Капкан (СИ) - Лин Брук

Я слишком истощена, чтобы понять суть сказанного, поэтому оставляю его без ответа и отворачиваюсь к пассажирскому окну. Пусть называют это как хотят, для меня это стало чудом, спасением и возможностью вырвать дочь из рук гнусных людей.

— И я поздравляю тебя с рождением ребёнка, — вновь прерывает наше молчание. — Жаль, что ты скрыла от меня такую новость. Я был бы счастлив за тебя, как никогда.

— Прости, — с сожалением смотрю ему в глаза. — Я не хотела, чтобы кто-то знал о ней. Она для меня сокровенна.

Он криво улыбается и отводит взгляд на дорогу. Вижу, что ему неприятно узнавать обо всем в таких обстоятельствах.

Мы больше не произносим ни слова друг другу. Я снова погружаюсь в свои мысли, сгрызая себе нервы. Надеюсь, Роланду удастся всё уладить. Молюсь, чтобы этот кошмар, расщепляющий мою жизнь, скорее закончился, и я обняла Ариану, прижала к груди и вдохнула сладкий аромат её тела.

Мы заезжаем в уже знакомое мне поселение, и только сейчас я осознаю, что Демид не спрашивал адрес, куда меня отвезти.

— Что мы здесь делаем? — хмурю лоб, смотря на ворота, скрывающие за собой дом Ханукаева старшего.

— Поживешь с родными Роланда, пока он все не уладит.

— Это шутка такая? Мне есть где жить!

— Медея, ты уже наворотила дел, — отвечает раздраженно, — Поэтому, давай ты будешь делать так, как говорим тебе мы? Если Роланд решил, что ты должна быть под охраной его людей, значит так и должно быть!

— Хорошо, я готова быть сейчас под охраной. Но пусть за мной присматривают на моей территории.

— Вот он приедет, и ты поговоришь с ним об этом, — заглушив машину, выходит из неё, подходит к моей двери и помогает её открыть.

Решаю, что он прав. Если и обсуждать решения Роланда, то с самим Роландом. А сейчас, учитывая, что вся дальнейшая моя жизнь зависит от него, я не готова лишний раз действовать ему на нервы.

Взяв сумку и достав зеркало с косметичкой, привожу в порядок лицо, а после, вместе с другом захожу во двор с центрального входа.

Моё внимание сразу привлекает уютная картина. Под шатром, за столом сидит семья Ханукаевых и что-то бурно и весело обсуждает между собой. Заметив нас, они замолкают, а Ренат Янович встаёт, чтобы поприветствовать.

— Мы вас заждались, — улыбаясь, подходит ко мне и неожиданно заключает в свои объятия. — Рады видеть тебя, Медея.

— Взаимно, — натянуто улыбаюсь в ответ.

Чувствую себя неловко, очевидно, Роланд сообщил ему, что я все знаю, раз он позволил себе такое открытое проявление чувств. Когда я ещё была Арианой, мужчина очень любил меня и лелеял, как родную дочь.

Отпустив мои плечи, Ренат представляет меня гостям и показывает на свободное место рядом с Османом. Мужчина приглашает за стол и Демида, но тот, сославшись на дела с Роландом и многозначно посмотрев на меня, благодарит за приглашение, а после прощается с нами.

Хочу последовать его примеру и попросить проводить меня к дому, но решаю, что это неприлично. Да и плохая это идея — оставаться в одиночестве с собой, когда внутри творится настоящая война чувств.

Присаживаюсь рядом с Османом, он приветствует меня ещё раз и знакомит со своей невестой. Так странно и паршиво становится от этого знакомства. Помню, как влюблена в него была Эмми и как страдала тогда от того, что у него появилась девушка. Уверена, будь она жива, её чувства давно бы остыли к нему, но она умерла, а в сердце её был он. И вот он жив, счастлив, любит и любим, а моя сестра лежит в сырой земле без единого шанса на счастье.

Глупо, категорично и очень неправильно то, что я сейчас испытываю. Но в этом беспорядке, я не могу отыскать более правильных эмоций.

Напротив меня сидят Лайла и Роза. Молодая девушка внимательно наблюдает за мной, а глаза её радостно искрятся. Она что-то "говорит" Розе жестами, и женщина обращается ко мне:

— Лайла счастлива вновь встретиться с тобой.

— Я тоже рада, — искренне улыбаюсь, посмотрев на девушку.

Она, как и лабиринт, напоминает мне о том, что у Роланд есть душа. Вспоминаю, как однажды, когда мне было лет десять, у меня родился брат. Родители уделяли ему все своё время, а ещё и моё отнимали, чтобы я помогала маме с ним. Я очень злилась на неё и папу, считала, что меня разлюбили. Казалось, даже если я исчезну, никто не расстроится и не заметит моего отсутствия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Постоянно возятся с Сэмюэлем! — недовольно ходила взад вперёд перед Роландом по полю, жалуясь на родителей и брата. — Ариана, подай то, Ариана, подай это. Ариана, тише, Сэм уснул, Ариана, проследи за братом, пока я схожу за хлебом. Надоело!

— Ты злишься попусту, — сидя на траве и следя за мной, спокойно отвечал Роланд. — Когда-то родители также уделяли все своё время только тебе одной, не разделяя его ни с кем другим.

Я продолжала маячить перед ним, игнорируя все сказанные им слова.

— Остановись и послушай меня, Ариана, — сказал он строже.

Я остановилась, посмотрела на него обижено, но не решилась продолжить ходьбу. Я ждала от него поддержки, но, кажется, он видел ситуацию совсем иначе.

— Если тебе не хватает присутствия родителей, подойти и попроси их о внимании. А на брата не злись и не ругайся. Он вырастет и станет для тебя самым близким человеком.

— То есть, тебя не бесит, когда приходится присматривать за Лайлой?

— Меня бесит делать уроки, ходить в школу и слушать нравоучения папы, но от заботы о ней я получаю удовольствие. Я её очень люблю. Она особенная и учит меня ответственности.

— Хочешь сказать, ты такой ответственный из-за сестры? — скрестив руки на груди, присела рядом с ним на траву.

— Не только. Но именно она научила не бояться брать ответственность за других.

— Зачем брать ответственность за других? Каждый должен отвечать сам за себя.

— Согласен. Но что делать, когда человек беззащитен и слаб? Когда ему нужна твоя помощь? Надо таким помогать.

— Ну, — сморщив нос и задумавшись, улыбнулась. — Наверное, я бы чувствовала себя намного лучше, если бы помогала слабым и беззащитным.

— Вот. Сэм сейчас маленький и беззащитный. Он зависит от мамы, папы и тебя. Сам он ничего не может. И то, будет ему хорошо или плохо, всецело зависит от вас.

— Я ведь не желаю ему плохого. Просто хочу, чтобы у меня все было как прежде хорошо.

— Запомни, не будет всегда хорошо или плохо. День сменяется ночью, ночь — утром. Надо учиться извлекать из всего урок и идти дальше. Ладно?

— Почему ты такой умный? — улыбалась, восторженно разглядывая его.

— Просто я из всего извлекаю урок, — посмотрел на меня, на мою улыбку и улыбнулся в ответ. — Давай пообещаем кое-что друг другу?

— Что?

— Ты всегда будешь вот так красиво улыбаться, несмотря ни на что. Даже если все будет очень-очень плохо.

— А что ты взамен пообещаешь?

— Я обещаю, что буду рядом, когда будет очень-очень плохо, и возьму все ответственность за твоё счастье на себя.

— Но я хочу зависеть только от себя.

— Завись. Но если почувствуешь себя слабой и беззащитной, я всегда буду рядом.

— Хорошо, обещаю всегда улыбаться, несмотря ни на что.

— Обещаю быть рядом.

Смотрю в тарелку, ковыряясь вилкой в пирожном, а на лице невольно выступает улыбка, пропитанная грустью и тоской. Такие воспоминания только сильнее вонзают кинжал в сердце. В сердце, которое пропитано именем Роланда и самыми разными чувствами к нему.

Вечер проходит в тёплой обстановке. Все плавно переходят в дом и устраиваются у камина. Приятно сидеть у костра даже в летнюю ночь.

Многие диалоги я пропускаю мимо ушей, часто заглядываю в телефон, в надежде получить звонок или сообщение с какой-нибудь новостью. Но телефон молчит, и чем больше времени проходит, тем мрачнее становится внутри.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пока на душе скребут кошки от самых страшных мыслей, решаю хотя бы облегчить состояние близких людей. Пишу сообщение Майеру, рассказываю вкратце сложившуюся ситуацию, говорю, что со мной все в порядке и прошу у него прощение. После, пишу родителям, объясняю, что Роланд решает вопрос с Арианой, и уже скоро мы будем дома.