Черный ксеноархеолог - Юрий Валерьевич Максимов

– Моя цивилизация погибла не из-за того, что я уклонился от секса, – сказал Иши, и все разом замолчали.

– Мы не могли проигнорировать находку на астероиде, – продолжил неккарец. – Экспедиция туда была бы направлена в любом случае. На объекте мы действовали строго в соответствии с полученными инструкциями. Так что если бы вместо меня отправился кто-то другой, результат был бы тот же. За исключением одного: я бы погиб вместе со всеми.

– Вот видишь, уклонение от секса может спасти жизнь, – ехидно сказала Лира Келли. – Подумай над этим.

И снова улыбнулась ему!

«Его спасла трусость», – мрачно молвил Гемелл в моей голове.

В общем, Петруха97 помог нам сделать важное открытие об устройстве неккарского общества и об их репродукции. Я был несправедлив к нему.

По результатам нашего разговора с Иши я записал соответствующее видео. Как и обещал своему подписчику. Я тогда и не подозревал, какое влияние оно окажет на мою научную карьеру. Но не буду забегать вперед.

Как мог откладывал, но пора уже написать. Хотя это очень личное, но скрывать будет неправильно. Главное открытие и изменение, произошедшее за тот перелет, – это мои чувства к Лире. Я уже упоминал о своей привязанности и даже влюбленности, но то было не всерьез. Если ты можешь размышлять о том, что будешь с кем-то другим продлевать свой род, – разве это можно назвать любовью? Нет, то было простое увлечение, жалкое и дешевое, которое даже стыдно вспоминать. Нечто сродни скабрезностям Келли, но в более цивильной упаковке.

Лишь когда мы покидали систему Капири, я ощутил настоящую любовь. Она нахлынула, как только закончилось действие ферусена. Босс был прав – чувства догнали меня, и это было так мощно… Словно я всю жизнь провел внутри глиняной статуи – и вдруг она разрушилась, освободив меня, впервые позволив дышать полной грудью… Я чувствовал себя живым как никогда прежде, но само это чувство было всецело сконцентрировано на ней – моей возлюбленной.

Весь мир сузился до размеров ее. Или она для меня выросла до размеров всего мира? Нет. Больше. Лира стала моим миром. Он сиял и искрился радостью, когда мы были рядом, и тускнел, как только мы оказывались врозь.

Я жил ей. Беззаветно восхищался каждой частичкой ее существа. Сердце мое пело. О, как долго я не слышал в себе этого дивного пения, и никогда доселе оно не звучало так сильно и всеохватывающе!

Каждый день приходил в лабораторию, делая вид, что интересуюсь растениями с Фомальгаута-2, которыми Лира по-прежнему занималась. Обсуждал с ней Иши и все, что ей было интересно. Сердце трепетало, когда я украдкой любовался ее прекрасным профилем, склонившимся над очередным белым контейнером с ростком. Но едва она поворачивалась ко мне, я быстро отводил взгляд или напускал на себя деловой вид.

Во всей Вселенной никто больше не был мне нужен. Да, у нас никогда не может быть семьи – ну и ладно. А насчет продления рода… в конце концов, так ли уж важен род Светловых, чтобы его продлевать?

Если это нужно принести в жертву моей любви к Лире, я готов. Что угодно принесу за то, чтобы просто видеть ее, быть рядом, слышать ее голос, дышать одним воздухом с ней…

Гемелл говорил, что я стал неадекватен, и он, увы, был прав. Я просил его следить за моим поведением, чтобы оно не оказалось слишком навязчивым. Узнай она о моих чувствах, это лишь ухудшило бы наши отношения. Приходилось заставлять себя проводить какое-то время вдали от Лиры, и тогда каждая минута была наполнена томлением и душевной болью.

Я распечатал ее портрет и повесил его в своей каюте. По крайней мере, здесь я мог любоваться ей свободно. Кадр выбрал из видео, постоянно снимаемого Герби. Это был момент, когда Лира улыбалась.

Что же до асексуальности… Это заставило меня задуматься о природе настоящей любви. Если ты любишь только с надеждой и ожиданием физической близости, любовь ли это? Желание овладеть, желание обладать, стремление наслаждаться – что останется от твоей любви без всего этого? Если ничего, то значит, любви и не было.

Тогда, на пути к астероиду Кесум, я понял, что люблю именно Лиру, а не то, что хотел бы от нее получить.

Но я солгу, если скажу, что, даже понимая все, не хотел бы обнять ее, прижать к себе, поцеловать… Всякий любящий, глядя на свою возлюбленную как на единственную, хотел бы увидеть, что и она смотрит на него как на единственного…

Пусть я выглядел нелепо со своей безнадежной влюбленностью, которая никогда не приведет ни к чему большему и которую я должен был скрывать до конца своих дней, – ну и ладно! Я бы не променял это ни на что другое. Я был счастлив тайно любить Лиру и быть с ней рядом.

И одновременно с этим я был несчастлив! Если вы не понимаете, как можно быть одновременно и счастливым, и несчастным, то вы никогда не были по-настоящему влюблены.

Их потеплевшие отношения с Келли сводили меня с ума. Как я уже говорил, они подружились. Он почти перестал отпускать непристойные предложения в ее адрес и даже в отсутствие Лиры стал отзываться о ней с восторгом и уважением. Кажется, Келли тоже влюбился. Не так, как я, но как-то по-своему, наверное.

Что, если она ответит ему взаимностью? Платонически, а то и физически? Вспоминалось их объятие на Капири, и оно тоже сводило меня с ума. Келли сказал Боссу, что готов отдать руку на отсечение ради нее. А я тогда молчал как истукан из-за проклятого ферусена! У Келли объективно было больше шансов, и это терзало мою душу. В одну минуту я убеждал себя, что буду рад видеть обоих счастливыми, а в следующую строил планы о том, как их поссорить, и мучился от стыда за эти мысли.

Каждый день меня бросало по нескольку раз с небес в пекло и обратно. Никогда прежде со мной такого не было. Моя первая любовь – к Ванде – была сильным чувством, но не таким. А увлечение Кристиной и вовсе можно не вспоминать, слишком поверхностное.

Я ощущал, что создан для того, чтобы любить Лиру, и мое существование не может быть отделено от ее существования! Какой пресной и пустой была моя жизнь до того, как я ее встретил!

Во время того полета я однажды пришел к ней после очередного и, как оказалось, последнего скабрезного предложения