Круг Матарезе - Роберт Ладлэм

Человек появился спустя двадцать одну минуту, его лицо пылало от холодного ветра.

- Ночной дежурный сказал мне, что это очень срочное и важное дело, - сказал он, открывая портфель и доставая ключ.

- К тому же весьма неординарное. Это почти криминал. У нас всегда был порядок в этих делах, - проговорил Миковский, вставая из-за стола. - Но раз вы здесь, мы имеем возможность уладить этот инцидент без лишнего шума. - Старик достал из стола большой конверт. - Мы, наверное, уже можем идти вниз?

- Это как раз тот материал? - спросил посыльный.

- Да, - спокойно ответил Миковский, ничего не подозревая.

- Какой материал? - Талейников почти кричал. Человек выдал себя. Однако он мгновенно понял это, швырнул ключ в портфель, и его рука потянулась к поясу. Василий среагировал быстрее: он рванулся вперед, схватил "посыльного" за руку, выворачивая ее вверх и назад. Человек лег на пол, повинуясь приказу.

- Лежать! Ты ляпнул кое-что лишнее! - прокричал Василий. - Никакой дежурный не будет сообщать простому посыльному содержание обычного дела! Перро ностро чиркуло! На сей раз обойдемся без всяких ампул! И без оружия. Наконец-то я поймал тебя, солдат! Во имя своего корсиканского бога ты скажешь мне все, что я хочу знать!

Человек что-то пробормотал по-немецки, его губы растянулись, языком он проделал какую-то манипуляцию во рту. Ампула, находившаяся где-то в полости рта, треснула - последний вздох, резкие судороги... и все было кончено.

- Позвоните в министерство! - сказал Василий потрясенному ученому. - Скажите дежурному, что разложить все бумаги на места будет сложным занятием и потребуется несколько часов на восстановление порядка.

- Я не понимаю... Ничего!

- Дело в том, что они прослушивают телефон отделения министерства культуры. Этот человек перехватил настоящего посыльного с ключом. Он просто бросил бы этот ключ здесь, но сначала убил бы нас обоих. - Василий расстегнул пальто на трупе и, подняв рубашку, заголил грудь покончившего с собой. Голубая зубчатая окружность была четко видна на его груди. Опять оно, это кольцо! Принадлежность к кругу Матарезе!

Старый ученый достал с верхней полки металлического стеллажа две папки и протянул их Талейникову. Объемистые семнадцатый и восемнадцатый тома предстояло просмотреть на предмет упоминания фамилии Ворошина. Управиться надо было как можно скорее.

- Задача намного упростилась бы, если бы это были московские архивы, - заметил Миковский. - Там есть общее описание, тематическое индексирование плюс указатель к каждой папке.

Спустя минут двенадцать он уверенно произнес:

- Это здесь.

- Что?

- Все криминальные моменты из жизни князя Ворошина.

- О его расстреле?

- Не совсем. О его жизни, о жизни его предков, точнее отца и деда, и перечень преступлений, а также последствий их деятельности.

- Дайте мне посмотреть.

Да, там действительно было записано многое, что касалось жизни этой семьи. И отец и дед князя представали с пожелтевших страниц далеко не агнцами, особенно отец, повинный в разорении многих и отличавшийся безнравственностью и железной хваткой. Отпрыска своего он отправил на юг Европы, в надежде обеспечить ему хорошее образование.

- Молодой князь провел около пяти лет в довольстве и комфорте, - сказал Миковский.

- Где? - почти выкрикнул Талейников.

- Что где? Вы о чем?

- Куда именно его послали учиться? Миковский перевернул страницу.

- В Крефельд. Университет города Крефельда. К северо-западу от Дюссельдорфа, если я не ошибаюсь.

- Тот негодяй, что завладел ключом, тоже говорил по-немецки! - обрадовался Василий. - Так значит, это в Германии...

- Что именно?

- Новый облик и содержание Ворошина сформировались в Германии. Читаем дальше.

Они листали пожелтевшие страницы, исписанные твердым, разборчивым почерком. Князь провел три года в Крефельде и два года в Дюссельдорфе, где установил тесные связи с крупными немецкими промышленниками.

- Думаю, - заметил Талейников, - что его следы должны привести нас в Эссен. Мне пришло это в голову в связи с именами людей, которые поддерживали отношения с князем: Густав фон Болен-Гольбах, Фридрих Шотт и Вильгельм Габернихт - представители военной промышленности Германии. Эти связи навели нашего Ворошина на мысль о том, куда выгоднее всего вложить средства. Война в Европе, освоение или разработка новых видов вооружения. Он мог стать совладельцем таких промышленных компаний.

- Думаете, заводы Круппа?

- Или Верахтена, соперника Круппа. Ворошин мог изменить фамилию. Ведь в тот период была полная неразбериха: война да еще революция в России. Исчезнуть из виду было легко, а знакомства в Германии давали ему хороший шанс осуществить свой замысел...

- А вот здесь сказано о его уничтожении, - прервал Василия Миковский, продолжая листать страницы. - Так что, боюсь, ваша теория не выдерживает критики.

Талейников углубился в текст. Материалы, изложенные на пяти страницах, содержали подробное описание пожара в имении князя Андрея Ворошина. Далее шла констатация смерти его жены, двух сыновей, обеих невесток и дочери. Все вместе погибли после полудня 21 октября 1917 года в пылавшей усадьбе на берегу реки Славянки. Подробно описывалась стрельба из винтовок и пулеметов по людям, находившимся в комнатах большого дома, а затем и пожар, после которого ничего не осталось, кроме обгоревших руин особняка.

Это описание вызвало у Василия воспоминания о зеленых холмах Порто-Веккьо и развалинах виллы Матарезе. Там тоже все закончилось грандиозным пожаром.

- Я должен возразить, - обратился он к Миковскому. - Это было не уничтожение по приговору революционного суда, то есть хочу сказать, что никакого уничтожения не было вообще.

- Я понимаю, - согласился Миковский, - революционного трибунала не было, не было и суда или какой-либо аналогичной процедуры, но хочу вас уверить, результат тот же.

- Но здесь нет никаких результатов, нет очевидцев и нет доказательств смерти! Одни только мастерски описанные сцены пожара и обгоревшие руины. Этот материал - просто-напросто фальшивка.

- Василий Васильевич! Ведь это все-таки архивы, здесь каждый документ выверен учеными... в свое время...

- Значит, кого-то из этих ученых купили. Я допускаю, что громадное имение было сожжено дотла, но этим не должно ограничиваться. Описание обстоятельств, - Талейников перевернул несколько страниц назад, - невероятно подробное: фигуры с пулеметами, лупившими по окнам, вооруженные люди на крышах, убегающая прислуга, взрывы, начавшиеся с кухни... все это какая-то ерунда. Масса деталей, чтобы отвлечь внимание от основного. Отсутствует главное, а именно: кто, когда, по приказу номер какому проводил экзекуцию? А может, все вообще сочинено, чтобы убедить нас, что все погибли и ничего не осталось.

- Согласен, - произнес Миковский, на минуту подавленный описанием деталей и вообразивший зверства красных.

- На деле это сплошная липа. Во всех материалах, которые мы только что просмотрели, при описании демонстраций или штурма вокзалов, захвата имений всегда присутствуют такие фразы, как "эту колонну возглавлял товарищ такой-то", "подавление вражеского сопротивления проводил отряд под командованием, например, товарища Бланка". Как вы сами говорили недавно, эти материалы составлялись с обязательным указанием фактов и имен, записывалось буквально все - для будущего подтверждения или опровержения. Хорошо. Давайте прочтем еще раз. - Василий пролистал страницы. - Здесь есть ненужные подробности, отмечена даже температура воздуха, цвет неба, одежда людей, но нигде нет упоминаний о том, кто проводил операцию и кто руководил этой акцией. Упоминается только фамилия Ворошиных, других фамилий нет.

Ученый водил пальцем по строкам, глаза его бежали по тексту, а рот приоткрылся от удивления.

- Да, вы правы. Чрезмерное количество мелких деталей камуфлирует отсутствие основной специфической информации.

- Так делается всегда в подобных случаях, - медленно произнес Талейников. - "Уничтожение" семьи Ворошиных - чистая мистификация с поджогом усадьбы или просто вымысел на бумаге. В действительности этого никогда не было.

Глава 25

- Ваш молодой человек повел себя очень странно, - будто бы возмущаясь, начал Миковский, когда его соединили с ночным дежурным по ленинградскому отделению министерства культуры. - Я хочу прояснить ситуацию. Человек с ключом должен был оставаться в архиве до тех пор, пока все документы не будут разложены на свои места. Что же я обнаружил в итоге? Он ушел, а ключ подбросил мне под дверь кабинета! Это выходит за всякие рамки. Я думаю, вам следует прислать кого-нибудь, чтобы забрали ключ. - И он быстро повесил трубку, опасаясь вопросов дежурного. Затем с облегчением глянул на Талейникова.