Научись любить, если сможешь (СИ) - Евгения Ник

судя по всему, Олеся оказалась загнанной вами в угол неподъемным для нее долгом. В этот момент она вспомнила обо мне. Как я понимаю, вы в курсе и о моей жизни тоже. Не знаю, она вам рассказала или вы навели справки, не суть. Итак, изначально бывшая супруга планировала шантажировать меня, что вскроет перед моим ребенком информацию о том, что она является ее родной матерью. Но потом поняла, насколько это ненадежно и шатко, ведь у меня на руках было куда больше козырей, и тогда Олеся решила пойти более отчаянно, — делаю паузу, чтобы набрать в грудь воздуха. — Она похитила мою женщину и уже несколько дней удерживает ее в неизвестном месте. Требования просты: я возвращаю вам долг, она отпускает мою девушку.

— Надо было мне ее сразу убить… — задумчиво произносит Глушков.

— Надо было… — без раздумий соглашаюсь с ним.

— Миша, можно теперь вас так называть? Давайте перейдем на ты.

— Без проблем, — спокойно соглашаюсь, хотя он и так мне уже "тыкал".

— Никаких денег от тебя я по-прежнему брать не собираюсь. Это не твой долг, но вижу, что ты хороший человек. Настоящий. Я правильно понимаю, правоохранительные органы уже в курсе всей ситуации?

— Да.

— Тогда все просто. Я готов сотрудничать, и мы вместе достанем эту падаль, а к тебе вернется твоя женщина.

В горле за секунду пересыхает, и я не в состоянии вымолвить ни слова. Захожусь в жутком кашле и начинаю метаться по кабинету в поисках стакана с водой. К счастью, Мирон приходит мне на помощь, протягивая бутылку минералки. Делаю живительный глоток и отвечаю:

— С этого дня — я ваш должник.

— Обижаешь, Миша, теперь я готов забыть о зеленых бумажках. Это уже принципы. С этого дня, ты не мой должник — а мой друг.

Глава 62

Миша

— Да и сдохнуть, как дворняге ей будет слишком шикарным подарком, — продолжает веселиться Илья Владимирович. — Обычно я решаю вопросы иначе и если быть до конца откровенным: не жалую работу наших правоохранительных органов, но впервые в жизни мне кажется, что сидеть годами в клетке и жрать баланду из просрочки, это самое лучшее, что можно придумать для нашей, будем ее так называть, общей знакомой.

Неожиданно для себя, выдаю улыбку. Уставшую, но блять, живую. Словно наконец-то появился лучик надежды.

— Илья, я буду тебе благодарен, за помощь, — опираюсь бедрами о край стола и сжимаю руку в победном кулаке.

— Я прилечу лично. Жду от тебя адрес. До встречи, Миша.

— До встречи, Илья.

Дальнейшие события напоминают мне сюжет какого-то американского фильма. Илья Владимирович вылетел ближайшим рейсом в наш город. Далее, совместно со следователем и его командой, которых нам прислал Тарасов, нашими парнями и Глушковым, который прилетел со своей личной охраной. Мы разработали до смешного нехитрый план. Разыграли сценку, где я передаю Илье Владимировичу сумку с деньгами и подписываю с ним что-то типа расписки о получении денежных средств. Весь наш разговор я записываю на диктофон, плюс делаю пару снимков расписки и отравляю Олесе. Как только скидываю ей все выхожу с новым другом в курилку. Его охрана и мои ребята остались в конференц-зале.

— Миха, слушай, понимаю, тебе сейчас не до смеха, но я искренне благодарен, что ты мне позвонил, — говорит Глушков. — Я уже немолод и, честно говоря, немного скис как забытый на плите рассольник, просиживая штаны в кресле важного дяди, а тут такой движ. Я себя вновь молодым почувствовал. И убеждаюсь в своем решении: на деньги плевать, не обеднею. Тем более, мысленно с ними я уже давно попрощался.

— Не будь в это втянута моя женщина, я бы тоже улыбнулся, но сам понимаешь… — склоняю голову набок с серьезной миной.

Глушков ухмыляется и по-дружески бьет меня кулаком в плечо.

— Все с твоей девчонкой будет хорошо. Наша общая знакомая слишком ссыкливая, чтобы причинить ей вред, ибо знает, чем это может ей аукнуться. Когда все закончится, жду от тебя приглашения на свадьбу.

А вот теперь, легкая улыбка все же касается моего лица, и я отвечаю:

— Договорились, — тяну руку, и мы скрепляем "договор" рукопожатием.

В этот момент в курилку залетает Бессонов, с круглыми, как пятирублевые монеты, глазами.

— Нашли!

От одного этого слова вытягиваюсь весь в струну. Сам делаю навстречу Арту несколько шагов.

— Говори.

— Выйдем? — Бессонов косится на Глушкова и делает шаг назад.

— Все в порядке, можешь говорить, — киваю в одобрении. Скрывать что-то от Ильи сейчас не самое лучшее решение.

— Эта сука, все это время была на даче подружки! Точнее, бабки ее подруги, — поправляется он.

— Кто знает об этом еще? — спрашиваю ледяным тоном.

— Я и… в общем, служба безопасности отца, но пацаны мои… наши.

— Кто?

— Макс Комаров и Саня Ветлугин.

— Следователь еще не в курсе?

— Нет, как инфа пришла, сначала к тебе рванул.

— Хорошо. Пока никому об этом.

— Брат, ты чего? — с недоумением смотрит Артур. — Блять! — переводит взгляд на Глушкова. — Вы че задумали?

— Артур, все будет нормально. Мне надо, чтобы инфа о местонахождении Олеси пока осталась между нами и никуда дальше не шла. Шмелеву, Мирону и Валу не говорить.

— Ты помнишь, что в случае твоей ошибки, могут пострадать другие люди?

— Все будет нормально, — хлопаю его по плечу.

Бессонов, с шумом выдыхает великое и могучее “пиздец”, садится на ступеньки и смотрит на меня с осуждением. Выдержать этот колючий, как спиральный барьер безопасности, взгляд становится невозможным.

— Завязывай таращиться на меня.

— Хочу запомнить тебя, пока ты еще на свободе.

— Артур, — обращается к нему Глушков. — Не драматизируйте. Мы же не головорезы какие-то, — выдает притворную улыбку. — Мы просто хотим поговорить с главным режиссером этого неудачного фильма, в котором мы поневоле стали актерами.

— Илья Владимирович, без обид, я вам не верю. И если вам нечего в этой жизни больше терять, то вот ему, — Арт тычет в меня рукой с зажатой между пальцами сигаретой. — Есть что терять. У него маленькая дочь и та девушка, ради которой он сейчас свою жопу до крови рвет.

— А вот это вы зря, молодой человек. Я свое слово Мише дал. Все будет в рамках закона, — кивает он и переводит свое внимание на меня. — Хорошие у тебя друзья, Саныч. Повезло.

В этот момент телефон Ильи Владимировича оживает. Он бросает взгляд на экран и прикладывает смарт к уху.

— Олеся, привет, моя дорогая, появиться лично побоялась и прислала ко мне свой двухметровый шифоньер? — говорит он и подмигивает мне. — Не то чтобы я в обиде, но ведь