Проданная Истинная. Месть по-драконьи (СИ) - Белова Екатерина

Несколько секунд я ждала, как прогнется кровать под его весом, как горячие руки скользнут по телу, втискивая, впаивая в чернильную, животную темноту, но Анвар не двигался. Его дракон умиротворенно лежал в магическом коконе. Я ощутила короткий поцелуй на волосах и снова послушно начала задремывать. Муж действовал на меня гипнотически.

— Она не проснется? — спросил он тихо.

— Грог варила Бертель, — негромкий голос Кастора звучал так близко, что я вздрогнула. — Может она не так талантлива, как Аль, но тоже неплоха.

Но на этот раз эмоциональная глухота играла мне на руку. Их драконы даже не встрепенулись и не почувствовали меня.

— Не называй ее Аль, — холодно отрезал Анвар. — Никогда. Помни, что дал ей кровную клятву.

Кастор упрямо хмыкнул, но промолчал. Слух уловил мягкий шелест ткани и щелчок двери, но я продолжала лежать, словно вмерзла в кровать. Минута шла за минутой. И лишь когда тишина сделалась абсолютной, буквально прыжком выбралась из одеяла, рванув на цыпочках к двери. Коридорная тишина меня приободрила, и я решилась приоткрыть дверь.

Кто-то погасил все светильники и разогнал охрану, поэтому я беспрепятственно вышла в коридор, прошла до центральной лестницы и перегнулась через балюстраду, глядя на сборище на первом этаже.

Тени от редких светильников метались по стенам, но я увидела Анвара в центре, глав кланов, нашла глазами Бертель, старшую сестру Минхе — Алане Леяш, которая, если так подумать, никогда не бывала в этом замке, но была знакома мне по Академии. Следом блондина, которому однажды сломала руку и нира Сталеша — нашего преподавателя. Последний стоял рядом с отцом и о чем-то с ним переговаривался.

Пространство превратилось в беспокойную реку шепота, слез, горечи, которую легко считывала моя драконица.

Взгляд намертво приклеился к бесстрастному лицу Анвара. Он единственный стоял посреди взволнованной толпы, похожий на черный холодный камень, который огибает пестрая человеческая река.

36. Двенадцать даров

Анвар словно почувствовал мой взгляд. Единственный из толпы поднял голову, обыскивая взглядом балюстраду. Я едва успела юркнуть за занавесь. Меня накрыло тем отвратительным липким чувством, где чувствовать дано лишь телу, но не сердцу.

Ноги ослабели, и я сползла на холодный пол, полностью скрытая от чужих глаз. В щель между стеной и бархатом портьеры было видно, как процессия двинулась вперед. Первым в высокие распахнутые навстречу ему двери вышел Анвар, следом двинулась Бертель, после сестра Минхэ, нир Сталеш, затем сразу четыре неизвестных мне драконира, а за ними следом блондин с дурным характером, после снова незнакомцы. Процессию замыкала Милене.

Я насчитала двенадцать человек.

Двенадцать. Эта цифра странным образом отозвалась в груди дурным предчувствием.

Большая часть толпы осталась вместе с висящим в воздухе предчувствием взрыва и горя. Одна из женщин бросилась с воем на грудь одному из незнакомых, уходящих с Анваром, дракониров, но тот грубовато толкнул ее в руки одному из драконов. Тонкий драконий слух поймал тихое:

— Позаботься о ней, отец.

Я сжалась в комок, пытаясь осмыслить увиденное. У меня не было причин не доверять Анвару, но я просто хотела понять, что происходит. Судя по воплям и слезам ничего хорошего.

Холодная и рассудочная часть меня требовала спокойно вернуться в комнату, лечь в постель и спать до утра, как младенец. В груди металась драконица, подобно зверю, запертому в клетке.

— Замолчи и не отвлекай меня, — приказала жестко.

В ответ драконица взвыла в неподдающимся разумению ледяном бешенстве. Даже я сама могла уловить лишь бессвязный набор слов. Анвар, мое, страшно, верни его, верни его, верни его…

Ум холодно напомнил, что теперь меня не защищает дар супруга, и очень скоро мою драконицу услышит любой дракон в пределах драконьего слуха. Эта мысль решила дело. Подобрав полы ночнушки, я бросилась обратно в спальню.

И вовремя. Под дверью метнулась тонкая полоска света, послышались легкие шаги, тихий, едва различимый шепот. Я тут же скользнула в одеяло, давя дыхание и грубой силой смиряя драконицу. Не хватало еще, чтобы ее почуяли.

Кто-то постоял около мой двери, но не вошел. Скользнул дальше, унося за собой страшную, невидимую бурю, которую ощущал, но не мог объяснить мой разум.

Ум терпеливо собирал все происходящее из осколков недомолвок, взглядов, случайно оброненных слов, давно стершихся из памяти совпадений. С каким-то недоумением, я вдруг осознала, что все это время жила в вакууме. Я хотела, чтобы меня оставили в покое, и… меня оставили в покое.

Все происходящее в Гнезде Фалаш и за его пределами прошло мимо моих глаз, и теперь, чтобы откопать хоть что-то, позволяющее понять происходящее, приходится собирать по фрагментам. Единственное, что мне было известно наверняка, это ритуал вызова богини, который должны были совершить в ближайшее время.

Сегодня, поняла я вдруг. Сейчас. Вот в эту минуту, они уже должно быть подняли к храму богини Смеха и проводят обряд.

Поэтому Анвар и усыпил меня, чтобы я не вмешалась ненароком. Сегодня пятое день месяца фальф, когда цветет драгоценное древо Шалф, как в тот день, когда далекий предок Анвара заключил свой первый договор с богиней. И уходящих с Анваром драконов было одиннадцать. Двенадцать, если считать с ним вместе.

В груди страшно сжалось, меня замутило, комната завертелась перед глазами, словно тело мстило за невозможность разделить в ним панику. Но ум, приученный к педантичной зельеварной работе, было не остановить. Он шел дальше, выстраивая и отвергая версии происходящего.

Бертель, когда-то отвергнутая собственной семьей, все еще оставалась в ней первенцем, и Алане Леяш была старшим ребенком в семье, и тот блондин, слишком юный для старшего ребенка, как и был старшим сыном клана Верхош. Нир Сталеш вписывался в картину молодых и юных драконов хуже всех, но и он был первенцем. У Милене, когда принятой в один из кланов не осталось семьи и еще полсотни лет назад она стала главой семьи вымершего клана. Наверное, условно ее тоже можно отнести к первенцам.

Анвар просил меня заполнить пустые бусины, и… отобрал двенадцать из них. Самых страшных.

Двенадцать первенцев, двенадцать бусин, двенадцать даров.

Сердце колотилось, как сломанная арба, что мчится, не разбирая дороги, виски кололо мелкой болью.

Подрагивающими руками я стянула кружевную рубашку, наощупь и в темпе надела платье, путаясь в шнурках и кнопках. Наконец, спохватившись, активировала ночник и с каким-то глубинным телесным ужасом осознала, что стою с головы до ног в кроваво-алом, будто меня облили кровью.

Беспорядочными щелчками включила еще несколько светильников и повернулась к зеркалу. И едва не выдохнула с облегчением. Да я просто схватила в темноте свадебное платье! Без двойного корсета и тяжеленной юбки, оно было легче перышка. Даже засмеялась. И тут же, шатнувшись, села от ужаса на кровать.

Облегчение, смех, тревога. Я вновь чувствовала! Но как?

Анвар обещал, что вернет мне эмоции, но теперь, когда они и впрямь вернулись, я чувствовала только страх. Глубинный архаичный ужас шел ледяными пальцами по коже. Что именно сделал Анвар, чтобы вернуть ту Аланте, которую когда-то поцеловал на краю ромашкового поля?

Уже не думая, бросилась к выходу, на ходу перескакивая ступени. У подножья столкнулась с заплаканной Лиссе, которая-нибудь удивление скоро сориентировалась, намертво вцепившись мне в руку:

— Вам велено спать, вейра Фалаш! Прошу вас, давайте вернемся!

Ее отчаянный крик разнесся по пустым залам, но я с силой вывернулась из стальных пальцев.

— Где Анвар?! — перехватила ее за плечи с несвойственной для меня грубостью. — Говори, куда он пошел? В храм?

Лиссе затряслась и разревелась. В залу заскочила Жанье, штук пять горничных, дворецкий, Диан, Кастор и еще человек десять народу. Кастор сориентировался мгновенно, схватил меня и скрутил, как барашка, и без разговоров потащил обратно на второй этаж.