ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ РАЗВИТИЯ - Роберт Тайсон

Мальчик начинает чувствовать сильную вину из-за своего растущего сексуального возбуждения по отношению к матери и своих «недопустимых импульсов» (Freud, 1924a). Опять появляется кастрационная тревога, но теперь он боится уже отца, а не матери.

Хотя мальчик имеет фантазии, связанные с его сексуальными импульсами, о том, чтобы быть любовником матери, как сказано ранее, эти ранние детские фантазий не включают реалистического или точного изображения взаимодействия. Детские сексуальные фантазии запутанны и смущают его. Так как детские чувства очень интенсивны, попытки Эго организовать их (сверх его когнитивных и эмоциональных возможностей постигать детали) часто способствуют искажениям — факт, обнаруженный в ранние годы детского психоанализа.

Незрелые когнитивные функции способствуют возрастанию кастрационной тревоги. Мальчик боится, что его могущественный отец знает о его мыслях и фантазиях и будет мстить. Он боится повреждения или потери пениса. «Загадочные» эрекции и затвердевание пениса могут усиливать этот страх. Мальчик еще связывает спонтанные эрекции с генитальным возбуждением и, поскольку они не поддаются контролю, он чувствует тревогу. При затвердевании он может бояться, что пенис становится все меньше и меньше и может совсем исчезнуть (Solnit, 1979). Фактически, он ассоциирует затвердевание с ужасным магическим наказанием отца. Вероятно, таким путем страх кастрации может вести к порочному кругу навязчивой мастурбации, которая только усиливает кастрационную тревогу и напряжение.

Учитывая многие возможные факторы, которые могут подрывать чувство мужественности в различных фазах развития, кастрационную тревогу, видимо, следует понимать метафорически, подобно зависти к пенису (Grossman & Stewart, 1976), как то, что сопутствует развитию и может принимать множество значений и претерпевать превращения в различных стадиях (P. Tyson, 1989b), а не просто полностью расцветает и заканчивается в пределах фаллической фазы, как предполагал Фрейд. В соответствии с таким подходом, мы можем описать три фазы возникновения кастрационной тревоги.

Важнейшими исходами раннего детства являются телесная интеграция, идентификация и необходимость разотождествиться с матерью. Кастрационная тревога, происходящая из этого раннего периода, выдает банальные нарушения во взаимоотношениях мать — ребенок и проявляется в небезопасности в процессе разделения и дифференциации и ненадежности чувства телесной целостности и мужской идентичности себя.

В ранней детской генитальной (или фаллическо-нарциссической) фазе критическим исходом является укрепление нарциссически ценного и цельного образа тела и прорисовка мужской половой роли. Кастрационная тревога, происходящая из этого периода, которая может проваляться в фаллическом эксгибиционизме, вуайеризме, унижающем отношении к женщине и идеализированном преувеличении мужской сексуальности, указывает на неадекватный нарциссический вклад, продолжающееся беспокойство о своем мужском теле, а также на некоторые нарушения объектных отношений.

Кастрационная тревога, происходящая преимущественно из эдиповой фазы, проявляется в, защитном соревновании с отцом или другими мужчинами и в страхе потери любви, или унижения или наказания от отца. Кастрационная тревога, происходящая из эдиповой фазы, при взрослении ребенка может проявляться в страхе наказания от Суперэго. Рассмотренную как «метафору развития» кастрационную тревогу не следует считать только страхом потери пениса; по мере развития и усилий в достижении своего эго-идеала, она уже относится к страху подрыва мужественности, поскольку страх актуального повреждения или потери гениталий генерализуется и касается уже собственной эффективности, потенции и соответствия идеалу. Клиническая проблема состоит в различении кастрационной тревоги, происходящей из неразрешенного эдипового конфликта с продолжающейся угрозой Суперэго, кастрационной тревоги, представляющей уязвимость фаллического нарциссизма и неудачное усвоение мужской половой роли, и кастрационной тревоги, представляющей резкие нарушения в ранних объектных отношениях и сопровождающейся первичной неуверенностью в чувстве мужской полноценности.

Мальчик приходит к формированию тесной привязанности к отцу в процессе идеализации и идентификации с ним. Из-за этого могут возникать негативные эдиповы желания, то есть, желание отца как первичного объекта любви, к которому есть сильное либидное стремление, и эти желания конфликтуют с позитивным либидным стремлением к матери. Это может быть основанием для конфликта в области сексуальной ориентации на партнера.

Обычно маленький мальчик проявляет переживаемое либидное стремление к обоим родителям (позитивные и негативные эдиповы стремления), и он может воображать себя соответственно в мужской или женской роли. Негативная эдипова позиция, когда мальчик сознательно представляет себя как женщину, обычно менее продолжительна, чем позитивная позиция. Это, видимо, является результатом его кастрационной тревоги; если он будет продолжать попытки занять место матери и идентифицироваться с ее половой ролью и, таким образом, в фантазиях становиться женщиной, — это может повлечь за собой потерю драгоценного пениса. Это подразумевает неудачу в достижении фаллической нарциссической цели его эго-идеала. Более того, поскольку близкие отношения с отцом основаны на идеализации мужественности и идентификации с отцом, женская идентификация может быть причиной скорее потери, чем приобретения отцовского восхищения и любви.

Негативные эдиповы стремления не только чреваты потерей отцовской любви и неудачей в достижении эго-идеала, но занятие материнского места также подвергало бы опасности его доэдипову анаклитическую привязанность к ней, это — дополнительная угроза, поскольку мальчик в этом возрасте все еще зависит от матери в физических потребностях, чувстве благополучного существования и позитивном отношении к себе. Поэтому мальчик активно обращает свое внимание к пенису, отказывается от женственных фантазий, отвергает в себе все потенциально женское и пытается достичь идеала, что позволяет ему продвинуться дальше к идентификаций с отцом. Однако, это только временное разрешение конфликта выбора объекта; окончательное разрешение отодвигается до подросткового периода (Blos, 1979).

Позитивная эдипова позиция также, в конце концов, неизбежно оказывается разочарованием для мальчика, не оправдывает его надежд на полное удовлетворение его позитивных либидных желаний, которое он находит обычно только в фантазиях. Фактически, он находит, что ни один из родителей не отвечает удовлетворительно на его либидные предложения и не может воспринять его стремления серьезно; скорее, они могут думать, что он «милый», родительский смех или отсутствие отклика указывает мальчику, что он неадекватен и еще не дорос до своего Эго-идеала, который может снизить интенсивность его Эдипова комплекса.

Даже когда значимость его либидных стремлений признается, мальчик может пережить Эдипово разочарование как удар по самооценке в период очень высокой нарциссической уязвимости. Более того, кастрационная тревога существует так же долго, как и либидные желания. В это время кастрационная угроза включает страшную потерю пениса, потерю любви отца и все усиливающееся наказание Суперэго. Чтобы сохранить нарциссическую интеграцию и баланс и избежать кастрационных страхов, он постепенно откладывает свои эдиповы желания.

Отказу от эдиповых желаний способствует возрастающий набор защит, развитие Суперэго и интернализация родительских указаний, а также возрастающий доступ в расширяющийся социальный мир, где могут быть представлены либидные желания. Со временем эдиповы желания подавляются, модифицируются или сублимируются, что делает возможным для мальчика поддерживать нежные отношения с обоими родителями.

ИДЕНТИФИКАЦИЯ С ОТЦОМ

При рассмотрении Эдипова комплекса Фрейд описывал роль идентификации с отцом и как шаг к Эдипову комплексу, и одновременно как средство его разрешения. Первый шаг часто недооценивается и процесс неправильно истолковывается в смысле того, что идентификация с отцом — это защитное состояние, защищающее мальчика от проецируемых враждебных эдиповых желаний, и это родственно разрешению эдипова конфликта. Но некоторые авторы отметили, что близкие наблюдения маленьких детей продемонстрировали, что незащитная идентификация с отцом начинается очень рано (Loewald, 1951; Abelin, 1971, 1975; Edgcumbe & Burgner, 1975; Stoller, 1979; P. Tyson, 1982a, 1986b). Фрейд рассматривал идентификацию как «самое раннее выражение эмоциональной связи с другим миром» (1921). Следовательно, идентификация — это не только защита; более того, идентификация с отцом предшествует началу и является условием Эдипова комплекса. Именно благодаря идентификации с отцом в его половой роли мальчик может сам приобрести мужскую половую идентичность и в фантазиях сделать поворот от того, чтобы быть ребенком своей матери к тому, чтобы стать ее любовником. Как отмечал Абелин (1971), эдипово соперничество предполагает эмпатическую идентификацию с отцом-соперником. Только позже ребенок замечает, что отец стоит на пути его позитивных эдиповых фантазий, что «его идентификация с отцом приобретает враждебную окраску и становится идентичной с желанием заменить отца в отношениях с матерью» (Фрейд, 1921).