Охотник - Александр Сухов

С приготовлением зелья пришлось повозиться намного дольше, нежели со сбором ингредиентов. Он перемолол в пыль камни и кости животных, мелко покрошил зелень, истолок пауков, мух и прочих насекомых, вскипятил воду в большом котле. Наконец, медленно помешивая и произнося накрепко вбитые в голову заклинания, принялся бросать в кипяток составляющие будущего эликсира.

Через три часа, пройдя все возможные цветовые метаморфозы, жидкость в котле приобрела насыщенный оранжевый оттенок, что однозначно свидетельствовало о полной готовности адского зелья. От котла разило такой убийственной магией, что глаза юноши слезились, а в носу свербело так, словно он вдохнул понюшку крепчайшего табака. Пришлось пару раз покидать стены лаборатории, чтобы хорошенько прочихаться.

Когда эликсир, что называется, «дозрел», входная дверь широко распахнулась, и на пороге появился мэтр Варрава. Старик поводил носом, затем оценил насыщенный цвет полученного варева и, наконец, удовлетворенно произнес:

– Моодец, юноша, с заданием спгавийся! Позвойте поинтегесоваться, кто бый ваш пгеподаватей айхимии в Академии?

– Мэтр Вульфер Руни, – с готовностью отрапортовал весьма гордый Фаррук, – грандмаг, доктор комплексной магии…

– Бгосьте, бгатец, пегечис’ять все его гегаии, – махнул рукой профессор. – Вуйфег бый моим ючшим учеником. Не забывает стагика, вгемя от вгемени баюет своими, так сказать, эпистоями.

Затем компетентной комиссией в составе самого мэтра Варравы и множества его сподвижников были проведены полевые испытания огненного эликсира. Подошли к близлежащему овражку с основательно оплавленными предыдущими испытаниями стенками, Фаррук метнул небольшую склянку, наполненную адским варевом, и быстренько убрался от края, чтобы его ненароком не зацепило. Сделал он это своевременно, ибо в следующий момент над овражком поднялся высоченный столб огня. Зашипело – это под воздействием высокой температуры вскипели воды протекавшего по дну оврага ручья. После того как пламя опало, к небу устремились белоснежные клубы пара.

Мастер Варрава еще раз похвалил юношу за особое прилежание в изучении его предмета. После чего снабдил списком необходимой литературы и тематическим планом последующих занятий. В завершение сердечно попрощался с Фарруком и отпустил его на все четыре стороны.

До начала званого ужина, на который был приглашен наш герой, оставалась еще пара часов. За это время юноша успел сполоснуться под душем, обсохнуть и составить краткий письменный перечень выполненных за день дел, дабы потом, при написании полного отчета, было легче все вспомнить. Наверняка покровитель и благодетель Фаррука мэтр Захри пожелает взять данный отчет в руки и, чем Вельх не шутит, пролистать хотя бы мельком.

Посиделки в доме гостеприимного и хлебосольного мэтра Беранье поначалу показались Фарруку неким подобием академических пирушек преподавательского состава его родной Академии. Здесь собрались уважаемые и очень серьезные люди: женщины и мужчины, и разговоры были (во всяком случае, на первой стадии вечеринки) также до занудства серьезными. Из «домочадцев», кроме самого хозяина, присутствовала лишь Элефантина. Ленно Бастиан уведомил присутствующих, что его дочь ненадолго задерживается.

Едва лишь входная дверь захлопнулась за спиной нашего юного героя, мэтр Бастиан тут же взял его в оборот и начал поочередно представлять присутствующим в доме гостям. Магики душевно приветствовали новичка, хлопали по плечам, жали руки, расспрашивали о делах столичных, впрочем, без особого пиетета – похоже, им и здесь жилось неплохо. Элефантина, если и узнала в нем того самого наглеца, пялившегося без зазрения совести в окно вагонного купе, не подала виду. Лишь подозрительно взглянула на него своими поросячьими глазенками и, как показалось юноше, криво ухмыльнулась.

Профессор Шамбаль, так же как Виолетта, где-то задерживался. Данный факт здорово нервировал Фаррука.

«А вдруг, – подумал он, – Виола сейчас находится в объятиях этого прощелыги?» – и острые коготки ревности беспощадно полоснули его по сердцу.

Умом Фаррук, конечно же, осознавал, что осуждать кого-либо и тем более ревновать не имеет никакого права. И все-таки он страшно ревновал понравившуюся ему девушку к какому-то профессоришке неведомо каких наук. Воспаленное воображение независимо от его воли подзуживало своего хозяина к безудержной ревности, рисуя перед его внутренним взором столь впечатляющие картины, что кровушка в жилах начинала бурлить, а в голове все путалось. Фаррук замирал, к чему-то прислушивался, терял нить разговора с очередным собеседником, и тот, недоуменно пожав плечами, отходил в сторонку от впавшего в ступор странного юноши.

Наконец гостей пригласили к столу. Там за вкусной едой и отменной выпивкой внешняя академичность собрания постепенно сошла на нет. Приняв на грудь напитки разной крепости и хорошенько закусив, ученые мужи и дамы подобрели и отвратили свои дотошные взоры от научных проблем, ленивых студиозусов и прочих неприятных вещей. За столом воцарилась атмосфера если не взаимной любви, то, во всяком случае, всеобщей терпимости.

К середине ужина появилась Виола. Она была облачена в изрядно перемазанную глиной и засохшей болотной грязью полевую форму мага. Данный факт сильно порадовал Фаррука – в такой одежде на свидания к любимым не бегают. Девушка извинилась перед гостями и помчалась приводить себя в порядок.

А еще через несколько минут пришел мастер Шамбаль. Это был представительный мужчина на вид лет примерно тридцати. Вообще-то ему вполне могло быть и сорок, и пятьдесят, и все семьдесят – внешность мага кого угодно может ввести в заблуждение. Он был высок, широкоплеч, черты лица имел правильные, волосы медно-рыжие, взгляд зеленых, как весенняя листва, глаз был взглядом уверенного в себе человека. К тому же он был объективно привлекателен для особ женского пола. Облачен маг был в добротный цивильный костюм темно-синего цвета, пошитый умелым мастером из дорогущей шерстяной ткани двойного диагонального плетения, изготовленной на знаменитых мануфактурах Бинда.

Короче говоря, на Фаррука Кипелиуса Беранье он произвел крайне негативное впечатление. Юноша невольно поставил себя рядом с этим хлыщом, и сравнение оказалось явно не в его пользу.

Наконец Виолетта в легком голубеньком платьице впорхнула в комнату и тихонечко присела рядышком со своим женихом. Кроме Фаррука, отца и, разумеется, мастера Шамбаля на ее появление никто особенно не обратил внимания. Мэтр Бастиан сделал дочери замечание насчет ее опоздания к ужину, жених как-то сухо по-будничному чмокнул свою нареченную в щечку, молодой стажер страшно ревновал и ничего с этим поделать не мог. Однако он всеми силами старался не подавать виду.