Когда поёт Флейта Любви (СИ) - Анна Кривенко

всеми в столовой? Как посещать общие молитвенные служения, устраиваемые пастором Батлером каждое воскресение? Она печально взглянула на лежащие на стуле платки. Взяв платок белого цвета, она завязала им пол-лица и посмотрела в маленькое зеркало. Это выглядело странно и глупо. Женщине в светлом платье, белом фартуке и белом чепчике никак не подходил платок на лице, завязанный на ковбойский манер. Но разве у нее был выбор? Нужно решить: или она признается Четану во всем, или уедет отсюда или же будет позорить себя этим белым платком на лице.

Ей ничего не оставалось, как избрать… третий вариант!

Весь последующий день она ходила по ферме с белым платком на лице, вызывая на лицах товарищей недоумение и усмешки. Подходя к каждому, она вежливо просила отныне не называть ее по имени, а произносить слово «сестра». Люди, уже слышавшие немного от пастора о желании Аниты, заверяли ее, что готовы исполнить любую ее прихоть, однако усмешек скрыть не могли. Они никак не могли взять в толк, отчего Анита так усердно прячется от их нового друга, который вполне внушал доверие и был, очевидно, искренним христианином.

Вечером, когда вся ферма собралась в просторном помещении, гордо именуемом «столовая», Анита впервые за этот день столкнулась с Четаном лицом к лицу. Среди людей он старался выглядеть невозмутимым и хладнокровным, поэтому внешне никак не отреагировал на ее платок. Пастор помолился перед едой и благословил пищу, и уже через несколько минут по тарелкам усердно застучали ложки. Суп показался Аните безвкусным. Ей было крайне неудобно — мешал платок, и окружающие над ней откровенно потешались. Ко всему прочему, немного бестактная Генриэтта во всеуслышание выпалила:

— Дорогая, да сними ты уже это покрывало! Четан — наш человек! Не нужно его бояться!

Анита чуть не подавилась и закашлялась, а глаза всех с любопытством устремились на нее. Девушка невольно бросила взгляд на Четана. Он на несколько мгновений замер и перестал жевать, хотя глаз на нее не поднял. Он явно услышал, что лицо она прячет исключительно из-за него!

Аните стало безумно стыдно. Она поднялась на ноги и быстро выскочила из столовой.

— Дорогая! — послышался вдогонку голос Генриэтты. — Куда же ты? А как же твой ужин?

Анита ускорила бег и помчалась в сторону от фермы, где на невысоком холме росло три скорченных дерева. Закат окрасил горизонт в яркие цвета, и на землю стремительно наползала ночная тьма. Анита остановилась около деревьев и присела на траву под их тенью. Отсюда очень хорошо просматривалась вся ферма.

Девушка уткнулась лицом в подогнутые колени. Ей было так плохо и стыдно! Непонимание других и неловкость перед Четаном сильно огорчали ее. Она не хотела прятаться, но не прятаться тоже не могла. Разве она может так безответственно открыть ему свою личность, если у них такое ужасное прошлое? Да и относительно его невесты это будет неправильно. Ну почему он пришел сюда?!! Чтобы мучить ее разбитое сердце? Чтобы постоянно теребить ее совесть?

Может, ей действительно нужно уехать? Может, это единственный приемлемый выход для нее сейчас? Наверное, да! Но куда? У нее нет близких и нет друзей. Да и ферма давала ей не только кров и пищу, но и возможность служить многим людям в лице Кэчины Кими. Нет! Она не сможет спокойно жить где-то, зная, что Кэчина Кими больше не спасает людей!

Анита горестно вздохнула. Может, признаться? Она представила лицо Четана после ее признания, и увидела, как оно меняется на глазах. Вот появляется недоумение, потом огорчение, а потом боль. Однако, он ведь христианин! Возможно, он сможет простить ее? Но… что, если он простит, но больше не захочет ее видеть? Ведь она причинила ему так много боли!..

Рой этих мыслей вертелся в ее голове, покуда на землю не опустилась полная тьма. Когда вдалеке послышался вой шакалов, Анита вздрогнула и поднялась на ноги. Она постаралась незамеченной вернуться на ферму. Когда она исчезла в доме, из тени соседней постройки появился темный силуэт. Это был Четан. Он вышел из столовой почти сразу же после нее, потому что должен был ее защищать. Он издалека наблюдал за ней и видел, какой несчастной она выглядела. Его присутствие причиняет ей страдания? Ему стало немного больно. Какая знакомая боль отвержения! Но он на то и истинный воин, чтобы не обращать внимания на подобные вещи…

Однако, в его разум стали закрадываться сомнения: может, ему действительно следует уйти, чтобы Кэчина Кими вздохнула спокойно? Но как же ее безопасность? Он не мог принять однозначного решения.

Печально вздохнув, Четан побрел в конюшню. Он ночевал в стоге сена, потому что не привык спать в домах бледнолицых людей. Ладно, он постарается не обременять ее и как можно меньше попадаться на глаза. Главное, защищать ее во время ночных вылазок, а остальное — не столь уж важно.

Приняв такое решение, он почувствовал себя немного лучше и исчез за дверями конюшни…

Глава 14

София медленно прогуливалась вдоль дороги, держа зонтик от солнца правой рукой. Улица городка была довольно оживленной: женщины и мужчины в ярких летних нарядах шли по утоптанной лошадьми дороге в самых разных направлениях. Иногда проезжали дилижансы, и извозчики лихо выкрикивали: «Посторонись!», заставляя прохожих нервно уступать дорогу. София была погружена в свои мысли и почти ничего не замечала вокруг. Рядом с ней плелась Джейни — глухонемая племянница доктора Фроста, которую София взяла к себе на роль служанки. Конечно, ей совсем не нравилось иметь за собой «хвост», но события почти двухлетней давности заставили ее однажды сделать это.

Ее мысли вернулись в тот непростой день, когда она вывезла из города индейца по имени Хота. Его волнующий образ всплыл перед глазами, как живой. Длинные черные волосы, струящиеся по плечам, крепкие мускулы воина, которые невозможно было спрятать ни под какой одеждой, необычайно красивое лицо и поразительно неуместные при этом облике ярко-зеленые глаза. Он так сильно волновал ее сердце тогда — дитя леса, прерии и свободы, предел ее мечтаний, ее первая любовь… София печально вздохнула. Как тяжело она перенесла их расставание! И хотя она знала, что им не суждено быть вместе, и хотя он так и не ответил ей взаимностью, она еще очень долго страдала, не имея сил выбросить его из своего сердца. Она поцеловала его тогда на прощание, бесстыдно так поцеловала, и воспоминание этого момента было ее единственным утешением многие месяцы. Однако не только душевные страдания обрушились на нее в те