Инсектерра. Выжить в любви - Регина Грез

слез я уже не могла скрыть. Сердце сжималось от боли и беспокойства за моих друзей, моих родных. Мы все одна семья и мой долг, как и мое горячее желание – поскорее вернуться к ним. И пусть какая-то несчастная женщина их оскорбляет, наверно, она многое перенесла и не смогла понять этих милых, трогательных существ, которые… которые…

− Что с тобой, Марга? Успокойся! Все плохое давно позади, – утешала Камрит. – Здесь тебе нечего бояться, эту долину обходят стороной даже хищники, наверно, за много миль чуют вонь божьей милости. Никто не сунется сюда к нам, поверь мне, курочка!

У нее был капризный нрав и скверный язык. Она ругалась так заковыристо, что не от каждого мужчины услышишь. Но приходилось сидеть рядом и пытаться вникнуть в непростую историю. Киммерина-Камрит между тем продолжила свой рассказ:

− Сначала все складывалось как нельзя лучше. Мы хитростью выбрались из проклятой норы дикарей и убежали в лес, но потом я подвернула ногу, и Сергуль бросил меня у реки. О, как я презираю трусов и подлецов! У него не хватило духу даже прирезать меня, как овцу, хотя я так просила о быстрой смерти. Но проклятый застранец просто удрал, и тогда я стала молить всех богов, чтобы первый же лев разорвал его, надо признать, очень красивое тело.

− Он это заслужил, – задумчиво прошептала я.

− Надеюсь, так и произошло. Знаешь, Марга, я давно чувствую себя отмщенной. Никто не может выбраться живым из ночной Инсектерры. А другая жалостливая королева вряд ли встретиться на пути Сергуля. Предав меня, он простился с жизнью и вечно будет корчиться в пламени бездны на потеху демонам Тьмы! Ха-ха-а… кхм…

Кажется, тот мужчина действительно был ей дорог. Даже осыпая его бранью, Камрит не скрывала слез. Я впервые прониклась сочувствием в ней и даже почти простила пренебрежение в адрес моей семьи:

− Но все же как тебе удалось пережить страшную ночь?

− Я услышала шорох в кустах и подползла к самой воде, а там оказалась лодка. Каким-то чудом я успела ее отвязать и перевалилась через борт. Течение унесло меня далеко, я лежала полумертвая и ничего не понимала. Просто ждала смерти. А потом открыла глаза и увидела Манти Оша.

Сначала решила, что уже померла и Всеблагой сжалился надо мной, решив забрать к себе. Я ведь не делала плохих дел при жизни, только веселила мужчин. А что отравила Сорса, так это ему лишь на благо. Бедняга страдал от несварения желудка и уже давно был негоден как мужчина. Если б ты знала, Марга, каких трудов стоило поднимать его вялую сосиску между жирных ляжек.

А еще изо рта у него пахло гнилым мясом. Лекари запретили ему острые и копченые блюда, а также вино. Но Сорс сказал, что не может лишиться последних удовольствий. Сорса я иногда любила. Когда он заставлял лишь танцевать, а не щипал до синяков своими потными пальцами.

Так вот… Манти Ош вытащил меня из лодки и перенес в свою хижину. Он лечил меня и заботился. Но как же невыносимо было его слушать! Я выла от тоски, как волчица, а он решил, что во мне куча демонов. Хотел изгнать их постом и молитвой, а если не поможет, то и огнем. Но я не дура! Я живо сообразила, что мне светит костерок и тотчас сменила песенку. Теперь мы живем душа в душу и даже молимся вместе. Иногда.

А вот и он, смотри, разве не похож на милосердного Бога… с виселицей и бичами за спиной… Мой любимый Праведник! С каким удовольствием я оседлала бы твои благочестивые чресла.

Услышав такие интересные реплики, я живо повернулась в ту сторону, куда смотрела Камрит. Признаться, я ожидала появления седовласого старца с посохом и готовилась смиренно приложиться к его руке в поисках благодати. В моей голове почему-то сложился образ Николая Угодника или Серафима Саровского – известных и почитаемых русских святых. Но…

Мужчина, стоящий в нескольких шагах от нас, был в расцвете лет. Высокий и статный, словно богатырь, с хорошо развитой мускулатурой обнаженной груди и рук. Наверно, мой удивленно-восхищенный взгляд слишком красноречиво скользил по его фигуре, потому что Камрит бесцеремонно толкнула в бок, заставляя подняться с колен.

− Друг мой, сегодня поистине великий день! Творец привел под твое крыло еще одну потерянную душу.

− Я знаю. И давно жду эту женщину, – важно провозгласил Манти Ош.

О, не-е-ет! Я не перенесу такого обращения. Только не приторная любезность, я сыта по горла разговорами о вселенской любви. Я просто хочу найти дорогу домой, только и всего. Не собираюсь здесь оставаться и часа дольше.

Наверно, я держалась чересчур дерзко, и речь моя звучала слишком громко и бестолково. Этот полуголый миссионер меня ужасно раздражал. Да на нем пахать надо, лес валить, сражаться за правое дело! В Инсектерре постоянно случаются какие-то неприятности: невинных королев воруют с дороги, рабство процветает, Колизей тут построили для потехи, а этот Святоша себе и в ус не дует, неплохо устроился.

А какие у него могут быть заботы? Живет на всем готовом – плоды сами в руки валятся, в реке рыбы полно, в кустах – дичи. Домишко худенький построил от дождя и наслаждайся дивной экологией, медитируй на кокосовую пальму.

Здесь и благостным-то быть легко! Эх, в Сибирь бы тебя, в одинокую келью посреди заснеженной тайги – другую бы истину осознал, небось, вплотную подобрался к блаженству.

Кажется, я что-то такое высказала ему прямо в глаза, во мне словно прорвало плотину и слова лились сами, я ими захлебывалась. А еще слезы… Да что такое он со мной сделал! Уже через несколько минут я как на духу выложила молчаливому постнику всю свою историю, начиная с первых конфликтов с мамой и школьных влюбленностей.

А может, мне просто хотелось выговориться… Просто, этот самый Манти с длинными, выцветшими на солнце волосами меня спокойно и внимательно слушал, а потом подошел и положил ладонь мне на голову. Это меня окончательно добило. Я почувствовала себя маленькой и ничтожной, слабой и жалкой.

Но загорелый человек в серой набедренной повязке возвышался рядом, как несокрушимая скала в солнечном свете. Ноги мои подогнулись, я упала перед ним на колени, меня трясло и тошнило, как червяка перед петухом. И только мимолетный взгляд, случайно брошенный на Камрит, понемногу вернул разум.

Камрит корчила уморительные рожи, так закатывала глаза в приступе умиления, изо всех сил сдерживая смех, что я тут же увидела всю эту картину ее глазами. Меня пронзило запоздалое чувство стыда. Боже мой, что же я творю! Разве нельзя познакомиться по-человечески? Неужели Манти Ош