ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ РАЗВИТИЯ - Роберт Тайсон

В связи с интересом к мочеиспусканию и близко ассоциированным генитальным возбуждением (это сочетание Ференци (1924) определил как уретральный эротизм), на втором году мальчик обычно обнаруживает различие полов (Fenichel, 1945). Узнает ли он это в отношении братьев и сестер, ровесников, или родителей, он постепенно осознает, по крайнее мере, по временам, что его генитальный телесный образ отличается от образа матери. Поскольку на этой ранней стадии для мальчика его телесный образ еще нестабилен, обнаружение анатомических различий часто сопровождается страхом кастрации. Мальчик, эгоцентричный в своем мышлении в этом возрасте, делает типичное заключение, что все имеют пенис и ошибочно принимает женские гениталии как результат его потери. Один мальчик восемнадцати месяцев, например, наблюдал в яслях, как пеленали маленькую девочку. Хотя он обычно был свидетелем этой процедуры, в один особый день его реакция была другой. Когда воспитатель сказал ему, что теперь его очередь, он убежал, закричав: нет! нет! и зажал свои пеленки. Когда пеленки были сменены, он продолжал зажимать пенис и кричать нет-нет! Хотя воспитатель объяснил ему анатомическое различие, он оставался заметно встревоженным в течение еще нескольких дней при пеленании.

Проецируемая агрессия, типичная для анальной фазы добавляет доказательства к кастрационной теории мальчиков. Поскольку накапливаются ожидания и запреты, он может бояться кастрации как наказания и может воображать, что следует бояться матери, от которой исходят эти запреты.

Успехи в обучении туалету могут также порождать ранние кастрационные реакции. В дополнение к тревоге, порождаемой конфликтом развития между желаниями матери и ребенка, тревога может порождаться успешным использованием горшка для дефекации, поскольку ребенок видит свой нарциссически инвестированный продукт выброшенным и потерянным (Heimann, 1962). Климан (1965) описывает мальчика, которые в период возросшего генитального осознавания и интереса к мочеиспусканию отца, начал дергать собственный пенис, говоря: «Прочь» или «оторвать», — что совпало с успешным использованием горшка (Roiphe & Galenson, 1981).

Гринэйкр (1953а, 1958) подчеркивает важность первых восемнадцати месяцев для стабильности конечной половой идентичности мальчика. Наблюдая, что гениталии являются источником интереса, удовольствия и тревоги задолго до фаллической фазы, она считает, что травма, длительное наблюдение материнских гениталий, или заметное нарушение в отношениях мать — ребенок, может приводить к нарушениям и неопределенности образа тела и предрасполагает мальчика к дальнейшим кастрационным реакциям. Однако, следует отметить, что проявления ранней кастрационной тревоги дают доказательство, что сделан шаг по направлению к ядру половой идентичности, при чем мальчик осознает, что он — мужского пола.

Приведем пример. Мальчик двух с половиной лет упорно отказывался пользоваться горшком. Когда его раздевали, он бегал вокруг и помахивал гениталиями, как крыльями, говоря: «Бабочка! бабочка!» Хотя во многих областях отношения матери и ребенка оказались достаточно хорошими, мать чувствовала себя побежденной им в приучении туалету. Дальнейшие исследования показали, что он не только наблюдал наготу родителей, но недавно также был свидетелем церемонии обрезания у своего маленького брата. Мальчик рассказывал любимую историю о гусенице, которая легла спать, проснулась бабочкой и улетела. Аналитик обнаружил, что наблюдение женских гениталий, свидетельство обрезания и анальные сражения с матерью были организованы вокруг кастрационной тревоги. Его когнитивная незрелость привела его к страху того, что его пенис, как бабочка, улетит в наказание за его гневную борьбу с матерью, дефекация для него доказывала потенциальную возможность потери части тела.

Чтобы минимизировать раннюю кастрационную тревогу мальчика и стабилизировать телесную половую идентичность, оптимальной может быть помощь отца. Он может редуцировать влияние материнской поглощающей тенденции, так же как и облегчить разрешение конфликта воссоединения, таким образом переводя кастрационную тревогу, подразумеваемую в этом конфликте, в менее вредную. Как мужская фигура для идентификации, отец становится все более важным для мальчика, который постепенно осознает «мужское бытие» и ищет как раз такую фигуру; отождествляясь с отцом, мальчику легче разотождествиться с матерью (Greenson, 1954). Идентификация с отцом усиливает чувство мужественности и придает уверенность в целостности гениталий, и телесный образ мальчика становится более стабильным.

Центральную роль отца для установления прочного чувства мужественности у мальчика не следует преуменьшать. Фрейд утверждал, что «анатомия — это судьба», подразумевая, что чувство «мужественности» гарантировано наличием пениса (1912). Столлер (1985), однако, заключает, что прочное чувство мужественности — это достижение. Так как чувство собственного «я» появляется частично через идентификацию с матерью, мальчик имеет «встроенную» уязвимость. Чтобы установить уверенное чувство мужественности, он должен иметь чувство отличия от матери, чувство, которое появляется, когда есть мужчина, с которым он может идентифицироваться. Когда отец не является легко доступным, идентификация с ним может быть задержана или невозможна, и установление уверенного чувства мужественности у мальчика нарушается. Трудность нейтрализации идентификации с матерью, когда отцовская фигура недоступна, была показана на примере психологической оценки одного трехлетнего мальчика. После того, как были успешно показаны все части тела на картинке, его одинокая мама потрогала его под рубашкой и настаивала, чтобы он показал свои соски. Она объяснила, что цветастый жакет, который он носил, достался по наследству от дочери подруги и, к несчастью — подошел! О его длинных локонах она говорила, что они делают его похожим на девочку, но они такие хорошенькие, что она не хочет их отрезать.

Одной особенностью важного проявления мужской идентичности является мочеиспускание стоя, которой мальчик обычно учится, подражая отцу, или видя это, или тогда, когда отец или мать говорят: «Мальчики это делают стоя, как большие дяди». Гордость за струю мочи, которую он может произвести, помогает мальчику прийти к соглашению в борьбе за обучение туалету. Когда отец отсутствует или не вовлечен, интерес к функции мочеиспускания оказывается задержанным (Roiphe & Galenson, 1981), и писание стоя тоже задерживается. Это часто предполагает неуверенность в чувстве мужественности (P. Tyson, 1982b).

ФАЛЛИЧЕСКИЙ НАРЦИССИЗМ И ПОЛОВАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ

Сила созревания приводит, наконец, к стадии примата генитальности, когда генитальные интересы и удовольствия доминируют, и генитальная мастурбация становится главной аутоэротической активностью. Как сказано ранее, некоторые фазоспецифические задачи должны быть решены в ранней части детской генитальной фазы, которую Эдкамб и Бургнер (1975) называли фаллическо-нарциссической фазой. Во-первых, мальчик должен обрести нарциссически ценное видение своего цельного мужского тела и свое чувство мужественности, во-вторых, он должен принять мужскую половую роль.

В ходе этого нахождения — значительного нарциссического вклада в укрепление его ядра половой идентичности (Stoller, 1968а) — начинается примат, точнее, идеализация фаллоса, что выразил один четырехлетний мальчик: «Я знаю, вся сила супермена — из его пениса». Обладание большим и патентным пенисом становится желаемым аспектом идеального мужского эго, и попытки достичь идеала доказывают, что фаллическая сексуальность полностью расцветает. Сейчас становятся общими заметные проявления фаллического эксгибиционизма, или в виде прямой демонстрации гениталий, или в виде производных. Мальчик демонстрирует большой интерес к собственным гениталиям, или к гениталиям сверстников или взрослых мужчин — особенно своего отца. Многие мальчики завидуют другим, у которых пенис больше.

Кроме зависти к пенису и поглощенности им, мальчик обычно очарован анатомией обоих полов и выражает зависть к женскому бюсту, или ее лону, или ее способности иметь детей (Kestenberg, 1965a; Van Leekwen, 1966; Ross, 1975). Он даже может выражать желание быть девочкой. Хотя иногда он может говорить о таком желании, он больше ценит свои собственные гениталии. Большая озабоченность тем, что они могут быть повреждены или потеряны, проявляется в возрождении кастрационной тревоги в это время. Хотя раньше мальчик, возможно, отрицал анатомические различия вследствие своего когнитивного развития, отрицание или хаотичность, продолжающееся в этой фазе, указывает на защитный процесс против поднимающейся кастрационной тревоги.

В течение генитальной инфантильной фазы самоуважение мальчика часто уязвимо. Это частично связано с убывающим чувством всемогущества и возрождающейся кастрационной тревогой, а частично — с чувством генитальной неполноценности, порождаемым эксгибиционизмом, завистью к пенису, и осознанием, что его гениталии малы по сравнению с идеалом. Оптимальный нарциссический вклад в его мужской телесный образ, пенис и чувство мужественности заметно возрастает, когда оба родителя показывают заметную гордость его доблестями. Тогда ребенок интернализует родительскую гордость, и его уверенность в своей мужественности набирает силу.