Еврейское остроумие - Зальция Ландман

Один из слушателей с укором прерывает его:

— Почему же ты не привез с собой первую и третью кнопки?

Блау узнает, что его жена изменяет ему с Грюном. Тогда он добивается согласия жены Грюна отомстить ее мужу. Но когда та выражает желание заняться местью еще раз, Блау скисает:

— Знаете что, госпожа Грюн, я, собственно говоря, уже никакой ненависти к вашему мужу не питаю…

Дамочки беседуют в купе поезда.

— Мне так плохо живется! — говорит одна.

— Найди себе друга, который будет платить тебе тысячу франков в месяц, — советует ей другая.

— Но мне это никак не удается!

— Тогда найди двух, чтобы каждый платил тебе по пятьсот.

— И это у меня не выходит.

— Может быть, получится с тремя, которые поделят между собой расходы?

Тут в разговор вмешивается Блох, до того слушавший молча:

— Милые дамы, когда вы снизите ставки до пятидесяти франков в месяц, я стану участником!

Жена говорит мужу:

— Наша служанка беременна!

— Это ее дело.

— Но она говорит, что ты отец ребенка!

— А это мое дело.

— Что же мне тогда делать?

— А это уже твое дело!

Шварц и Вайс — друзья. Как-то Шварц говорит Вайсу:

— Пора тебе развестись. Мне твоя жена надоела.

Фрау Вайс умирает. Шварц горько рыдает. А Вайс ему:

— Не убивайся так! Я скоро опять женюсь…

Вайс говорит Шварцу:

— Говорят, ты весь зарос волосами, как обезьяна.

Шварц, злобно:

— Твоя жена — просто трепло!

Вайс встречает на вокзале жену, возвращающуюся с курорта.

— Вайс, ты был мне верен?

— Конечно, Роза. А ты?

— Конечно. Так же, как ты.

— Ах, так? Больше никогда не отпущу тебя на курорт одну!

— Моя жена родила.

— Поздравляю! А кто отец?

— Ну ты и свинья!

— Зачем ругаться? Я думал, ты знаешь.

Ицик уехал по делам. Охваченная внезапным беспокойством, жена телеграфирует ему: "Не забывай, что ты женат".

Спустя два часа приходит ответ: "Телеграмма опоздала".

Вариант.

Телеграмма жены: "Не трать деньги на то, что дома можешь получить даром!"

Ответная телеграмма: "Спасибо за такую мецие (выгодная покупка, сделка)".

Компаньоны Кон и Леви обанкротились. Кон горюет, Леви его утешает:

— Не так уж тебе и плохо. Это я один-одинешенек, а у тебя, по крайней мере, есть жена, которая в постели просто бесподобна!

Кон вне себя от бешенства. Леви, желая его успокоить:

— Да это я просто так, чтобы тебя утешить. Если тебе это не нравится, скажу честно, что на самом деле она в постели чистое недоразумение!

Блау и Грюн встречаются после долгой разлуки.

— Ну, как твои дела, что поделываешь?

— Спасибо, хорошо. Торгуюсь с шиксами (девушками-нееврейками).

— С какими шиксами?

— С уродинами.

— Как это можно торговаться с уродливыми шиксами?

— Ну, с хорошенькими-то я не торгуюсь, просто плачу, сколько просят.

Многодетный муж высказывает страшное подозрение:

— Послушай, Сара, мне кажется, наш Довидл не от меня.

— Как ты можешь такое говорить? — возмущается жена. — Как раз именно Довидл — от тебя!

— Слушай, Леви, ты ведь только что женился — и вдруг я встречаю тебя в борделе!

— А почему бы и нет? По-твоему, я должен будить Сару из-за десяти марок?

Двое эмигрантов ищут работу. В объявлении сказано, что нужен дворецкий, умеющий обслуживать за столом. Один из них отправляется по указанному адресу, возвращается и рассказывает второму:

— Я почти получил это место. Сначала дама сказала, что я буду накрывать стол в ливрее, штанах до колен и гольфах, и потребовала, чтобы я показал ей ноги. Я подвернул повыше брюки, и она осталась довольна. Потом дама сказала, что во время приемов мне придется разносить прохладительные напитки, балансируя подносом над головами гостей, и поэтому ей нужно посмотреть мускулы на руках. Я подвернул рукава, и она осталась довольна. Тогда она сказала, что, пожалуй, наймет меня, если я предъявлю мои рекомендации. Боюсь, что тут я дал маху, потому что, как только я начал предъявлять, она меня выставила…

Вайсу надо бы отлучиться из дому по делам, но он опасается уехать, потому что боится, как бы его жена не изменила ему с Блау. Однако дело не терпит отлагательства, и он все же решается уехать. Но перед отъездом устанавливает в спальне автоматическую фотокамеру. Вернувшись, Вайс проявляет пленку — увиденное превосходит самые худшие его опасения. Пылая гневом, он спешит к Блау:

— Господин Блау, вам нечего мне сообщить?

— Вроде бы нечего.

— Тогда взгляните-ка вот на это! — Он достает пленку, разворачивает ее и держит против света. — Вам по-прежнему нечего мне сказать?

Блау указывает пальцем на кадры:

— Вот с этого, и с этого, и, пожалуй, еще с этого я бы не прочь посмотреть увеличенные снимки!

Вена. Три еврея сидят в кафе. Входит весьма привлекательная дама.

— Взгляните-ка на ее золотую брошь, — говорит Грюн. — Это ведь у нее от меня!

— Ерунда, — говорит Блау. — Посмотрите лучше на ее жемчужное ожерелье: это у нее от меня!

— Жалкие людишки! — восклицает Леви. — Вы только взгляните на черные круги у нее под глазами! Это у нее от меня.

Янкель побывал в Париже. Когда он возвращается во Львов, друзья набрасываются на него с вопросами — как там, в Париже, какие были приключения, каковы парижанки, похожи ли на здешних?

— Ну как можно сравнивать? — возмущается Янкель. — Вот у меня было интимное свидание с одной парижанкой. Уж теперь-то я знаю все точно!

— Так расскажи, наконец!

— Итак: на ней была накидка с капюшоном из золотой парчи — ничего подобного вы здесь не отыщете. А когда она ее скинула, то под ней оказалась блузка из розового шифона, прозрачная, как стекло! А юбка ее была вся сплошь покрыта блестками, так что на нее даже смотреть было больно. Потом она сняла юбку… Белье у нее было отделано брюссельскими кружевами лилового цвета и прошито серебряными нитями… Подвязки были украшены рубинами… Потом она сняла с себя и белье, и подвязки…

— И что же было дальше?

— А дальше все было в точности, как у нас в городе…

Кон с женой приехали в Париж. Вечером они собираются пойти в "Мулен Руж". Жена очень долго переодевается, и Кон решает спуститься в вестибюль и там подождать жену, сидя в кресле. Вдруг он видит: по лестнице, шумя шелками, спускается очаровательная парижанка в сказочном туалете. У него глаза буквально вылезают на лоб. Парижанка проскальзывает мимо Кона и на ходу бросает шепотом:

— Тысяча франков!

Кон быстро отвечает ей:

— Пятьсот!

Парижанка пожимает плечами и выпархивает на улицу.

Вечером супруги Кон сидят в "Мулен Руж". Представление уже началось, и тут он видит, как мимо него пробирается на соседнее место та самая чаровница из гостиничного вестибюля! Она узнает Кона, вытягивает шейку, чтобы увидеть, кто сидит по другую сторону от него, и торжествующе шепчет ему в ухо:

— Видишь теперь, что можно выторговать за твои жалкие пятьсот франков!

— Грюн, сегодня вечером у нас гастролирует "Комеди Франсез". У меня есть для тебя билет!

— Сегодня вечером? Какая жалость! Не могу, сегодня вечером играет Шапиро.

Две недели спустя.

— Грюн! На этот раз ты не сможешь мне отказать: сегодня вечером выступает "Метрополитен-Опера" из Нью-Йорка, а после спектакля я пригласил двух самых хорошеньких статисточек!

— Звучит заманчиво, но не удастся: сегодня вечером играет Шапиро!

— Кто он, черт подери, этот Шапиро, ради которого ты пренебрегаешь "Комеди Франсез", "Метрополитен-Опера" и двумя статисточками?

— Честно признаюсь, сам не знаю. Понятия не имею, где он играет, что играет и как играет. Знаю одно: когда Шапиро играет, я сплю с его женой!

Вариант.

Шмуль и Ицик встречаются на улице в Лондоне. Шмуль спрашивает:

— Ты знаешь, кто такой Колумб?

— Колумб? Никогда не слышал это имя.

— Невежда! Колумб — это тот человек, который открыл Америку!

— Потрясающе! А откуда ты это знаешь?

— Я три раза в неделю хожу в вечернюю школу, там мы это изучаем.

Спустя две недели они встречаются вновь. Шмуль спрашивает:

— Ты знаешь, кто такой Гутенберг?