и десять, имеются шлюзовые – двойные – двери. Электрические приборы в канальных переходах не функционируют, поэтому открываются эти двери – или перегородки – при помощи механических поворотных устройств, напоминающих внешне штурвалы морских судов.

Трое мужчин в полной тишине прошли по этому тоннелю шагов сто или около того. Пространство перехода заполняет серовато-зеленая полумгла, скрадывающая детали и искажающая пропорции предметов. Каких либо табличек или иных указателей не видно. Щербаков, судя по его уверенной поступи, прекрасно ориентируется в этом сумрачном бесцветном мире…