Завороженные - Александр Бушков

— Не знаю, — пожал плечами поручик. — Я как-то с пророками не сталкивался да и не особенно в них верю…

— И правильно. Однако есть другие высказывания, заставляющие задуматься. У вас знают что-нибудь о небесных камнях, порой обрушивающихся на планету?

Поручик старательно попытался припомнить гимназические времена:

— Ну да, конечно. Падают порой камушки…

— А иногда глыбы, — серьезно сказал Шорна. — Весьма впечатляющего размера, способные принести неисчислимые бедствия. Ученые заверяют, что подобное уже случалось и здесь, и на Планете-Прародине, правда, в незапамятные времена, к счастью для человечества. Они нашли следы ударов, сделали расчеты — последствия могут оказаться страшными. Для всей планеты. И потому, как я уже говорил, люди давно задумались: а не являются ли все древние пророчества о Великом Змее попытками предостеречь об угрозе, исходящей от огромного метеора? Нельзя исключать, что кому-то еще в старинные времена удавалось видеть грядущее в форме смутных образов, как это с ясновидением чаще всего и бывает. И наши предки добросовестно пытались изложить свои впечатления — коряво, туманно, сами не способные осознать и описать толково то, что им открылось… Но в основе-то некая реальность, к которой следует отнестись серьезно… Что думаете?

— Я даже и не знаю… — сказал поручик. — Вполне возможно…

— В свое время задумавшиеся всерьез люди обладали к тому же достаточной властью. И потому появилось Министерство Небес, к нынешнему дню являющее собою нешуточную силу. Большинство людей так ничего и не знают об истинном назначении Сторожевых Полей. Мы не стремимся держать их предназначение в тайне, мы попросту не кричим о них на каждом углу и не рассказываем об этом в школах и университетах. Так что я не открываю вам никаких государственных тайн, — скупо усмехнулся Шорна. — Тайна — это подробности и технические детали… Наблюдения за небом ведутся постоянно. Поля успеют вовремя отклонить любой опасный камень… Еще при дедушке нынешнего императора…

В дверях возник неброского вида человек и сделал многозначительное лицо. Шорна поднялся:

— Пойдемте, мастер Рупи приехал…

Идти пришлось недолго, они всего-навсего спустились на этаж ниже и вошли в первую же дверь справа. Обширная комната вся заставлена диковинного вида устройствами, сиявшими полированным металлом, мерцающими разноцветными огоньками, стеклянными дисками, пляшущими в окошечках цветными зигзагами и прочей ученой премудростью. На каковую поручик взирал без особого интереса и уж, безусловно, без страха: после посещения медицинской части батальона он как-то приобвыкся к самой необычной машинерии…

Мастер Рупи, оказавшийся осанистым седобородым стариком, вроде бы не проявлял желания засунуть поручика в недра самых причудливых приборов — попросту пригласил сесть за небольшой стол, на котором стояло нечто напоминавшее обычное «зеркало», разве что от него тянулись сверкающие кольчатые шнуры.

— Значит, вы и есть пришелец из соседнего мира… — сказал Рупи, глядя на него с нескрываемым любопытством. — Шорна, когда вы, наконец, закончите с вашими закулисными полицейскими играми? Я с удовольствием побеседовал бы с молодым человеком о его мире, столько вопросов возникает…

— Да помилуйте, мастер, в любой момент, — развел руками Шорна. — Мы не так уж и заняты…

— Отрадно, отрадно… — старик взял пару шнуров, развернул их кольца и протянул в сторону поручика: — Вы не будете так любезны подставить запястья? Это абсолютно безопасно, уверяю вас…

— Только разверните зеркало так, чтобы его видел и наш друг, — с улыбочкой сказал Шорна. — Он всерьез опасается, что вы прочтете его мысли.

— Я вовсе не… — начал было поручик и замолчал.

Шорна усмехался чуточку печальной улыбкой знатока как человеческой природы, так и шпионских игрищ. Старик тем временем защелкнул на запястьях Савельева блестящие обручи, которыми шнуры заканчивались, надел ему на голову обруч, к которому тянулись еще три шнура, повернул пару рычажков на столе и сказал вежливо:

— Постарайтесь сосредоточиться, молодой человек. Вспомните то, что видели во сне, как можно ярче…

Поручик старательно сосредоточился, косясь на обращенное к нему вполоборота зеркало. Какое-то время с ним ничего не происходило, потом зеркало засветилось изнутри, мелькнули странные образы (словно с десяток написанных на листах тончайшего стекла акварелей наслоились друг на друга, образовав настоящую фантасмагорию), растаяли, будто смытые наплывшей справа полосой угольно-черного мрака, усыпанного сверкающими огоньками… Появился увитый белоснежными спиралями диск… И наконец в зеркале предстало точнейшее подобие того, что мерещилось поручику каждую ночь. Он непроизвольно пошевелился — и картина в зеркале застыла. Рупи спросил:

— Вы именно это и видели?

— Я не астроном, — сказал поручик, по знаку мастера отщелкивая с запястий браслеты. — Совершенно не разбираюсь в звездном небе. Но очень похоже. Вот эта синяя звезда… ну да, она на том же месте, и вон то созвездие, представления не имею, как оно зовется… и вон та звездная россыпь…

— И что же, мастер? — осторожно спросил Шорна.

— Ну, я тоже не астроном, Шорна… — сварливо отозвался старик. — Тем более не бывал в космосе и планету нашу со стороны не наблюдал. Будем искать…

Он проделал какие-то манипуляции — и на изображении возникла ажурная сетка из изогнутых алых ниточек. По всему овалу зеркала начали выскакивать алые и зеленые иероглифы, сменяя друг друга так, что в глазах от них рябило. Это затянулось на несколько минут.

— Ну вот, никакой особенной загадки, — сказал мастер Рули. — Сухая звездная математика. Это, как вы, возможно уже догадались, наша планета, видимая с расстояния примерно в триста пятьдесят фарнунгов… я полагаю, Шорна, вас не интересуют сейчас более мелкие меры длины? Отлично. Такой наша планета, как докладывает аппарат, предстала бы взору наблюдателя, приближающегося со скоростью примерно две тысячи галенов в секунду с направления, в системе космических координат определяемого как…

Он вроде бы говорил внятно и громко, но разобраться в этом потоке слов оказалось решительно невозможно — разве что порой поминались числа. Поручик увидел, что высокий Шорна уставился на безмятежно излагавшего эту абракадабру старика с тем же самым оторопелым, даже туповатым выражением.

— Мастер Рупи! — воззвал он едва ли не умоляюще. — Не будете ли вы так любезны изложить все это на бумаге? Не по моему скромному уму…