Путь Белой маски - Гектор Шульц

снова улыбнулся. На этот раз понимающе. – Подготовь лошадей. Остальное – не ваша забота.

Развернувшись, Эйден пошел к выходу. В городе еще остались дела, а время стремительно таяло.

Вернулся он на постоялый двор ночью. Усталый, хмурый и молчаливый, как и всегда. Кивнул внучку старухи, который возился в конюшне, обтирая лошадей влажной тряпкой, после чего вошел в дом. Сама матушка Эрдо тоже была занята делом. Она укладывала нехитрую еду в мешок и бормотала себе под нос, перечисляя, что кладет внутрь. Увидев Эйдена, старуха задрожала и смиренно склонила голову.

– Благодарю за помощь, – буркнул Эйден, протягивая ей серебряную монету. В глазах старухи вспыхнул страх, но она уняла дрожь и резко схватила монету, словно боясь, что человек в белой маске передумает. Эйден чуть подумал и добавил. – Да будет Владыка к тебе милостив.

Рамина уже ждала его и, как только дверь в комнату открылась, поднялась с кровати. В одной руке девушка держала заплечный мешок Эйдена, а в другой узелок с собственными нехитрыми пожитками. В закрытых мутной пленкой глазах гастанки тревога, но губы сурово поджаты.

– Снова думала, что я тебя бросил? – съязвил Эйден, подходя к бадье с чистой водой, чтобы ополоснуть лицо.

– Нет, господин.

– Врешь, – ответил он. – У тебя голос дрожит и твое поведение говорит о том, что ты врешь. Мне нужно было кое-что разузнать перед отъездом. И, нет. Я никого не убил.

– Знаю. От вас пахнет пылью, книгами и улицами, господин. Куда мы отправимся?

– Домой, – коротко ответил Эйден, забирая у девушки свой мешок. – А теперь оставь меня в покое. Нас ждет дорога, если ты будешь доставать меня болтовней, я брошу тебя в ближайшем лесу.

– Я буду молчать, господин.

– Ага, как же… Пошли.

Стража у ворот пропустила их без лишних слов, стоило Эйдену откинуть капюшон и показать лицо. Страх перед Белыми масками был сильнее приказов герцога. В этом Эйден давно уже убедился, поэтому не стеснялся вести себя вызывающе, если требовалось. Пересекая ров по опущенному мосту, он услышал обрывки молитв, которыми пытались себя успокоить стражники, и криво улыбнулся. Молитвы не помогут, если стилет убийцы покинет ножны. Они это знали. Это знал и он.

Выехав из города, Эйден пришпорил коня и пустил его по северной дороге. Лошадь Рамины послушно помчалась следом и девушке оставалось только крепко держаться за рожок на передней луке седла, чтобы не упасть. И пусть на душе было неспокойно, ночной холодный воздух бодрил. На дороге не воняло прокисшей капустой, чужим дерьмом или мочой. Пахло лесом, прелыми листьями и дождем. Скоро дороги укроет снег, и природа уснет до следующей весны.

Первый привал случился утром, после бессонной ночи и утомительной скачки. Эйден свернул в сторону опушки леса и, найдя подходящее место, спрыгнул с лошади. На Рамину он не обратил внимания, рассудив, что если девушка увязалась за ним, то сама должна о себе заботиться.

Своего коня Эйден бережно обтер сухой тряпкой и, покопавшись в кармане, вытащил кусочек сахара, которому умное животное очень обрадовалось. Затем, привязав коня у покосившейся березы, он отправился к Рамине, неловко переминавшейся с ноги на ногу.

Костер удалось развести быстро, несмотря на сырость, и скоро путники уселись возле жаркого огня и молча принялись завтракать тем, что им сложила в мешок матушка Эрдо. Еда была нехитрой, но сытной: вареный картофель, жареный лук, тонкие полоски вяленого мяса с тушеными бобами. Десерт им заменили пожухлые яблоки, еще хранящие тепло и сладость лета. Рамина чувствовала, что Эйден напряжен, и поэтому молчала, а он был ей благодарен за это.

– К закату мы доберемся до поместья моего отца, – нарушил тишину Эйден.

– Мне нужно будет вас где-то ждать, господин? – осторожно спросила Рамина.

– Нет. Прятаться не нужно, – буркнул он и чуть погодя добавил. – Пока не нужно.

Рамина промолчала, почувствовав в голосе угрозу. Но было еще кое-что, очень ей знакомое. Боль. И боль эта жгла душу сильнее огня.

Как Эйден и обещал, до поместья они добрались поздним вечером. Рамина не могла видеть то, что видел её спутник, но могла чувствовать и слышать. И чувства подсказывали ей, что Эйден еле сдерживает ярость.

Перед ними раскинулось безжизненное, рассыпающееся поместье. Эйден придержал коня и, спрыгнув, дальше пошел пешком, ведя скакуна под уздцы. Рамина ехала следом, вжимая голову в плечи от каждого шороха.

– Что вы видите, господин?

– Запустение и тлен, – ответил он и голос его звучал глухо. – Старый сарай, где я любил валяться в сене летом, развалился. Загон для скотины порос рогтерой, а ворота лежат на земле, изъеденные жуками.

– Вы не удивлены, господин, – с горечью сказала Рамина. Ответом ей был тихий, шелестящий смешок.

– Нет. Я знал, что увижу здесь. Поэтому и сказал, что тебе нет нужды прятаться, – ответил Эйден. – Когда-то здесь был мой дом. Теперь это призрак старых воспоминаний. Дряхлый и уродливый…

Эйден осекся, увидев, что одно окно в главном доме светится желтым, и направился в ту сторону. Каждый шаг давался ему с трудом, словно в сапоги свинца налили, но он упрямо шел вперед, наклонив голову. Однако острый глаз убийцы сразу же увидел то, на что простой человек бы не обратил внимания.

Земля рядом с домом была ухоженной. Слева, где раньше находилась баня, был разбит небольшой огород, сейчас убранный и приготовленный к зиме. Там же нашлись два стога сена и криво сколоченный сарай, закрытый на ржавый замок. Повсюду царила тишина, нарушаемая лишь звуком копыт и храпами лошадей. Ни собак, ни домашней птицы, ни людей.

В окне, где горел желтый свет, показался силуэт человека, а через несколько мгновений заскрипела входная дверь. Эйден криво улыбнулся, услышав этот звук. Он остановился недалеко от крыльца и ободряюще похлопал коня по шее, дожидаясь, когда хозяева выйдут во двор.

– Внутри только две старухи и разрушенный дом без былых богатств, – раздался сварливый женский голос. Эйден кивнул и подошел ближе к прищурившейся седой женщине, кутающейся в старый тулуп и держащей в руке старую масляную лампу. Губы тронула грустная усмешка. – Если поживиться надумал, то тебя уже опередили.

– Ты изменилась, Кати, – тихо ответил он, заставив женщину запнуться. – Но голос все тот же, пусть его и тронуло время.

– Нет… Быть не может, – пробормотала женщина, поднимая лампу выше. Эйден откинул капюшон, давая ей рассмотреть свое лицо. – Быть не может… Господин Эйден? Или ты тварь ночная, что меня одурачить хочет? Лас меня огради от выедков Тоса!

Эйден промолчал, дав ей самой сделать выбор. Женщина переборола страх