Кубинский зал - Колин Харрисон

— И желательно — за минимальную зарплату.

— О'кей, ты прав, я действительно не могу платить много; пока не могу, но обещаю — даже на первых порах ты будешь получать совсем неплохо. На жизнь, как говорится, хватит. По моим подсчетам, чтобы развернуться как следует, нам понадобится около двух лет. Соответственно нашим успехам будет расти и зарплата. Кстати, сколько ты получаешь сейчас? — спохватился он.

Я с трудом удержался от улыбки. Продавец из «Брукс бразерз» очень удивился, когда, выходя из магазина, я бросил грязную рубашку в урну.

— Меньше, чем хотелось бы.

Дэн поцокал языком:

— В каком-то смысле для тебя это, конечно, шаг назад, но одновременно и переход на более высокий уровень. Ты поможешь мне — я помогу тебе, идет?

— У тебя уже есть штат, секретари, факсы, компьютеры и прочая лабуда?

— Да, полный комплект за исключением, быть может, каких-то мелочей.

— И когда ты начинаешь работу?

— Официально — во вторник. — Он покачал головой. — Извини, мне, конечно, следовало поговорить с тобой раньше.

Несколько лет назад я воспринял бы подобное предложение как самое настоящее оскорбление. Но теперь все изменилось. Я был самым обычным безработным, и Дэн знал это.

— Что, пролетел с первым кандидатом? — спросил я.

Дэн отвел взгляд.

— Скажи правду, — настаивал я. — Я переживу.

— Да, был у меня на примете один парень, отличный специалист. Он даже согласился, но на прошлой неделе ему поступило более выгодное предложение. Я послал ему договор, но он его не подписал — подвел меня под монастырь, ублюдок! А потом я встретил на баскетболе тебя.

— Понятно.

— Ты не обиделся?

— Нет.

— Вот и хорошо.

— И все-таки, Дэн, сколько ты собираешься мне платить?

Он сказал — сколько. Учитывая мою квалификацию и опыт, на который он сам же ссылался, это, конечно, были сущие гроши. Учитывая, что я был безработным и бездомным бродягой, стремящимся избежать ареста за то, что при подозрительных обстоятельствах трогал мертвое тело, сумма была весьма неплохая.

— Мне казалось, ты должен был начинать с большего, — сказал я.

— Через девять месяцев, когда все наладится и мы начнем получать стабильную прибыль, я увеличу твой оклад на двадцать пять процентов.

— Увеличь его на двадцать сейчас и еще на двадцать — через девять месяцев. Или попытай счастья с другим парнем, который встретится тебе на баскетбольном матче.

Дэн посмотрел на меня:

— Не слишком ли жирно выходит?

— Для человека, который заработал на шестой лунке три миллиона, — не слишком.

— Пятнадцать процентов сейчас, еще двадцать — через девять месяцев.

— Двадцать — сейчас, пятнадцать — через девять месяцев.

— Согласен.

— По рукам!..

Мы скрепили наш договор рукопожатием, и Дэн посвятил меня в некоторые детали — круг моих обязанностей, адрес фирмы и прочее, но я слушал его вполуха, настолько я был счастлив снова вернуться к жизни, о которой уже начал забывать.

— Вот, можешь начать с этого, — сказал Дэн и полез в свой кейс.

— Ты привез с собой какие-то бумаги? — удивился я. — Значит, ты знал, что я соглашусь?

Он только улыбнулся. Я взглянул на документы, стараясь не показать, как хочется мне поскорее познакомиться с делами и с клиентами, которых Дэн привел с собой из старой фирмы. Кое-кого я помнил; за прошедшие годы судебные тяжбы, в которых они увязли еще при мне, продвинулись довольно мало. Другие же были мне незнакомы, но их дела напоминали все о том же заложенном в человеческой природе конфликте: передо мной лежали иски о неплатежах, несоблюдении или ненадлежащем выполнении контрактов, нарушении авторского и патентного права, недобросовестной конкуренции и непоставках продукции. Юридический сленг, которым были написаны эти документы, почти не скрывал стоящих за каждым из них желчной зависти, злобы и жадности, и единственным утешением было то, что тяжущиеся стороны стремились выяснить отношения цивилизованным способом, не прибегая к похищениям, шантажу, насилию.

— Погоди-ка у меня для тебя есть еще кое-что, — сказал Дэн, снова запуская руку в кейс.

— Что?

— Вот. Я поручил секретарю срочно их заказать. — Он вручил мне упаковку визитных карточек, на которых стояли мое имя и фамилия, мой новый телефон и адрес фирмы, словом — все, что полагается.

Я взял карточки в руку и сложил веером как карты. Новенькие, твердые, с еще не обтрепанными углами, они внушали уверенность.

— Мне показалось, — сказал Дэн, — что пока мы не подпишем контракт, это придаст нашей договоренности большую официальность. — Он с одобрением посмотрел на вазочку с мороженым, которую официант опустил перед ним на стол. — Да, Билл, еще одна вещь…

— Слушаю?

— Я хочу, чтобы ты подтвердил — придя работать ко мне, ты не притащишь с собой ворох проблем.

— В каком смысле?

— Я имею в виду сложные ситуации, сомнительных клиентов и прочее. Проблемы, понимаешь?

— Проблемы есть у каждого, Дэн.

— Конечно, конечно, — поспешил согласиться он. — Но я имею в виду серьезные проблемы, вроде ненадежных клиентов, с которыми ты, возможно, работал, и так далее…

— Можешь не беспокоиться, — сказал я, начиная беспокоиться.

Ровно через час я подъехал к дверям спортклуба в Ред-Хуке и сразу заметил Шлемиля. Он тоже увидел меня и кивнул, как обычно кивают друг другу мужчины, когда не хотят орать на весь квартал. Выбравшись из такси, я вслед за ним перешел через улицу и нырнул в тень под эстакадой Бруклин-Квинс. От Шлемиля воняло, как от китайской забегаловки, но я решил не поднимать этот вопрос.

— Так я и подумал, — сказал он, когда мы остались одни.

— О чем?

— Зубы у тебя хорошие — вот о чем.

— При чем тут мои зубы?

— При том. Очень хорошие зубы.

— Ну и что?

— А то, что мне мало трех сотен.

— Почему же?

— Потому что зубы у тебя очень хорошие. И костюмчик тоже ничего. Парень с такими красивыми зубами может заплатить и больше.

Я покачал головой. Каждый житель Нью-Йорка был немного старателем — каждый старался заработать больший процент — или выторговать несколько лишних центов. И я не был исключением.

— Так тебе нужен адрес или нет?

— Сколько ты хочешь? — буркнул я.

— Пятьсот.

Я молча достал из бумажника пять сотенных бумажек, и Шлемиль протянул мне грязный листок бумаги с адресом, нацарапанным большими печатными буквами.

— Нужно зайти во дворы. Это квартира над гаражом чуть дальше по той стороне улицы. Я сам видел, как он туда зашел.

— Откуда ты знаешь, что это дом Рейни, а не его приятеля? — спросил я, вспоминая беспокойство Элисон по поводу таинственной мисс О. — Может быть, там живет его подружка.

Шлемиль лукаво подмигнул:

— Проверь сам и увидишь — там никто больше не живет.

— И это, по-твоему, значит, что…

— Проверь, говорю. Надо доверять простым людям, пижон!

Я посмотрел на адрес, записанный на бумажке. Дом Джея находился неподалеку от Пятой авеню и Семнадцатой улицы.

— Но ведь это всего в десяти кварталах отсюда!

— Сделка есть сделка, приятель!

Я сделал движение, чтобы уйти. Мне действительно не терпелось поскорее отправиться туда, где жил Джей.

— Кстати, зачем он тебе понадобился? — спросил Шлемиль. — Он сделал тебе что-то плохое?

Вопрос был задан вполне невинным тоном, но я сразу сообразил, что если Джей снова появится в клубе, Шлемиль предупредит его обо мне и, возможно, заработает еще несколько сотен.

— Нет, нет, совсем нет! — возразил я. — Наоборот, я хочу помочь парню.

— Хочешь спасти его задницу — что-то вроде того?

— Да, что-то вроде того.

Потом я тронулся в путь. Пешком. Я прошел вдоль Третьей авеню, нырнул под эстакаду, свернул на запад и поднялся в горку к Семнадцатой улице. Когда-то это были итальянские или, может быть, ирландские кварталы; теперь же здесь селились по большей частью латиноамериканцы и прочая городская смесь. В этих местах белый человек в дорогом костюме бросался в глаза так же верно, как если бы над ним висел в воздухе бело-голубой вертолет Нью-Йоркского департамента полиции, поэтому в первой же кафешке на углу я приобрел бейсболку «Джайэнтс» и кварту молока. Воротник куртки я поднял повыше, чтобы скрыть пиджак и галстук. Надвинув бейсболку на глаза, шаркая ногами и размахивая пластиковым пакетом, я отчаянно сутулился, стараясь сделаться как можно менее заметным. Походить на кого угодно, не быть кем-то определенным, а еще лучше быть никаким — вот лучшая маскировка. Кроме того, нельзя смотреть на встречных, нельзя проявлять к ним интерес, и тогда все будет нормально. Здесь никто не хочет лишних проблем, и пока ты сам не представляешь проблемы, у тебя их тоже не будет.

Вскоре я добрался до Семнадцатой улицы. Позади дома номер 404 стоял гараж, второй этаж которого представлял собой что-то вроде мезонина, самовольно надстроенного владельцем. Подойдя ближе, я рассмотрел прибитый к дверям второго этажа ржавый номер, совершенно неразличимый с улицы. И это — жилище человека, который покупает офисное здание в центре Манхэттена почти за миллион долларов? Не может быть! Похоже, мистер Шлемиль — или его Тень — меня все-таки надул, но прежде чем бежать обратно и выяснять с ним отношения, я решил обойти гараж кругом и осмотреться.