Научись любить, если сможешь (СИ) - Евгения Ник

— Тебя тогда также мотало? — спрашиваю, продолжая вглядываться в его лицо.

Он пожимает плечами и отворачивается.

— Твои швы… кажется, им пизда. Надо по новой штопать, — он подходит к мешку и наносит мощный удар. — Своим перформансом ты не дал мне договорить, — еще удар, но уже ногой. — Тарасов считает, что Олеся все еще в городе. Он пробил через своих людей, камеры. Ее нигде не было. Ни на одном из вокзалов. Проводница одного из поездов также подтвердила, что купленное Олесей место всю дорогу пустовало, — еще серия жестких ударов по мешку, затем Мирон останавливается и смотрит на меня. — Что ты с ней хочешь сделать, когда найдешь?

— Я убью ее…

Глава 61

Миша

— Нет, Миша. Я сам лично тебе руки и ноги переломаю, если только подумаешь что-то такое реализовать. Ты слышишь меня? — грозно давит Миронов. — И не забывай… у тебя маленький ребенок. Позволишь эмоциям взять верх, есть большой риск, что потом будешь релаксировать на нарах. А Юлька останется не только без матери, но и без отца. Про Лорика вообще молчу, девочка хорошая, в невестах долго не засидится.

От упоминания моих любимых девчонок каждый мускул на теле напрягается до состояния камня.

— Я не смогу остановится, Глеб. За все, что эта тварь сделала, ей и смерти мало.

— Кренц, ты не убийца. Долбаеб, да, но не убийца. И не надо даже допускать мысли им стать.

Прикрываю глаза и просто в голосину рычу, стиснув до боли зубы. Успокаиваюсь. Пару минут тишины и встаю. Молча двигаю мимо Мирона в душевую и ныряю под ледяные струи воды. Через пятнадцать минут выхожу с чистым разумом. Все под контролем.

У меня, СУКА, все под контролем!

— Одна нянька ушла и ее сменила другая? — бросаю в сторону Валеева.

— Мих, завязывай, — устало произносит он. — Идем к шефу, тебя по новой будут штопать.

Перевожу взгляд на свою руку, которая уже распухла до состояния воздушного шарика. Выдыхаю и молча иду за Дамиром. В кабинете старика меня встречает все тот же доктор и на удивление, не выкатывает недовольство, а о чем-то шутит и занимается моей рукой.

— Готово! — говорит Сергей. — Так, Михаил, давай договоримся, что больше такого не повторится или есть риск, что руки ты лишишься. Занесешь себе какую-нибудь дрянь… — морщится он и смахивает со лба прядку упавших волос. — Береги себя, — хлопает меня по плечу и начинает собирать свои вещи.

А напоследок, чертов лекарь что-то мне вколол, сказав, что это обезбол. Перед глазами все поплыло, хотел вскочить с дивана, вцепиться и прибить его к херам собачьим, но меня качнуло, я ватным мешком завалился обратно на диван и улетел в царство Морфея…

Мне ничего не снилось. Просто пустой черный экран. Ни картинок, ни мыслей.

* * *

Толчок в спину вырывает меня из темноты в реальный мир.

— Брат, у тебя телефон разрывается, — говорит Бессонов, тыча мне в морду ярким экраном.

— Чего? — хриплю в полудреме, пытаясь проморгаться, чтобы хоть что-то разглядеть. Двигатель в башке начинает медленно набирать обороты, приподнимаюсь на локте и беру свой телефон, который уже не трезвонит.

Несколько звонков от отца, одно письмо от Олеси с контактами Глушкова и краткой информацией, как ему преподнести то, что долг буду возвращать я. Ага, сто раз так и послушал тебя Леся. Сам как-нибудь выкручусь.

Резко подскакиваю и набираю отцу. После разговора с родителем бросаю Бессонову ключи от квартиры, даю задание встретить его, забрать Юльку от няни, собрать ее вещи и проводить вместе отцом на вокзал.

— Няне позвоню сейчас и предупрежу, что приедешь ты с батей. Все давай, шушри отсюда.

— Постараюсь быстро.

— Ага, — бросаю ему, беру со столика бутылочку воды и залпом ее осушаю.

После того как Арт уходит, в кабинет заваливаются Дамир и Глеб. Видок, как и у меня помятый. Они кивают и молча падают в кресла, выжидающе глядя на меня. Киваю, откашливаюсь в кулак, прочищая горло, и набираю Глушкову.

— Слушаю, — раздается бодрый голос мужчины.

— Илья Владимирович?

— Да, это я. Слушаю вас.

— Я Михаил Кренц, возможно, вы…

— Да, Михаил Александрович, — растягивает он. — Я в курсе, кто вы, но честно говоря, не совсем понимаю, с какой целью вы мне звоните.

— Илья Владимирович, так вышло, что мы с вами хорошо знакомы с одной женщиной.

— С Олесенькой, конечно, конечно! Золотце, а не девочка, — веселится он.

— Буду краток: я готов возместить вам сумму, которую она вам должна.

— Не понимаю… Вы хотите заплатить за нее долг? Вы? Бывший супруг? — с недоумением спрашивает он.

— Да, все именно так. К сожалению, Олеся не готова с вами встретиться лично, а сумма такая, что лучше передать ее из рук в руки. И я готов это сделать. Мы можем встретиться с вами и…

— Так, Михаил Александрович, остановитесь, — перебивает меня Глушков серьезным тоном. — Эта сумма, это ведь ваши деньги, так? В жизни не поверю, что шалава Олеся смогла бы за такой короткий срок их достать, если только не нашла такого же идиота, как я.

— Я думаю, это не имеет особого значения. Деньги есть, и я готов вам их привезти. Сегодня вылечу первым же рейсом.

— О-о-о, это как раз таки очень важно, Михаил. Чем эта сука смогла тебя продавить?

Между нами повисает пауза. Я готовился к совершенно другой реакции Глушкова. Думал, он будет рад получить бабки, а он скорее раздосадован.

— Михаил, вы еще здесь?

— Да-да, Илья Владимирович, давайте не будем тратить ваше и мое время. Деньги я вам передам, и вы забудете об Олесе, как о страшном сне.

В трубке раздается громкий и заливистый смех.

— Ох, Михаил, крепко же она взяла вас за яйца. Мне даже интересно как? Простите, но вынужден отказаться от вашего предложения. Я не приму долг от человека, который ничего мне не должен. Действительно, не тратьте свое время, живите спокойно, растите ребенка и пустите эту сумму на что-то более полезное.

Дышать становится все тяжелее, мою шею обвила змея безвыходности и безжалостно душит. Я не могу просто все просрать. Время убегает, каждая минута Ларисы вдали от меня, непонятно где и с кем, будто моя личная комната пыток. И в этой комнате от меня наживую отрезают мелкие кусочки плоти и души.

— Илья Владимирович, я чувствую, что вы адекватный человек, — начинаю говорить я. Мирон и Вал тут же вскакивают со своих мест, но я приказываю им рукой остановиться. — Ситуация сложилась так, что,